По-разному мертвые

      – Здравствуй, Эми.       Кирен опустился на сырую землю. Эми было бы неприятно, если бы он говорил с ней так, как сейчас, будучи на несколько метров выше ее самой. Поэтому парень постарался по возможности быть к ней ближе. Он старался улыбаться. Ведь он пришел к старому другу. И что, что она мертва, он тоже мертвый. Они мертвы по-разному, но это не имеет значения. Эми, будучи и живой, и жертвой СЧС, она всегда находила повод улыбнуться. И даже свои похороны она старалась украсить яркими красками. Кирену всегда стоило брать с нее пример.       – Я принес тебе цветы, – парень перебирал стебли ярких цветов тонкими пальцами. – Пионы. Ты же любишь… пионы…       Кирену было сложно начать разговор. Сложно оторвать взгляд от таких настоящих и источающих жизнь цветов и поднять глаза на холодную и абсолютно мертвую надгробную плиту. Последний проводник в общении с его старой мертвой подругой. Это слишком больно. Правда до сих пор колит не только глаза – она впивается своими ядовитыми шипами в тела скорбящих, резко и молниеносно отравляя их жизнь. Правда туманит глаза. Правда уводит мысли за угол реальности. Правда ранит. И порой это слишком больно, чтобы смело ринуться ей навстречу. Проще бежать. Пусть и понимаешь, что нельзя.       – Очень странно разговаривать так с тобой. Я имею в виду, что мы часто с тобой бывали тут, сидели у наших могил и все такое… Но… Ты всегда была рядом. Всегда. И тут вдруг я один. Это неправильно, слышишь, Эми? Это неправильно.       Кирен поднял глаза на надгробие. И искренне старался не поддаться эмоциям, накатившим на него ледяной волной.       – Я хотел сказать, что Фил очень скучает по тебе. Ему тебя не хватает. Не знаю, существует ли жизнь после смерти… Хах, как смешно, правда? Жизнь после смерти… Мы оба с тобой знаем, что жизнью никогда не назовешь то, что следует после смерти. Что мое состояние, что сейчас твое… Жизнью это не назовешь. Как бы ни старались эти врачи и ученые. Жизни уже не вернуть. – Кирен отвел взгляд куда-то в сторону. – Да и не очень хочется.       Кирен, в отличие от многих других мертвых и в отличие от Эми, не был рад своему воскрешению. Он никого не просил вернуть его обратно. Смерть – была его осознанным выбором. А возвращение в мир живых – нелепой случайностью и принуждением. Он никогда не находил ничего радостного в постоянных прятках, грустных улыбках родителей и масках живых людей на мертвых лицах. Он не хотел возвращаться в мир без Рика. И особенно терять его снова. Он не хотел видеть, насколько выросла Джем, и как метко она стреляет, истребляя ему подобных. Он не хотел каждое утро накладывать слои маскирующего крема, чтобы хоть отдаленно быть похожим на живого человека. Но и смотреть в зеркало на свое бледно-мраморное лицо он тоже не желал.       Все слишком сложно. Слишком.       Почему для Эми все было так просто? Еда, качели, развлечения… Она действительно искала плюсы в этой смерти или только играла на публику? Теперь ему уже никогда не узнать.       – Знаешь, а ведь все это время, что ты была жива… Ты же не станешь отрицать, что было здорово? Ты получила еще один шанс насладиться реальным миром. Ну, в какой-то мере. А помнишь, как ты отвела меня в парк развлечений? Я, наверное, был первым человеком в мире, кто сбежал оттуда в панике…       Кирен поправил плюшевого тигренка на могиле. Отряхнул его от грязи и погладил своими тонкими бледными пальцами.       – За Фила не беспокойся. Он славный малый, он выкарабкается. Хотя скорбь по любимым – штука бесконечно тяжелая. А он тебя действительно любил. Любит. Все еще любит.       Кирену было жаль парнишку. Он тоже терял любимого и представляет, насколько это больно. Это действительно больно, больно физически, смотреть на лицо возлюбленного и понимать, что родные глаза больше никогда не посмотрят на тебя с той нежностью, к которой ты так привык. Смерть никому не к лицу. И особенно дорогим тебе людям.       Кирен все еще помнит Рика. Острый нож в чем-то вязком, что некогда было человеческой кровью. Безучастное лицо его убийцы – родного отца… Нет ничего страшнее, чем смерть от руки своего родителя. Глаза Рика… И без того мертвые, они застыли навсегда. Застыли мутным от сомнений, обиды и усталости льдом, который не растопит даже самое теплое чувство или самое горячее желание вернуть его. Теперь все окончено. Рика больше нет.       Кирен вздохнул. Это было необязательно. Но некоторые привычки у него остались еще со времен жизни.       И Эми тоже больше нет.       – А мне тебя не хватает. Ты… Ты отличный друг, Эми. Ты заставила меня видеть что-то хорошее даже в смерти после смерти. А это было достаточно сложно. Я сам на вряд ли бы сумел… Да и при жизни я не видел таких, как ты. Ты такая… солнечная, такая живая. Хотел бы я иметь хоть немного того света, что ты хранила в своей улыбке, смехе и глазах, полных невероятных идей.       Кирен улыбнулся. То была грустная улыбка, но абсолютно искренняя. Ему действительно не хватало этой эксцентричной девушки в длинных пышных юбках.       – Знаешь, у меня и при жизни-то таких людей, как ты, не было. Я хочу сказать что… Нет, я не был одиноким, у меня были друзья, но не такие. Ты невероятна, Эми. Была, есть и будешь. Мой лучший мертвый друг навсегда.       Кирен опустил цветы рядом с тигренком так, чтобы они смотрелись вместе, как нельзя кстати. Вновь поднял глаза на надгробие. Эми Дайер. Эпитафию выбирала она сама. Не смотря на то, что это лишь клочок сырой земли с холодным камнем над ним, Эми удалось сделать это место более похожим на дом, чем ее родная квартира. Это ее место. И теперь уже навсегда.       Кирен поднялся на ноги и отряхнул руки о пальто. Ему не хотелось оставлять ее здесь одну, но это ненадолго. Он еще вернется. Будет навещать ее. Не может же Кирен оставить своего друга в полном одиночестве на оставшуюся вечность? Он уже покидал могилу своей подруги, думая о чем-то своем. Ему стало легче после разговора с Эми. Да, пусть это будет считаться разговором. Именно им. Даже удивительно, как холодное молчание надгробия успокаивает безутешного собеседника мертвеца.       – Ах, Эми! – Кирен резко развернулся и вернулся к подруге, но остановился на полушаге. Такое случается, когда ты очень сильно желаешь что-то сделать, но вдруг осознаешь, что лучше не стоит. Что сейчас все может обернуться ошибкой, на которую ты добровольно обрекаешь сам себя. Шаг назад. Полтона ниже. Глаза тусклее.       – На счет Саймона… Не беспокойся. Он в надежных руках.       Сглотнув всю тяжесть, что так норовила остаться в его голове, парень сморгнул видимость чего-то неправильного и отправился прочь с кладбища.       Немертвый в мир живых.