Всегда

Осторожно прикрыв за собой дверь, я ныряю в темноту прихожей. Мои шаги, как и прежде, бесшумны – кое-что что не меняется никогда. В частности, моя походка. Бросив беглый взгляд на часы, я виновато опускаю голову. Наверняка дети уже спят, а Пит… Надеюсь, он тоже. Выдохнув, я тихо поднимаюсь в детскую. Трусиха… Каждый вечер, приходя «из леса», я, словно лишний раз убеждаясь в том, что моя семья в порядке, захожу в детскую и подолгу простаиваю у кроваток. Тихое сопение Марка и шмыгающая носом во сне Лили – вот что успокоит мои порядком потрёпанные нервы. И пусть они и обижены на то, что лимит моего с ними времени ограничен, ночь – это тот час, когда я могу оставаться собой и быть той, кем должна быть: матерью, женой… А моя семья об этом и не знает. Так даже лучше. Гейл достаёт из кармана сигарету и зажимает её между зубов. Я демонстративно морщу нос и отхожу на пару шагов, что несказанно его смешит. - Что-то не так, Кискисс? - Не кури хотя бы при мне. - Я тебе не твой муженёк-подкаблучник. Несильно ударив его по плечу, чтобы не молол чепуху, я ощущаю привычный укол вины. Пейлор, вышедшая за нами, сверлит меня ждущим взглядом, но мне нечего ей сказать кроме того, что я жуткая трусиха. - Китнисс, ты… - начинает она, и я обрываю женщину на полуслове. - Нет. Он будет против. Не стоит сваливать на Пита всё сейчас. - А когда? – я явно испытываю её терпение. - Хочешь, я с ним поговорю? – предлагает Хоторн, с наслаждением затягиваясь. - Ты помнишь прикрытие, под которым я помогаю этому восстанию? Если забыл, то я напомню – это «охота». А «охочусь» я с тобой. Так что я не уверена, что у меня дома тебя ждёт радушный приём. Скорее уж вытолкают пинками за дверь. Гейл пожимает плечами и фыркает. Я иду обратно в подземную лабораторию Бити. Боггс лишь на секунду отрывает глаза от схемы канализации, после чего снова утыкается в свои бумажки. - Пейлор снова выносила мозг? – участливо спрашивает он, явно заметив моё выражение лица. - Она не хочет понять, что Пит не такой. Он не захочет помогать Восстанию… - Ты недооцениваешь его любовь к тебе, Китнисс, - качает головой мужчина. Грустно глядя то на него, то на свои пальцы, я шепчу: - Боюсь, за последние десять лет он успел возненавидеть меня настолько, что никакие оправдания не помогут. Да я и сама бы себя не простила. - Может, Пейлор и захочет разбить о мою голову что-нибудь тяжелое после таких слов, но я рад, что Пит не присоединился к Восстанию. Хотя бы потому, что если все прогорит, о ваших детях будет кому позаботиться, - прищуривается он, бросает на меня короткий взгляд из-под чертежей и снова углубляется в их изучение. А я невольно чувствую волну благодарности к командиру, который только что озвучил бедлам, творящийся в моей голове. Да, да, так будет правильнее – если я погибну, то дети не запомнят мать, всё время исчезающую куда-то, но у них останется отец – самый замечательный отец на свете. А я… Пусть лучше меня не останется. - Ты прав, - мой голос больше похож на скрип несмазанных петель. – Так будет лучше. И от этого горько. Тихий скрип ступеньки заставляет меня поморщиться. Сердце гулко выстукивает песенку моего беспокойства по ту сторону грудной клетки. Разбудила? Или всё-таки нет? Пит всегда спит чутко, и пусть он пытается это скрыть, но всегда просыпается, когда я укладываюсь в холодную постель после получасового любования моими малышами. Но из спальни не доносится никаких звуков, и я расслабляюсь, отмечая про себя, что сжала перила до боли в пальцах. Нервный смешок. Да уж, дожилась – боюсь, что муж застукает за тем, как я смотрю на детей. Узнай о моем поведении папа, думаю, насобирала бы я на свою голову подзатыльников будь здоров. Тяжёлая дверь детской слегка приоткрыта. Странно… Обычно Пит наглухо закрывает её. Нехорошее предчувствие легонько пощипывает царапинки на локте, и я глубоко вдыхаю, распахивая дверь. Разобранные кроватки, но Лили и Марк… Где мои дети? Подлетев к шкафу, я распахиваю створки. Вся одежда на месте. А где её обладатели?! Едва борясь с паникой, я бросаюсь в нашу спальню. Та же картина… Где они?! Сердце грохочет в горле, когда я скатываюсь по лестнице. Подбородок дрожит. Почему они исчезли? - Пит? – я с трудом борюсь со слезами. Сноу раскрыл моё занятие? Он забрал Пита и детей мне в наказание? Что он с ними сделает? Так, стоп… А где мама и Прим? Не трудясь запирать дверь в наш пустующий дом, я несусь туда, где жила до замужества. По щекам скользят прозрачные капельки, и я смахиваю их ладонями. Колочу в дверь, и она – Слава небесам! – распахивается. Пит устало потирает глаза, и я с разбегу бросаюсь к нему на шею. - Китнисс? – ошарашенный, он не сразу понимает, что я делаю, но послушно обнимает в ответ. – Ты почему не спишь? - А как мне… Ни тебя, ни детей, - я всхлипываю и прижимаюсь к нему. – Что я должна была подумать? - Тише, тише, - он гладит меня по волосам. Я сжимаю в пальцах его рубашку и дрожу в его руках. – Хорошо, ты не нашла нас. Почему не осталась там? - Там? – недоуменно переспрашиваю я. – Где «там»? Вздохнув, Пит тихо прикрывает дверь. Скрещивает руки на груди. Я недоуменно смотрю на него, испуганно вытирая щеки. На душе скребут кошки – понимаю, что разговор будет не их приятных. Время объятий закончилось – пора снова раздирать незажившие раны. - У Гейла. Я думал, ты опять останешься у него, вот и не оставлял записку. Твоей маме стало плохо ночью, а Прим сегодня на дежурстве. - Плохо… Ноги подкашиваются, и я сползаю спиной по стеночке. Запустив руки в волосы, я утыкаюсь лицом в колени и глушу истеричные смешки. Пит с иронией смотрит на меня сверху вниз, а потом присаживается на корточки. - Я один не вижу ничего смешного? - Хочешь узнать, чем я занимаюсь в лесу? – истерика проходит так же быстро, как и появилась. Теперь моя очередь изучать его глазами и ждать ответа – так же, как он всегда ждёт честного моего. - Иди спать, Китнисс, - устало говорит он и садится на порог, приваливаясь спиной к перильцам небольшой лесенки на крыльце. Какая ирония! Сейчас, когда я готова быть максимально честной, он не хочет принимать истину. Всё, чего он хочет – чтобы я пошла спать. - Я не могу говорить об этом здесь. Просто поверь мне, - я становлюсь перед ним и протягиваю ладонь. – Поверь, как поверил когда-то. От волнения я закусываю губу, умоляюще глядя на мужа. Он не спешит принимать мою ладонь, и моя бравада потихоньку стекает. - Чтобы ты снова предала? Не хочу. Прости, Китнисс. Он поднимается, чтобы уйти в дом, но я не даю ему такой возможности. Схватив его за руку, я с упорством маленького поезда тащу его в сторону Луговины. Сопротивление с его стороны приходит не скоро – сначала был шок. - Китнисс! - Можешь обвинять меня в чём тебе захочется, но не смей судить, пока не знаешь всего, - говорю я, подводя его к забору - молчащему, словно мёртвому. Но я-то знаю, что это не так. - Сейчас ты можешь пойти со мной и узнать всё, что я от тебя скрывала. Либо ты можешь вернуться. Выбор за тобой. - За мной, - с иронией говорит муж, скрещивая руки на груди. Я нетерпеливо убираю пряди, нависшие на лоб. – Особенно когда ты притащила меня сюда посреди ночи. - Если мы идём, то лучше пойти сейчас. Я хочу успеть до того, как проснутся дети. - Надо же, ты вспомнила… - Ты нарочно меня доводишь? - Зуб за зуб, - пожимает он плечами. – Только вот сейчас ты сама на ребёнка похожа – такое чувство, что если я не увижу то, что ты так упорно скрывала, а теперь показываешь… Кажется, что ты в ту же секунду убежишь с криками. - Долго ругаться будем? - А мы ругаемся? – невинно спрашивает он. Я только что не скриплю зубами от гнева. - Пит Мелларк, ты невыносим! Нырнув в свою лазейку, я замираю на минуту. Ночной ветер пробегается прохладой по коже, холодные капли росы щекочут голые лодыжки… Наслаждаясь своей стихией, я не сразу чувствую, как чьё-то касание касается моей кожи. Контраст тёплых ладоней мужа и холодных капель накрапывающего дождя столь резок, что я покрываюсь мурашками. - Мы идём или как? – спрашивает Пит, всё ещё держа руку на моём плече. Осторожно соединив наши ладони, я тащу его за собой. В глубину леса, в глубину моей тайны… Почти добежав до условного дуба – входа в подполье – я останавливаюсь. Пит врезается в меня, и я почти лечу на землю, но он успевает схватить меня за талию . - Что это за место, Китнисс? – в его голосе ни капли смеха. - Давай войдём, и тебе все объяснят. Присев на корточки, я ищу колечко маленькой кнопочки. Вот же! Утопив палец в кнопке, я тяну Пита на себя, и земля проваливается под нашими ногами. Свет мелькает. Я чувствую, как крепко сжимаются руки Пита вокруг моей талии и усмехаюсь: здесь ему точно нечего бояться. Но все равно прижимаюсь спиной к его груди… Посадка, как обычно, немягкая. Я падаю на колени, Пит неуклюже валится следом… Эх, говорила же я Боггсу, что им не преминуло бы подложить хотя бы матрац, что ли! - Извини за твёрдую посадку, - я потираю ушибленное колено и привычно морщусь от синяков. Пит протягивает мне ладонь, помогая встать, и удивлённо оглядывается по сторонам. – И добро пожаловать в подпольный штаб Дистрикта-13.