Спустя века

       — Ты пытаешься быть человеком, — Кэтрин присела на диван рядом с Элайной, — это против природы.        — Не тебе мне об этом говорить, — Стивенсон взглянула на Петрову поверх книги, что держала в руках, — Сколько тебе лет? Около ста пятидесяти, верно? Мне почти семьсот. Я Первородная и побольше тебя знаю о природе вампиров.       Кэтрин фыркнула и уставилась в окно, рассматривая берега вечерней Темзы. Пирс совершенно не понимала, какую игру ведет её относительно новая знакомая. Сначала она спасает её от Клауса, учит сдерживать жажду, жить среди людей, потом пропадает на несколько месяцев, а когда Элайна возвращалась, вампирша нередко замечала на себе ее взгляд, что горел чистой ненавистью.       Стивенсон становилась задумчивой, часами сидела в просторной, богатой книгами библиотеке, ходила меж высоких темных книжных полок, бережно проводя пальцами по корешкам книг, сидела у окна, смотря на безмятежную реку, набережную и людей, которые копошились на ней, подобно насекомым.       Одно Катерина знала точно: Элайна бежит от чего-то, прячется, ищет спасения и… Поддержки? Это и связывало двух женщин, заставляя держаться вместе. Хотя бы временно.       Петрова вздохнула и принялась накручивать на тонкий палец прядь своих длинных темных волос. Прищурив карие глаза, она внимательно вгляделась в лицо Первородной. Элайна поджала губы и с шумом перевернула страницу.       С первого этажа раздался неприятный громкий звук — служанка опять что-то разбила. Это не удивительно. Катерина два раза в неделю пила ее кровь из-за чего бедная девушка сейчас напоминала приведение: некогда загорелая кожа стала бледной, почти прозрачной; под невероятными голубыми глазами залегли огромные темные круги; густые рыжие волосы были спутаны, но, несмотря на это убраны в аккуратную прическу; тонкие руки постоянно тряслись не то от страха перед вампиршами, не то от слабости.       Элайна, в отличии от своей протеже, старалась по возможности редко пить кровь. Иногда, Стивенсон доводила себя до пред коматозного состояния (иссушения). Кровь она пила будто с неохотой, никогда не убивала свою жертву, зачастую давала своей крови, чтобы залечить рану и стирала память с помощью внушения. Заставляла делать так и Пирс, но девушка редко прислушивалась к словам старшей вампирши, чем очень расстраивала Древнюю.        — Не хочешь чем-нибудь со мной поделиться? — взгляд Кэтрин зацепился за серые глаза Элайны.        - Нет, — последовал сухой, лаконичный ответ. Пирс скривилась.        — Ты думаешь о чем-то уже неделю. Возможно, ностальгируешь о прошлой жизни. Если выговоришься тебе станет легче. Тем более, я мало о тебе знаю. Между прочим, я тебе поведала свою историю после года нашего общения.        — Ты знаешь достаточно, — Стивенсон нахмурилась, между ее бровей пролегла глубокая морщина.        — О, да. Твой возраст, имя и фамилию, — девушка фыркнула и скрестила руки на груди. — Знаешь, я не уверенна, что это правдивая информация. Ты мне не доверяешь?        — Однажды я уже поверила одному человеку. Ни к чему хорошему это не привело.        — Это был мужчина? — взгляд Кэтрин прояснился, в нем зажглись искорки любопытства.       Элайна последний раз взглянула на желтоватые страницы, запомнила номер и бережно отложила в сторону закрытую книгу. Она уже поняла, что теперь ее просто так не отпустят. Она нехотя согласилась с предположением Пирс.       На первом этаже вновь что-то звякнуло. Вампирши вздрогнули от неожиданности. Стивенсон предложила двойнику пройти в гостиную, на что девушка охотно согласилась. Это будет долгий вечер, пропитанный болью воспоминаний. Первородная и впрямь решила рассказать Петровой почти всё. Возможно, ей и в правду станет легче.