Проклятие Королевы

Он постоянно плакал. Это выводило ее из себя. Не спавшая две ночи и с трудом стоявшая на ногах, Реджина уже не раз успела пожалеть о том, что усыновила ребенка. А всего каких-то пять-шесть дней назад она была безумно рада взять на руки эту кроху, прижать к сердцу, обнять и поцеловать. Сейчас же, сидя у детской кроватки, женщина мечтала хоть на минутку отдохнуть от сына. — Почему ты все время плачешь? — со слезами на глазах неустанно спрашивала она его. — Неужели ты не чувствуешь, как я люблю тебя? Но в ответ всегда раздавался лишь детский плач. Реджина, покачав головой, вытерла слезы и принялась укачивать дитя, пока тот не заснул. Да, Генри, безусловно, приносил много хлопот. Порой ей хотелось убежать из дома, лишь бы больше никогда не возвращаться к этому кошмару. Но стоило лишь таким мыслям возникнуть в ее голове, как она обрывала их на корню. И снова бралась за ребенка. Одно хорошо — за всеми этими заботами у Реджины не хватало времени и сил думать о Робине и искать его. «Серьезно? Ты хотела завести с ним детей?», — самокритично размышляла Миллс, падая на мягкие простыни, — «Посмотри, ты даже не можешь справиться с Генри! Дети — явно не твое». С этими мыслями она заканчивала каждый свой день. Сегодня Реджина отвезла Генри к доктору Вейлу, надеясь, что тот поможет. Пока он осматривал ребенка, Миллс с тревогой ходила по кабинету туда-сюда. Нехорошие мысли забирались в голову, и она старалась избавиться от них. Как же ей хотелось, чтобы Генри хоть на минуточку перестал плакать, но он продолжал делать это и сейчас. После осмотра Вейл заявил, что ребенку просто нужна материнская любовь, что, безусловно, оскорбило Реджину. Женщина настаивала на том, что никогда не обделяла сына, была с ним ласкова и проявляла заботу. Не в силах больше терпеть, она буквально молила Вейла помочь Генри. — Можно сделать дополнительные анализы, хоть это не всегда полезно и эффективно,— спокойно сказал доктор. — В редких случаях речь может идти о врожденной патологии. Нам нужно будет вызвать его родную мать. Это высказывание ввело Реджину в ступор, на что она, сжав кулаки, ответила: — Ту, что его бросила? И она его, по-вашему, утешит?! Я его мать! — Вы меня не поняли, Реджина, — Вейл сделал шаг вперед. — Речь идет о врожденных патологиях, генетической предрасположенности ребенка к какому-либо заболеванию. И об этом мы можем узнать только от биологических родителей. — Это тайное усыновление, — с нотками отчаяния в голосе произнесла она, когда до нее дошло, что имел в виду доктор. — С ними никак не связаться. И вдруг Реджина вспомнила про своего верного помощника, готового пойти на все ради нее. Отдав ребенка мисс Мэри-Маргарет, которая как раз шла ей навстречу, женщина на минуту вышла из кабинета. Достав телефон, Миллс быстро набрала номер Сидни и попросила его связаться с агентством по усыновлению, чтобы тот узнал имя родной матери Генри. Пока Глас болтал про то, что все это противозаконно, Реджина, думая о состоянии своего сына, повернула голову в его сторону. То, что она увидела, повергло ее в шок — Генри больше не плакал. На руках Мэри-Маргарет он вел себя спокойно. Почувствовав одновременно радость оттого, что сын больше не ревет, и ревность оттого, что он перестал это делать из-за мисс Бланшар, Реджина быстрыми шагами направилась в их сторону. — Как Вы это сделали? — изумленно спросила она. — Он перестал плакать! — Просто его держала, — ответила Мэри-Маргарет. Тогда Реджина взяла ребенка на руки, но тот снова пустился в слезы. Это разочаровало ее. «Он меня боится. Дело вовсе не в нем. Дело во мне. Всегда было», — с грустью осознала она, неся плачущего Генри к выходу. Это продолжалось снова и снова. День за днем. Ничего не менялось. Сидя за бумагами, Реджина не могла сосредоточиться на работе, слыша лишь детский пронзительный плач. — Генри, — усталым голосом взмолилась она. — Прошу тебя, дай мне знать, чего ты хочешь. Я все для тебя сделаю! Все, что угодно. Просто прошу тебя, дай мне шанс. Не надеясь ни на какую положительную реакцию, Реджина заплакала, поцеловав сына. И тут он замолчал. Генри больше не плакал. Женщина с удивлением посмотрела на него, чувствуя небывалое облегчение и радость. — Спасибо, — облегченно вздохнув, прошептала она. Вдруг раздался телефонный звонок. Это был Сидни. Реджина ответила немедленно, надеясь, что ему удалось что-то узнать. Глас сказал, что отправил ей факс, который, к ее удивлению, пришел через несколько секунд. Она схватила лист в руки и принялась вычитывать всю найденную информацию о биологической матери Генри. «Эмма Свон. Была найдена в лесу Сторибрука 18 лет назад», — пронеслось в голове у женщины, — «Эмма Свон! Дочь Белоснежки и Принца! Значит, Голд все знал. Знал и специально сделал это». Недолго думая, Реджина собрала вещи Генри, оделась и отправилась в лавку своего старого и весьма хитрого приятеля. — Ты все знал! — со всей злостью в голосе сказала Реджина, бесцеремонно заходя вовнутрь. — Мать Генри из Финикса была найдена здесь, в лесу Сторибрука 18 лет назад! — Что в этом такого? — искренне удивился Голд, отрываясь от книги, которую читал. Миллс набрала воздуха в легкие, стараясь не быть столь яростной сейчас, лишь бы не напугать своим голосом сына, лежащего в сумке-переноске: — Мать Генри нашли тут младенцем в тот самый день, когда сам этот город, наш город… — Наш город что? — прервал ее Голд, явно не понимающий, что происходит. «Он не помнит. Быть такого не может. Это же Румпельштильцхен! У него всегда есть план. Всегда был и будет. Он, конечно же, лжет, просто не признает этого», — подумала Реджина, глядя в мужские глаза, полные искреннего удивления. — Вам нужно все разрушить, да? Город, который я создала, может рухнуть, как и все остальное, если она вернется! В чем ваш интерес?! — осознание того, что она снова была обманута, причиняло неимоверную боль. — Я пожертвовала всем ради мести. И никто не смеет помешать мне. Никто! «Даже Генри», — внезапно пронеслось у нее в голове. — «Он должен уйти. Мой малыш. Он должен вернуться в Бостон». Со слезами на глазах и с комом в горле, Реджина немедленно покинула лавку и направилась домой, где она собиралась провести последний день с сыном, который уже завтра будет в другом штате, за сотни километров от нее. Всю ночь женщина не спала, сидя у кроватки Генри, только в этот раз с большим удовольствием. Она пела ему, а горькие слезы стекали по щекам. Под утро Реджина отправилась в постель. На этот раз заснула она быстро, убедив себя в том, что отказ от Генри пойдет на пользу им обоим. Однако на следующий день, сидя в кабинете и читая все необходимые бумаги, Миллс чувствовала себя ужасно. Когда им дали время попрощаться, она наклонилась к сыну, прошептав: — О, Генри, ты достоин лучшей матери, хоть ты и единственный во всех мирах, кто в меня верит. Слезы душили ее. Ей так хотелось, чтобы этот момент не кончался никогда. Реджина взяла сына на руки, прижав к сердцу. И в эту секунду она осознала, что не хочет и не может отказаться от Генри. Он — ее сын, и всегда будет. Он — ее сила и в то же время слабость. Он — ее мир, смысл жизни. Благодаря ему, ей больше не нужно гоняться за тенью Робина, пытаться отыскать его. Ведь в ее жизни уже появился тот, кто искренне ее любит. «Генри никогда не предст и не разобьет мне сердце», — подумала Реджина, крепче обнимая сына. — «Хоппер был прав — ребенок наполняет жизнь смыслом».