Странички прошлого

— Эй, это моё! Верни! — Элиот краем глаза заметил, как ускользает блюдечко с его пирожным, и подскочил на месте. — Эрнест! — Было твоё – стало моё, — поддразнил старший брат. — Оно стояло ближе ко мне! — Неправда, я его первый взял! — Элиот вскипел от возмущения. — Верни сейчас же! — он дёрнулся за сладостью и чуть не сбил чашку на колени Эрнесту. — Элиот! — с негодованием дёрнула его за рукав Ванесса. — Сядь ровно! Возьми себе другое пирожное. Эрнест украдкой показал Элиоту язык, дурачась, точно маленький. Клод закатил глаза и отвернулся, не желая вмешиваться в этот цирк. — Но вишнёвых больше нет, — заныл Элли и снова полез сражаться за пирожное. — Возьми миндальное, — Ванессу эта парочка уже вывела из себя утром, и голос её звучал строже обычного, но Элиот и ухом не повёл. — Не хочу, — он уже едва не лежал на коленях брата, а тот лишь посмеивался, убирая пирожное подальше от Элли. — Эрнест, нечестно! Ты выше! — А ты уже ел утром вишнёвое пирожное, — припомнил ему Эрнест. — Я тоже хочу. — Эрнест! — это Ванесса и Клод произнесли хором. Эрнест закатил глаза, словно сетуя на скучных и серьёзных брата и сестру. — Ладно, не надо, — взгляды всех, присутствующих за столом, тут же обратились на младшего из семьи. Элиот густо покраснел и уставился в чашку. — Пусть ест, я ему уступаю, — пробубнил он. Эрнест, растерянно приоткрыв рот, смотрел на брата. Мелкий ему уступил? Впервые в жизни? Ванесса едва могла спрятать улыбку. Что, неужели начал взрослеть? — Я не буду отбирать сладкое у ребёнка, — сообщил Эрнест, придя в себя. — Возьми, — он поставил блюдечко рядом с чашкой Элиота. Тот подскочил на месте, явно не ожидавший такой подлости. — Я не ребёнок! — крикнул ему в лицо и выбежал из-за стола. — Элли! Элли, постой! Дверь в столовую гулко хлопнула. Ванесса с упрёком посмотрела на Эрнеста. — Доигрался? Мог бы и поблагодарить, а не обижать его. Ты ведь лучше всех знаешь, как Элиот не любит, когда его называют ребёнком! — Знаю, знаю, — отмахнулся от неё Эрнест, всерьёз расстроившись. — Пойду извинюсь. Извиниться сразу не получилось. Элиот закрылся в своей комнате, не открывал никому, пока не настало время ужина, и, конечно, весь вечер не разговаривал с Эрнестом. В девять, когда Элиот должен был готовиться ко сну, Эрнест предпринял новую попытку помириться. Дверь снова была заперта. Он постучал, прислушиваясь к происходящему внутри. — Элли? Элли, слышишь меня? Открой, пожалуйста, — он прислушался снова. Ни звука. — Элли, открой. Я не хотел тебя обидеть. — Уйди! — зло выкрикнул Элиот. — Оставь меня в покое! — Элли, давай не будем ссориться из-за такой ерунды? — Эрнест вздохнул. — Пожалуйста? — Это не ерунда! — в мальчишеском голосе явно послышались звенящие нотки, и Эрнест испугался. Он так серьёзно его задел? — Конечно, не ерунда. Давай ты меня впустишь, и мы поговорим? Элли? Замок сухо щёлкнул. Эрнест открыл дверь и тут же наткнулся на мрачный взгляд. — Я не ребёнок, ясно тебе? — Эрнест ещё не видел, чтобы Элли так злился. — Я вот что подумал, — Эрнест опустился на колени и примиряюще улыбнулся Элиоту. — Давай по очереди друг другу уступать? Мы же взрослые, так будет справедливо. К тому же, неправильно, что только ты ведёшь себя так благородно, я должен брать с тебя пример, — выпалив это, Эрнест снова заглянул в глаза Элиоту. — Идёт? Услышав про благородство, Элиот заважничал и немного остыл. — Идёт, — деловито согласился он. — Но завтра я уступаю пирожное тебе! Эрнест улыбнулся и потрепал Элиота по волосам. Может, это станет началом маленькой традиции?