Обрывки вечной жизни

Однажды, в один из вьюжных и холодных вечеров переломного военного года, к охотничьему домику, затерявшемуся где-то между Брянским и Орловским фронтом и по самые окна засыпанному белыми сугробами, подъехала полуторка. На снег из нее спешно выскочила женщина, по которой сразу было видно, что она нездешняя, европейского кроя пальто, хоть и подбитое мехом, было плохой защитой от русских морозов. Но путнице недолго пришлось пробыть на холоде, стоило ей сделать несколько шагов к домику, как его дверь распахнулась, и наружу выскочил мужчина, видимо, даже не успевший толком одеться, в одном пиджаке. На мгновение замерев, мужчина и женщина смотрели друг на друга, а потом как-то судорожно обняв друг друга, зашли в дом. Шофер и второй пассажир полуторки, только успевшие выглянуть, снова спрятались в кабину, и машина, дав газу, уехала. Откуда-то, кажется совсем издалека, раздались звуки тяжелой канонады. Но, ни тех, кто уехал, ни тех, кто остался в доме, это не волновало, вероятности были хорошо подчищены, и этот уголок заснеженных красот был одним из немногих островков безопасности на полях Великой Отечественной... *** Инквизиция недвусмысленно дала понять, что попытка лишенной всех прав Великой вернуться в Россию на время краткой амнистии и связанной с ней долговременной командировки в Германию будет сурово караться. Но Семена и Илью даже не пришлось просить, они сами вызвались устроить Борису и Ольге встречу. Встречу на одну ночь. Линия фронта пролегала относительно недалеко от места, в котором должна была находиться Великая. За сутки вполне можно успеть туда и обратно. Особенно учитывая то, что Семён "пятнадцать лет за рулём и два века на кобыле". Оставалось всего восемь часов. За первую в почти тридцать лет и быть может последнюю встречу, можно было рискнуть. Две бесконечные жизни. Две бесконечных разлуки, позади и впереди. И восемь часов между ними...