Западня для лисицы

      20 октября              Минула неделя, а она так и не нашла Ханамию. Обхватив колени, Рэйко погрузилась под воду и откинула голову на бортик ванной. Вода заколыхалась, проливаясь на пол, но американка не обратила на это никакого внимания.       Она вернулась в выданное компанией жилье и ночами караулила под дверью квартиры Макото, но добилась лишь того, что охрана выпроводила ее домой, прямо заявив, что «господин коммерческий директор тут больше не живет». Арендовала машину и ездила в район, куда он приказал доставить ее на вертолете, но ничего не нашла - дом, похожий на тот, в котором она тогда была заперта, был занят другими людьми. Звонила по сотне раз на дню на его отключенный телефон, и однажды даже удалось дозвониться: ответом была тишина, а Рэйко в надежде, что это Ханамия, молила эту тишину простить и рыдала в трубку. Пыталась снова связаться с ублюдком Харой Казуей, но он избегал ее. Пыталась узнать у Имаёши, где найти Ханамию, но директор чуть ли не прямым текстом послал ее, вдобавок сделав выговор за низкую продуктивность.       Да, продуктивность упала, Рэйко понимала это. Но ей было все равно – ничего не занимало ее мыслей сильнее, чем надежда вернуть Ханамию. Она дремала с открытыми глазами на планерках и почти в открытую игнорировала задачи, едва ли не засыпая на рабочем месте. В результате ее исключили почти из всех проектов, оставив роль девочки «принеси-подай». Но что она могла сделать? Все ее ночи заполнили сожаления и слезы. Когда Софи с Сакураем уехали в двухнедельную командировку, стало еще хуже: Ёши попыталась заглушить одиночество и боль алкоголем, и так и не смогла остановиться.       Имаёши был недоволен и зол, упрекая ее при каждом удобном случае, а коллеги провожали презрительными и ехидными взглядами, шепчась каждый раз, стоило ей пройти мимо. Она видела это, видела… Но Рэйко было плевать. Все, что происходило вокруг, смазалось для нее в серый однообразный туман и бесконечный блабла-гул голосов, похожий на жужжание мух.       Она и оставалась-то в компании лишь потому, что это создавало иллюзию связи с Макото.       Если бы она только знала, как его найти, у кого получить подсказку – вгрызлась бы в эту возможность, вырвала из чужой глотки и плевать, что произойдет.       - Наведаться еще раз к Судзуки, что ли?.. – девушка взяла стоящий на подставке рядом бокал и посмотрела сквозь него на свет. Красное вино переливалось оттенками, напоминая кровь, и Рэйко сделала щедрый глоток. Вкус давно не чувствовался, приглушенный опьянением.       Поняв, что от жары уже мутит, Ёшивара неловко вылезла из ванны, чуть не навернувшись. Какая нелепая была бы смерть – пьяная упала в ванной! Американка саркастично расхохоталась и бросила на пол полотенце. Оно тут же пропиталось натекшей водой. Рэйко равнодушно следила за тем, как намокает сначала один угол белоснежной ткани, затем другой, и вот оно уже влажное до середины… Бросив еще одно, вытерла все лужи и прошла в комнату, набрасывая на плечи халат на ходу. Какая разница одета она или нет, если в итоге все равно никто не придет?..       Сняв мобильный с зарядки, Рэйко увидела пропущенные - пара от Мэй, один от Софи и один от отца. Почистив историю звонков, девушка устало упала на кровать, раскидывая руки. Мэй она уже давно не перезванивала - слишком боялась, что подруга поймет, в какой заднице она находится. Сообщения и звонки отца просто удаляла, не читая, а вот с Софи они иногда созванивались, когда Рэйко была достаточно трезва для разговора.       Это были весьма редкие созвоны, если честно.       По привычке набрав номер Ханамии, Ёшивара в очередной раз услышала, что абонент недоступен, и сбросила вызов. Недоступен, недоступен, недоступен… Хоть она и слышала это из раза в раз, каждый такой ответ причинял новую боль. Столь же сильную, как и испытанную впервые.       Свернувшись калачиком на боку, девушка прижала телефон к груди. Чертов паук поймал ее в паутину, отравил, и пропал, бросив умирать. Сломал, как игрушку – и растворился подобно призраку, стоило допустить одну-единственную ошибку.       Ханамия жесток и упрям. Она всегда это знала.       Но никогда не знала, что самым его жестоким поступком будет исчезнуть из ее жизни.       «Оставь меня в покое!» - как часто она кричала ему эти слова? Вот, он оставил, по-настоящему оставил, но ей так тошно, что хочется сигануть вниз с Токийской телебашни.       Мне так жаль, так жаль, так жаль…       Каждую ночь в голове крутились мысли: «А что, если бы я тогда…». Забрала бы почту до церемонии награждения; забрала бы сразу после и пошла к себе; рассказала бы ему раньше… Не совершала бы этой ошибки вовсе. Каждую ночь гадала, какой шаг был правильным, и жалела, что не сделал его. Редкие фотографии в памяти мобильного были единственными драгоценностями, оставшимися на руинах их отношений. Рэйко не знала, как справиться; не знала, как жить дальше, и не хотела – без него.       Телефон пиликнул снова и Ёши лениво разблокировала экран. «Отец опять…» - но мысль оборвалась. Сообщение пришло с незнакомого номера.       Она судорожно сглотнула, медленно садясь в постели. Сердце забилось в горле и Рэйко мгновенно бросило в пот. Дрожащими руками пролистнув меню, она до крови закусила губу и открыла мессенджер.       [Пересланное: фотография] Селфи ублюдка Хары, позади которого на татами за традиционным низким столиком сидит Ханамия Макото.       Ёшивара рвано вздохнула, сжав айфон изо всех сил. На глаза навернулись слезы. Текст под фотографией гласил: «Видишь, сучечка, он уже забыл и живет дальше. Надеюсь, ты захлебнешься слезами!». Догадаться, кто был отправителем, было не сложно.       Рэйко всхлипнула, до разноцветных мушек в глазах вглядываясь в фото. Макото сидел с приятелями в ресторане в то время, как она сбилась с ног, разыскивая его. Гребанная Судзуки! Знала, куда бить!       Слезы потекли по щекам. Ёши закусила ребро ладони, пытаясь их сдержать. Сидящий в центре стола Ханамия выглядел хмурым, злым и уставшим. Похудел, волосы отросли и растрепались, потеряв блеск, а под глазами даже на фотографии были заметны синяки от недосыпа. Подперев щеку кулаком, он сосредоточенно смотрел на рыжего собеседника, очевидно не замечая действий фотографирующегося Казуи. Несмотря на то, что рыжий выглядел веселым и расслабленным, как и остальные люди на фото, линия губ Макото была такой жесткой, будто он разучился улыбаться. Стоящий слева от его руки бокал для виски был уже пустым.       Ни одного опознавательного знака – Хара постарался, чтобы никто не смог определить ресторан. Наборов посуды и бокалов всего четыре, как и мужчин на фото, а, значит, они сидели сугубо попавшей в кадр компанией. От осознания этого факта Ёши почувствовала себя лучше – ни Судзуки, ни другой девушки не было рядом с Макото. Хотя бы сейчас…       Сглотнув, она приблизила изображение, отмечая, каким изможденным выглядит Ханамия. Но от чего? Как бы ни старалась Рэйко разглядеть детали, никаких зацепок найти так и не удалось: ни то, чем они занимались, ни то, откуда приехали и куда поедут дальше, ни даже то, где они были в момент селфи. Даже дата, когда было сделано селфи, осталась неизвестным. Ни-че-го…       Отшвырнув телефон, брюнетка с отчаянием потерла лицо, раскачиваясь вперед и назад.       - Какая же ты сука, Судзуки!..       Бросить утопающему спасательный круг лишь затем, чтобы он обнаружил в нем дырку и понял, что не выплывет – вот каким был поступок блондинки по отношению к ней. Они смеются над ее болью, радуются чужим несчастьям. С силой сжав свои волосы, Рэйко затряслась от рыданий, бормоча проклятья.       - Я не могу, не хочу отступать назад! Я должна найти его, должна! Чертова Судзуки, чтоб ты сдохла! Не могу без него… Не могу! – выкрикнув последние слова, Ёшивара с ненавистью ударила кулаком по одеялу, а затем еще и еще, снова и снова, и била до тех пор, пока окончательно не обессилела. – Ненавижу ее! Ненавижу их всех… Ублюдки, сдохните все…       Закрыв глаза, девушка медленно сползла на пол, прижимаясь к кровати спиной. Ей было трудно дышать – нос заложило от слез, а губы пересохли и, кажется, потрескались. Во рту стоял привкус крови. С трудом дотянувшись до айфона, а следом - до вина, Рэйко проглотила остатки, будто воду. Отбросив пустую бутылку, она завалилась на бок на полу и поджала колени к животу. Разблокировав мобильный, снова набрала номер Макото, но ничего так и не изменилось – абонент был недоступен. По-прежнему вне ее доступа, как бы она не мечтала об обратном. Как бы ни молила, как бы на звала.       Рэйко снова открыла пересланную фотографию и погладила экран.       - Пожалуйста, прости меня… - черные волосы, черная футболка. В полоборота к Харе, ведь тот делает личное селфи, а сам Бэдбой занят беседой с приятелями. Губы и глаза не улыбаются в ответ на улыбку собеседника, он сконцентрирован и холоден. Линия щеки и подбородка от худобы и в профиль выделяется еще сильнее, а сам Ханамия выглядит старше.       Злым, как демон.       Красивым, как дьявол.       Как же ей хотелось хоть на миг ощутить тепло его тела, оказаться в сильных объятьях и услышать привычно-насмешливый тон. Ханамия лениво бы подкалывал ее, прижимая к своему боку и смотрел сверху вниз проницательным и темным взглядом, который Рэйко никогда не могла понять, и от того смущалась, прячась за ворчанием. Ей было бы достаточно, даже если бы он просто молчал – лишь бы оказаться рядом, лишь бы касаться его хотя бы кончиками пальцев…       Закусив губу, девушка вновь погладила любимые черты, а после поцеловала телефон. Недостаточно, не то. Прижав дрожащую ладонь ко рту, представила его знакомые до боли губы, которые когда-то целовали ее так нежно, что щемило в груди...       А затем оборвала сама себя и с горечью рассмеялась, перекатываясь на спину.       Если существует ад на земле, она - в нем.