Тёмная кровь

      Альфонсу хотелось бежать и забыть обо всём, что он услышал от брата, который оказался и не братом совсем, а древним гомункулом, убивавшим людей по приказу своего создателя. Альфонсу ужасно хотелось вернуться обратно, а зачем – он и сам не знал. Он сердцем чувствовал – забота о нём и страх за него же не были фальшью. Кем бы ни был Эдвард, он беспокоился за младшего брата, оказывался рядом, стоило только позвать, успокаивал после ночных кошмаров, которые терзали слепого мальчика года два после попытки человеческого преобразования, не давал отчаяться и твердил, что обязательно найдёт способ вернуть Альфонсу зрение. И, тем не менее, тот же Эдвард был повинен в смерти многих людей. Именно его Эдвард иногда казался совсем чужим и холодным, и в такие редкие моменты в нём чувствовалась пугающая сила и жажда крови. Альфонс списывал всё это на травму после неудачной попытки воскрешения и очень напряжённой работы государственного алхимика, а теперь оказалось, что ни работа, ни тот памятный день, когда Альфонс потерял зрение, здесь ни при чём.       Задумавшись, он зацепился за что-то ногой и опасно наклонился вперёд, когда чьи-то сильные руки остановили падение и помогли остаться на ногах.       - Не боись, это я, - мальчик сразу узнал этот голос – он принадлежал Вистану.       - А я и не боюсь, - удручённо пробормотал Альфонс, хотя перед этим у него чуть сердце в пятки не ушло: слишком неожиданно в тёмном мире появился кто-то ещё. – Зачем вы пошли за мной?       - Не оставлять же тебя одного.       Альфонсу хотелось побыть одному. Просто идти без цели, лишь бы идти, чтобы никто не трогал и не спрашивал, в порядке ли он и нужна ли помощь. Вистан должен был это понимать, но почему-то Алмазный продолжал идти за ним и даже не пытался ходить не так шумно. Мальчик молчал долго, но наконец и его терпение лопнуло.       - Я бы хотел побыть один, пожалуйста.       Вистан его как не слышал. Альфонс повторил громче, но снова не добился никакого результата. И тогда он, к удивлению Алмазного и своему собственному, сорвался на крик. Ишварский кровопийца удивлённо присвистнул, а он испуганно замолчал.       - А ты с характером! – мужчина рассмеялся и, положив тяжёлую руку на светлую макушку, несильно потрепал по голове. – Парень, я всё понимаю, но тебе не кажется, что бродить одному в столице гомункулов – это как-то чересчур?       Альфонс промолчал. Алмазный был прав: даже если раньше его не трогали, это ещё не значит, что он в безопасности теперь. А может, его оставляли в покое только потому, что рядом был Эдвард…       Слепой мальчик шмыгнул носом. Кожу защекотала солёная дорожка, и он вытер слёзы одним быстрым движением, но это не помогло. Всхлипы становились всё чаще, а потом перешли в тихий, почти неслышный плач.       Сначала у них отобрали маму. Потом у него – зрение. А теперь, как оказалось, и брата.       За спиной тяжело вздохнул Вистан.       - Эх, парень…       Альфонс даже не сопротивлялся, когда Алмазный приобнял его за плечи. Уткнувшись лицом ему в бок, он ещё немного поплакал, а затем почти затих, лишь изредка тихо всхлипывая.       - А знаешь, не всё ещё потеряно, - задумчиво протянул Алмазный. – Если тело – твоего брата, а содержание – гомункул, в его камне вполне может находиться душа твоего брата.       - Правда? – приподняв голову, выдохнул Альфонс. В нём тёплой, мягкой искоркой зажглась надежда.       - Другое дело, в каком она состоянии… - пробормотал Вистан.       - Эд сильный! – горячо возразил мальчик. – Он справится! Но… Как его оттуда можно вытащить? Расколоть философский камень? – он резко замолчал, с ужасом осознавая, что только что сказал.       - Какой ты добрый, - хмыкнул старший алхимик. – Впрочем, убивать Прайда тебе не надо. Отец его уже поймал, так что… Эй, ты куда?       Альфонс хотел помчаться обратно, но передумал и вернулся к Алмазному. Он терялся, путался и не мог выбрать окончательно: что настоящий Эдвард, что заменивший его гомункул – оба были ему по-своему дороги. Но чтобы спасти одного, нужно было убить другого, а он никак не мог сказать себе, кому из них жить, а кому предстоит умереть.       Вистан истолковал его метания по-своему.       - Что, так не терпится брата увидеть? Подожди бежать-то.       - Я не знаю, - Альфонс снова покрутился, но так и не выбрал, куда идти. – Не знаю, что мне выбрать, - с несчастным видом ответил мальчик.       - Если не знаешь, то и не дрыгайся понапрасну, - назидательно ответил Алмазный. - Изменить ты всё равно уже ничего не сможешь.

***

      Корнелло никогда не жаловался на свою жизнь. У него было всё, о чём обычный человек мог только мечтать, и даже больше: он мог жить почти вечность, и проживать эту вечность, как хотел, лишь бы установленные Отцом правила не нарушал. Несколько десятилетий назад ему пришлось взять на себя роль отца-настоятеля, и за короткое, с точки зрения гомункула, время он создал новую религию, во главе которой стоял он сам. Жизнь шла своим чередом, иногда покой нарушался кратковременными визитами Прайда, но неизменно возвращалось ленивое течение жизни в безопасном, уютном Лиоре. А потом всё пошло под откос: откуда-то его помощник Хис узнал, что Корнелло ведёт игру в обход ему и, обидевшись, устроил раскол среди мирной паствы Лени. Все на сторону Хиса не встали, но его действий было достаточно, чтобы похожий на прогретый на солнышке пруд Лиор яростно забурлил. Корнелло пришлось бежать, чтобы не попасть под горячие руки прежних почитателей. Он хотел переждать эту бурю и вернуться, но когда увидел, что за дело взялись алхимики, передумал и решил перебраться в Централ – там и к Отцу ближе, и отца-настоятеля Корнелло в лицо почти никто не знает.       Бывший глава храма Лето обустроил себе жильё на южной окраине Централа. Соседи попались понимающие и дружелюбные, к тому же, об отце-настоятеле слыхом не слыхивали, и жизнь вот-вот должна была вернуться в привычное Корнелло русло, когда судьба устроила ему ещё одно потрясение: Одли каким-то образом научились распознавать гомункулов среди людей. Он видел, как они охотились на Прайда, а затем поймали ещё троих – Похоть, Жадность и Обжорство, - и теперь жалел, что сунулся в Централ. Но сожалеть и уходить было уже поздно, оставалось только спуститься к Отцу, где до поры до времени Одли его точно не достанут. Однако, идти туда с пустыми руками было опасно, и Корнелло решил, что приведёт своему создателю одну из Ценных жертв. К Одли он лезть, конечно же, не собирался, оставались ишвариты и «брат» Прайда. Немного поразмыслив, Лень остановился на последнем – со слепым мальчишкой сладить куда легче, чем с двумя взрослыми ишваритами. Особенно теперь, когда рядом нет Прайда.       Корнелло шёл за ним и его спутником на расстоянии, дожидаясь удобного момента. Несмотря на то, что по призванию он был Ленью, ждать бывший отец-настоятель умел.       Гомункул постепенно сокращал расстояние, несколько раз порывался бежать за мальчишкой, но с досадой останавливался, когда Альфонс мгновенно возвращался обратно, к Алмазному. «Давай уже, иди к своим родственничкам, - мысленно торопил он Одли. – На что тебе-то мальчишка сдался?»       Вистан же совсем не торопился уходить. У Корнелло сложилось такое впечатление, что Алмазный и не собирается оставлять подопечного Прайда одного – смекнул, зараза, что в таком случае гомункулы быстро заберут Альфонса. Лень уже морально готовился к тому, что придётся рискнуть и вырвать ценную жертву прямо из под носа у Одли, когда светившиеся за домами небесные потоки вдруг исчезли, и оттуда донёсся раздосадованный и раздражённый вопль Многоликого.       - Он вырвался? – прошептал Альфонс, не зная, радоваться ему сейчас или огорчаться.       - Да быть не может… Подожди здесь, - Вистан с кошачьей ловкостью вскарабкался на крышу и, глянув с высоты, приглушённо выругался. – Да он же не собирался даже сопротивляться! – ишварский кровопийца спрыгнул рядом с Альфонсом.       - Можно мне с вами? – голос у слепого мальчика был мягкий, но в нём чувствовалась решимость.       - Ты что? – Алмазный едва пальцем у виска не покрутил, но вспомнил, что Альфонс ничего не видит, и опустил руку. – Мы не знаем, что там произошло, ему, может, крышу окончательно сорвало. А вдруг он и тебя зацепит? Короче, - он несильно ткнул пальцем в грудь Альфонса. – Ты ждёшь здесь, а я посмотрю, что там творится.       Перед тем, как уйти, Алмазный внимательно осмотрелся, и Корнелло пришлось убраться подальше, чтобы не заметил. Когда Вистан убедился, что поблизости никого опасного нет, и оленьими прыжками умчался к другим Одли, Лень вернулся, но сразу не напал – он ждал, когда ишварский кровопийца уйдёт подальше.       Альфонс честно стоял на месте и явно нервничал, но указания Алмазного не нарушал, хотя по нему видно было, что очень хочется. Корнелло только задачу облегчало то, что подопечный Прайда такой послушный.       Лень в мгновение ока оказался рядом с мальчиком, коснулся его плеча. Результат был мгновенный: Альфонс заснул стоя, не издав ни звука, и вряд ли успел понять, что вообще произошло. Корнелло мысленно поздравил себя с маленькой победой, небрежно перекинул подопечного Прайда через плечо и молниеносными перебежками полетел ко входу в подземное логово.       Главное – убежать отсюда поскорее, потому что если Прайд и правда вырвался, Лени несдобровать: за Альфонса этот гомункул-моралист с лёгкостью мог его убить.

***

      Вистан успел застать тот момент, когда компания в гомункулов, в которую непонятно как затесалось двое ишваритов, учинила побег.       - Ну и как он умудрился вырваться? – спросил Алмазный, осматривая то, что осталось от нежилых, к счастью, домов после того, как небесные потоки вышли из-под контроля. Алтон со злостью пнул попавшийся под ноги камень и вместо ответа трансмутировал из земли площадку на одного человека, на которой и взмыл в ночное небо.       - Его освободил вон тот ишварит, - отец, уже создавший себе средство передвижения, кивком указал на того, что был похож на гибкую ящерицу. Вистан в очередной раз подивился, насколько хорошо отец может держать себя в руках – сам он не смог скрыть крайнего удивления и замешательства.       Честно говоря, Вистан не верил, что освободившихся гомункулов возможно догнать, к тому же, оставлять Альфонса одного было опасно, так что к погоне он присоединился с крайней неохотой. Но не отступать же, учитывая, что он здесь единственный, кто может принять прямой удар гомункула и при этом остаться не только живым, но даже невредимым? Вистану оставалось только надеяться, что за это время с Альфонсом не случится ничего страшного.       - С каких пор ишвариты используют алхимию? – Алмазный смотрел вперёд, прямо на детей пустыни, которые забрались на чёрные, очень юркие тени. С расстояния метров в пятьдесят было не очень хорошо видно, но он различил, что на центральной тени, которая находилась чуть выше остальных, стоял Прайд.       - Вот у них и спросим, когда догоним, - зло бросил Алтон, буквально поедавший глазами виновников того, что такой удачный план сорвался. Солярис не ответила ничего, только повела плечами и пригнулась к каменному квадрату, заставляя трансмутированный столб двигаться ещё быстрее. Отец тоже молчал, видимо, просчитывая, как загнать гомункулов в угол.       Прайд обернулся, махнул рукой в их сторону.       - Да он издевается над нами! – завыл Алтон, сверкая глазами как дикий зверь.       - Лучше бы это было просто издёвкой, чем этим, - Алмазный повёл свой столб в сторону, надеясь избежать теневых тисков, но не тут-то было: Прайд заранее просчитал, на каком расстоянии они смогут преодолеть возникшую преграду, и сотворил тенями достаточно большой круг, чтобы никто из Одли не успел вырваться. Многоликий точно не собирался мириться с тем, что его запрут в тенях, и, вытянув такое количество асфальта, что около домов он просел, рванулся на своей площадке вверх. На минуту Алмазному даже показалось, что он успеет вырваться раньше, чем они, решившие прижаться к самой границе круга, но тени Прайда оказались всё-таки быстрее, а непоседливый братец успел только руку наружу выставить, да и то её тут же накрыло вытянувшимися тенями.       Вистан осознал, что им не хватило буквально пары секунд, когда край площадки с грохотом врезался в только что образовавшуюся стену. Он коснулся пальцами мягкого и прохладного нечто, надавил – оно поддалось. Алмазный покрыл руку крепким серым щитом и, размахнувшись, ударил в преграду из странных теней, и те снова поддались, прогнулись немного, но не более того.       - Это бесполезно, - раздражённо фыркнул наверху Многоликий, невидимый в сплошной темноте. - Я как-то в такую же фигню попал.       - Ну, это же ты, - пожал плечами Вистан и снова впечатал кулак в податливую поверхность. Он слышал, как с другой стороны Солярис пытается проткнуть тени своими шипами, но, и у неё, похоже, ничего не выходило, как отец использует на подарочке Прайда поначалу обычную алхимию, а затем и небесную. Результатов от их усилий было ноль, а Многоликий ещё и поддевать его пытался. Недолго, впрочем, ему довелось злить других, терпение у отца было долгим, но не бесконечным.       - Он не попытался нас убить, только обезвредил, - после тявканья Алтона голос сестры звучал для Алмазного как музыка. – А возможность у него была. Странно всё это, - Солярис снова запустила шипы в тени, и сверху появилась широкая пасть, усеянная тремя рядами крупных зубов. Алтон оказался слишком близко от пасти и шарахнулся в угол площадки с негромким криком, но тут же разозлился на свой испуг и, подскочив, зарядил в пасть трансмутированными каменными иглами. Пасть сомкнулась и демонстративно захрустела пойманным оружием, перемалывая его в каменное крошево. Края зубастого ужаса изогнулись, образуя издевательскую усмешку.       Алмазный подумал о том, что неплохо бы стащить оттуда Алтона, пока Прайда его шуточки не разозлили. Сейчас гомункул не собирался причинять им вреда, и Вистану не хотелось бы, чтобы в этом отношении что-то изменилось. Однако пасть сама вдруг скрылась в тенях, а купол распался на множество беспомощно обвисших теневых лепестков, которые после исчезли, растворились в ночном воздухе, как будто их и не было.       Многоликий так обрадовался, словно в том, что Прайд их отпустил, была его заслуга. Но выражение радости сменилось разочарованием, когда отец решил, что сейчас преследовать гомункулов – бесполезная трата времени, и куда полезнее будет найти Мудреца.        «Что-то здесь не то, - подумал Вистан, когда в тенях мелькнул было и тут же исчез маленький алый глаз. – Он не собирался отпускать нас так быстро, но что-то выбило его из колеи…»

***

      Лиза никогда не думала, что люди могут передвигаться с такой скоростью – разве что в состоянии очень сильного возбуждения, то есть, аффекта. Роя она потеряла через несколько минут после слежки, когда с обычного прогулочного шага он вдруг перешёл на бег и затерялся среди ночных улиц, по которым петлял не хуже зайца в лесу. Только, в отличие от зайца, он не убегал, а, наоборот, настигал. Снайпер ещё немного пощурилась в темноту, убедилась, что даже так не видит полковника, и осторожно спустилась на землю. Позади кто-то похабно присвистнул. Она резко обернулась, строго посмотрела на хулигана. Им оказался какой-то любитель поносить доспехи, причём шутник так ловко подобрал костюм, что за желтоватой черепушкой совсем не было видно лица. На поясе у повесы виднелся тускло блестевший в лунном свете топор.       - Дамочка, а можно я вас порежу? – скороговоркой проговорил незнакомец и, мигом выхватив топор, пошёл на неё. Лиза не раздумывая достала пистолет и направила на него, но тот как не видел, что у неё в руке оружие, и продолжал надвигаться на снайпера, помахивая топором. «Пьяный», - решила про себя Лиза и выстрелила чуть выше его головы, надеясь урезонить и отрезвить его. Человек в доспехах остановился, но топора не опустил. Красные точки – видимо, намазал глаза чем-то светящимся в темноте, чтобы народ пугать – стали чуть меньше, будто он щурился.       Лиза ещё держала его на мушке, не зная, достаточно было того выстрела, чтобы пьяный пришёл в себя, или придётся сделать второй. Он вдруг странно хихикнул, махнул топором, и когда над ним просвистела ещё одна пуля, восхищённо клацнул челюстями черепушки. «Сдать его куда следует, что ли? - подумала она. Для порядка, хорошо бы так и сделать, но ей ещё Роя нужно было искать, а если заняться этим хулиганом, то она полковника окончательно потеряет. – Но топор у него однозначно нужно отобрать».       Пьяный смотрел на неё с искренним восхищением, почти влюблённо. Она уже имела дело с подобными нахальными типчиками и приготовилась к тому, что сейчас он полезет к ней с более решительными действиями, когда незнакомец заткнул топор за пояс и с чувством произнёс:       - Что такая восхитительная женщина делает ночью одна и зачем ей лазить по крышам, как кошке?       - Не ваше дело, - отрезала Лиза и, показав на топор, добавила: - А это я конфискую.       - Ни за что! – возмутившись, он прижал к себе топор, как любимую игрушку. – Я на всё готов ради прекрасной дамы, но только не на это!       Незнакомец вдруг сделал что-то вроде неуклюжего поклона и представился, и Лиза окончательно убедилась, что он из какой-то банды: только такие люди могли брать себе прозвища преступников, чьи имена гремели на весь Централ. Этот, например, отрекомендовался как мясник Барри, которого уже давно приговорили к смертной казни.       Он упорно набивался в спутники, не обращая ровно никакого внимания на оружие в её руках, словно оно не могло причинить ему вреда.       - А хочешь, я открою тебе маленький секрет? – и прежде, чем Лиза успела хоть что-то сказать, Барри схватил шлем-черепушку двумя руками и приподнял над головой. Под черепушкой была пустота. Снайпера это не смутило: шутник вполне мог оказаться либо низкого роста, либо просто втянул голову так, чтобы с первого взгляда казалось, будто никакой головы и нет. Она подошла, сдерживая желание настучать по голове этому умнику, заглянула в доспех и чуть не отпрянула – может, виновата была темнота, но ей на секунду показалось, что там действительно ничего нет.        «Это дело рук кого-то из алхимиков? – прищурившись, Лиза разглядела какой-то знак на щитке доспеха, написанный чем-то тёмным. – Но кто мог решиться на трансмутацию человека или что он такое?»       - Классно, да? – заговорщически прошептал ей на ухо трансмутированный.        «Значит, он вполне может быть настоящим мясником Барри…»       Однако вёл он себя совсем не агрессивно, разве что на редких прохожих оглядывался со вспыхивавшим в алых глазах-точках интересом и тянулся к топору. Лизе пришла в голову идея выяснить, кто же вернул преступника к жизни. Иметь при себе такого спутника рискованно, конечно, но на неё Барри вроде как не кидался, только слишком пристально и долго смотрел, но не как на жертву – от такого взгляда у неё пробежал бы холодок по спине – а как на какой-то идеал.       Мясник настолько воодушевился, когда Лиза позвала его за собой, что на радостях чуть руки не распустил, но вовремя получил пистолетом по макушке и на время утихомирился.       - Создатель гомункулов, вот кто, - охотно ответил он на интересовавший её вопрос. - Страшный такой мужик, сидит на каменном стуле, а вокруг какие-то трубки, куча трубок, - видя, что произвёл впечатление, мясник стал объяснять ей, кто такие гомункулы, какой их создатель странный и какой он, Барри, везучий. Потому что не каждому дано столько продержаться – сам слышал, как неугодных воскрешённых либо убирали, либо они умирали сами, потому что душа в доспехах не держалась. Он же жил в этом теле уже достаточно долго и помирать не торопился. А ещё он от Прайда ушёл – аж несколько раз, а это не так-то легко, потому что тененосец бьёт точно и быстро, и уйти из-под его ударов – это что-то из разряда почти невозможного. А ещё он к Одли прибился, и они ему новый топор дали, за что им большое спасибо.       Лиза слушала его байки и не верила: те, кого Барри величал гомункулами, причём одними из самых сильных и старых, если это понятие к ним вообще применимо, официально были государственными алхимиками, и один из них воевал вместе с ней в Ишваре. Да она бы заметила, будь что не так! И стал бы Рой оставаться с ней наедине, если был бы гомункулом? Разве не логичнее было бы держать некоторую дистанцию?       Она помолчала, приводя мысли в порядок, и только когда снова смогла спокойно и здраво размышлять, возразила ему.       - Ага, Одли тоже не верили, - довольно покивал черепушкой Барри. – А гомункулам того и надо, чтобы вы их людьми считали… - он вдруг схватился за древко топора и угрожающе клацнул зубами. Лиза мгновенно направила пистолет на вынырнувшую из мрака фигуру. – Не, красавица, ему твои пульки нипочём, вон как носится. Эй, ты кто будешь? – гаркнул Барри, выходя вперёд. Фигура метнулась вправо, затем влево, мясник, гикнув, метнул в неё топор, но не попал – незнакомец шарахнулся в сторону, и любимая игрушка Барри вонзилась в стену краем лезвия. Мясник не растерялся: он стал двигаться так, чтобы загнать незнакомца в узкий переулок, и хотя тот бегал куда быстрее человека, минут через двадцать воскрешённому это удалось. Когда загнанный в угол решил выбраться и пошёл на таран, Барри отскочил и выставил вперёд ногу. Мужчина – только когда размытый силуэт остановился, снайпер смогла его разглядеть – покатился кубарем по дороге и растянулся перед Лизой, почти выпустив из рук свою ношу, но почти в то же мгновение вскочил на ноги и вытянул в её сторону свободную руку. Мясник с места прыгнул так, что умудрился покрыть расстояние метра в три-четыре, и толстые пальцы коснулись холодного металла.       Мужчина невнятно выругался, развернулся и побежал так быстро, словно от этого зависела его жизнь.       - За ним! – воинственно крикнул Барри, взмахнув топором. – Я хочу его порубить!       Лиза нагнала воскрешённого, который, в отличие от неё, имел зрение не хуже кошачьего и прекрасно видел, куда этот мужчина убежал. Барри увидел в нём подходящую жертву, у неё же были свои причины преследовать незнакомца: она успела разглядеть, кого он тащил. «Нашёл, кого в заложники брать, - негодовала снайпер, следуя за мясником. – Слепого ребёнка!»       - Похоже, он из гомункуловской шайки, - на бегу делился предположениями мясник. – Видела, как двигается? Даже алхимики так не могут, даже Одли на такое не способны!       - На что мы не способны, не уточнишь? – прозвучал над их головами юношеский голос. От этого голоса, тихого, со змеиным присвистом, Лизе стало страшно. Барри, даром что воскрешённый и навредить ему физически нельзя, резко притих и с опаской повернул голову. – И зачем ты её с собой тащишь?       Лизе были слишком хорошо знакомы эти то ехидные, то кровожадные ноты. Многоликий, пусть и был немного её младше, пугал её куда сильнее, чем ишвариты. Невозможно было предсказать, что он сделает в следующий момент, в зависимости от настроения, которое могло измениться у него моментально из-за любой мелочи, он мог пощадить кого-то или, наоборот, накинуться даже на своего союзника. Даже будь она в укрытии, а он не подозревал бы, что за ним следят, нельзя было точно сказать, что выстрел его уложит – Алтон мог машинально поставить защиту, она видела, как он проделывал это в Ишваре. Сейчас же у него, похоже, было не лучшее расположение духа, и, хотя вообще у неё с Многоликим были нейтральные отношения, Лиза понимала, что находится на волоске от смерти.       - А что ты здесь делаешь? – придав голосу твёрдости, спросила снайпер.       - Гомункулов ловлю, - на его лице появилась жуткая усмешка, похожая на оскал дикого зверя. – Ты, случаем, не своему дружку на подмогу бежишь? – он спросил с улыбкой, но тон был очень зловещий. Лизе отчаянно захотелось, чтобы здесь появился кто-нибудь ещё, пусть даже это будет кто-то из Одли, лишь бы что-то выбило Алтона из плохого настроения, от которого до желания убивать был один шаг.       - А мы тоже их ловим! – встрял Барри, помахивая топором. – Тут объявился какой-то очень быстрый тип, человек-машина какой-то!       - Очень быстрый говоришь? – Многоликий задумался. – Лысый такой, с бульдожьей челюстью, похожий на бочку?       - Да! – с непонятным для Лизы восторгом завопил мясник. – Его мы и видели!       - Ага, молодец, его-то мне и надо... Идите-ка сюда.       Каменная площадка, на которой восседал Алтон, снизилась так, что почти тёрлась низом по земле. Лиза с опаской покосилась на эту конструкцию, на самого Многоликого. Тот, поймав полный подозрения взгляд, коротко рассмеялся.       - Слушай, если бы я хотел сделать из тебя заложницу или убить, я бы это уже сделал, согласись? Нам всё равно по пути, а сами вы будете плестись скоро, как улитки. Ну, по крайней мере, ты.       Она и сама понимала, что если продолжит в таком темпе, то скоро выдохнется, а от Алтона Лиза всё равно предпочла бы держаться подальше. Но с другой-то стороны, сейчас они гнались за одним гомункулом, и лучше преследовать его втроём, чем в одиночку. Решившись, она запрыгнула на летевшую над землёй махину, покачнулась, но на ногах удержалась и осторожно отошла от края.       Многоликий взял с собой Лизу не из-за того, что она метко стреляла – против гомункулов и их создателя это умение было бесполезно. Его план был прост: если Огненному вздумается заартачиться, она придётся весьма кстати; за последнее время Рой успел здорово с ней сблизиться, и если он на угрозу дорогому ему человеку будет реагировать так же, как Прайд, то проблем с ним не будет.

***

      То, что Мудрец находится в Централе, было хорошей новостью, но город был таким большим, что искать его всем скопом было бы непозволительно долго. Они решили разделиться, а там уже кому как повезёт. Также они условились о том, что тот, кто найдёт Мудреца, подаст сигнал – трансмутирует из подручного материала пик, который будет видно из любой точки города.       Но найти Мудреца пока что не посчастливилось никому. Несколько раз пути Брэдли, Вистана и Солярис пересекались, и каждый раз результата не было никакого – их будущий союзник как сквозь землю провалился.       - А здесь ли он? – выразил свои сомнения Алмазный, когда они снова встретились. – Не мог ли Прайд нам солгать?       Видимых причин для этого у Прайда не было, тем более, он сам не стал запираться и рассказал всё, что знал, однако, не исключено, что в чём-то он слукавил. Всё-таки, рассказывать всю правду Одли у него тоже не было резона.       - Он был слишком зациклен на защите своего брата, чтобы солгать, - не согласился Брэдли. – Скорее Мудрец решил спуститься раньше, чем мы думали.       По словам Прайда, Хоэнхайм был человеком себе на уме и привык всё делать в одиночку, так что он и сейчас мог оставить своих спутников и пойти один, и этот факт вполне объяснял их неудачу в поисках. Не заметить его ишварские кровоийцы не могли, пойманный гомункул описал его достаточно подробно, чтобы Одли могли найти его без проблем, но то ли он действительно ушёл один, то ли освободившийся Прайд передумал и сам провёл Мудреца к своему создателю. Кто знает, что на уме у гомункула, который потерял ставшего ему родным человека? Мог ли он мстить Одли подобным образом? Никто из них не знал Прайда так хорошо, чтобы однозначно ответить на эти вопросы.       Теперь им оставалось только поспешить и спуститься следом за Мудрецом, чтобы перехватить его до того, как он встретится с создателем гомункулов. Брэдли сам долго изучал карты Централа, чтобы иметь представление о том, какие из подземных ходов вели в логово врага Мудреца – подделок тоже хватало, видимо как раз на тот случай, если попадутся чересчур догадливые алхимики. На слова Прайда о ходах Змей решил не полагаться: гомункул мог специально завести их не туда.       - Где Алтона опять носит, когда он нужен? – Алмазный недовольно поморщился. Пусть Многоликий был самодуром, слишком самоуверенным и наглым, пусть у него была куча других недостатков, он также обладал способностями, позволявшими ему копировать всё, что он видит. В битве с создателем гомункулов он бы точно не помешал.       - Он преследует одного из гомункулов вместе с Барри и Хоукай, - ответила Солярис. – Того самого, который в Лиоре выдавал себя за отца-настоятеля.       Прайд в своём рассказе упомянул почти всех гомункулов и отказался называть только двоих. Впрочем, кто является Похотью, они и так знали, а вот кто Гнев, оставалось загадкой. Алтон хотел выбить из Прайда сведения о Гневе, но Брэдли его остановил – Змей по взгляду пленённого гомункула понял, что это будет бесполезно. Гнев тоже был очень важным для Прайда существом, так что он готов был вытерпеть что угодно, лишь бы обеспечить последнему родственнику спокойную жизнь.       - Идиот, - высказал своё мнение Алмазный. – Один раз попался, решил второй раз получить?       - Оставь его, - мягко сказала Солярис, подавая брату руку, чтобы спуститься с остановившейся каменной площадки. – Он знает, что делает.       - Не смеши мои тапки, - фыркнул Вистан, когда она спустилась и преобразовала кучу камня в идеально лёгший асфальт. – Скорее небо упадёт, чем он начнёт думать, прежде чем делать.       Они остановились перед ничем не примечательным входом в самый обычный магазинчик. Дверь магазинчика, кстати, была заколочена – это здание было старым и давно не использовалось. Для непосвящённых выглядело странным то, что его до сих пор не снесли или не перестроили во что-нибудь приличное, но Одли причина была ясна как день: мало кто знал, что в его глубине скрывается один из подземных ходов, который, если верить старым картам, разветвлялся на три прохода, два из которых вели в тупик, а третий, вероятнее всего, именно туда, куда им было нужно.       Старательно заколоченную дверь Вистан вынес без труда – превратил её в груду щепок и беспрепятственно прошёл в магазин. Изнутри тот выглядел ещё плачевнее, чем снаружи: дырявая крыша, если это вообще можно было назвать крышей, грязные стены в подозрительных потоках, разбитая посуда на пыльном полу, заколоченные окна, через которые сочился слабый лунный свет. В полу отчётливо скреблись мыши.        Они прошли мимо давно пустых покосившихся полок, зашли в подсобку и там, среди немногочисленного хлама, обнаружили… испуганно метнувшуюся обратно в норку крупную мышь. Никаких намёков на то, что здесь есть подземный ход, не было, хотя на карте он был отмечен.       - Забавно, - хмыкнул Вистан, разглядывая пыльный пол, изъеденный мышами.       Брэдли не растерялся и с помощью алхимии сделал в полу приличную дырку. Оттуда потянуло холодом, сыростью и резким звериным запахом.       - Кажется, будет весело, - Алмазный сел, осторожно заглянул в нутро подземного хода, одновременно покрывая голову второй кожей – серым щитом, по твёрдости сравнимым с алмазом.       Из глубины подземного хода послышался приближавшийся утробный вой, а затем - злобное шипение. Он резко вскочил на ноги и отпрыгнул от края, и там, где он только что был, приземлилось крупное и длинное нечто, с несколькими рядами зубов, круглыми кошачьими глазами и почему-то пятью лапами. Оглушительно чихнув, оно обвело людей злобным взглядом и оскалило кривые, очень острые и очень грязные зубы.       Их противостояние Отцу начиналось здесь.