Гарм

      То, что мы принимаем за жизненный путь или судьбу, на деле — просто череда случайностей, зачастую нелепых и на первый взгляд никак не связанных между собой. Всего полмесяца назад я не мог и представить, что обычное карательное мероприятие сможет обернуться таким редким провалом.       — Вам не кажется, господа, что этот балаган пора прекращать? — что у меня получалось недурно, так это маскировать непрошеную дрожь в голосе. Три ствола, смотрящих прямо в душу, и еще пара за спиной, мало способствовали ведению светских бесед. Впрочем, мой собственный болтер был неуклонно направлен прямо в лоб вожаку взбунтовавшегося отряда, а это давало определенные шансы на то, что и из этой грязи удастся выкарабкаться без потерь.       — Бросай пушку и обсудим, — Рэд выдохнул облачко пара и зловеще оскалился. На его куртке еще видны были не успевшие засохнуть, но уже посеребрённые холодом брызги крови панцирной рыси — по крайней мере, животное более всего походило именно на эту большую кошку, хотя и было покрыто пластами хитина. Мутант рухнул буквально с потолка, стоило нам только углубиться в недра бункера. Авангард группы погиб почти мгновенно, а мозги и осколки черепов разлетелись по сторонам от ударов мощных когтистых лап. Угомонить зверя смог только выстрел из гранатомета, который до этого обычно оказывался ненужным балластом, а теперь сотряс все здание, разметав останки агрессора по коридору. И все бы хорошо, вот только лишившись общего врага, мы принялись за выяснение отношений. Никому не нужное, но ставшее уже чем-то вроде дела принципа, как кровная месть.       Не так давно я расстрелял перед строем пару бойцов из этого подразделения. В своем недовольстве начальством они перешли ту тонкую грань, когда здоровую критику, которую верхи были готовы терпеть, принято было начинать именовать революционными настроениями — а всего две недели спустя оказался назначен туда же руководителем операции по зачистке некого подземного сооружения в тринадцатом секторе. Вне всяких сомнений, кто-то в штабе обладал отменным чувством юмора.       Хорошо, отчасти в текущем положении я был виноват сам. Первым схватился за оружие, приняв местную систему жестовых команд за призыв к действиям, угрожающим целостности моей шкуры. Черт знает, может Рэд просто приказывал осмотреться, но реакция рук оказалась быстрее, чем анализ последствий. Но рано или поздно развязка должна была наступить и без вмешательства — об этом свидетельствовало как напряженное молчание на протяжении всего пути, так и косые взгляды ликвидаторов. Мы все знали, что будет дальше и понимали друг друга в этот момент как никто другой, но сделать ничего не могли. Я представлял их горечь и злость из-за смерти товарищей — позорной, даже не на поле боя, а им было известно, что я просто исполнял приказ. Но одно дело — доводы разума, а другое — навязчивые мысли, чувства, которые не уйдут, пока не свершится то, что должно.       Нажать на спуск и надеяться на замешательство со стороны остальных? Худшего плана нельзя и вообразить. С другой стороны — есть ли разница? Страха я почти не ощущал, только каждая мысль отдавала лихорадочным напряжением, а в тело будто вонзились сотни тупых игл. Хвост непроизвольно метался из стороны в сторону, елозя по покрытому изморозью и багровыми пятнами полу.       — Так уж и бросить? Недолго и механизм повредить. Мне же еще пригодится целый ствол, не так ли? — рука начинала затекать. Впору найти плюсы в аугментике, если отсутствию органических «запчастей» вообще можно завидовать. И что бы сейчас сказал инструктор? Что только такой неудачник как я мог попасть в подобный переплет. А еще предложил бы сдохнуть с фейерверком, забрав с собой еще и Рэда, как приятный бонус. Увы, нас с наставником всегда разделяли взгляды на такие вещи как самосохранение и здравый смысл. Пока оставался хоть ничтожный шанс, подыхать я не собирался.       — Не могу ручаться.       — Это плохо.       Глубокий вдох. Пан или пропал. Я неспешно опустил оружие и с демонстративной небрежностью протянул его Рэду. Тот, замешкавшись, на секунду, дерганым движением перехватил болтер и едва заметно кивнул подчиненным. Один из бойцов, скорее всего 359-й — у него, насколько я мог судить, ум уступал силе, резко навалился на меня сзади и, ощутимо ткнув мордой в бетон, прижал к полу. По крайней мере, перестрелки не случилось.       — Да ладно, я же веду себя смирно, даже не пытаюсь устроить локальный геноцид, — я осторожно попытался вывернуться, но быстро получил по ребрам и вынужден был оставить тщетные поползновения.       — Неплохо было бы тебя выпотрошить, — Рэд закурил и изничтожающее посмотрел куда-то в сторону, — Но мы немного спешим. Хэнк, Роберто, соберите с трупов все, что может пригодиться.       — И куда же? На базе вас так и ждут, с невыполненным приказом и без командира.       — Сколько времени до того, как мы должны передать сведения о ходе зачистки?       — Два часа, но они отследят сигнал — передать неверные данные не выйдет.       — Значит, два часа форы есть. Сутки на сбор контрольной группы. Неплохо, а?       — Для чего?       — Чтобы свалить из этой дыры, конечно. Ну, долго вы там? Кобра, подгони веревку.       — Зима-не лучшее время драть когти, — от моего дыхания иней на полу уже начал подтаивать.       — Ты заткнешься в этой жизни или нет?       Планов, даже самых безумных, уже не осталось, потому я предпочел не накалять обстановку еще больше и покорно замолчал, справившись с желанием откусить от 359-го приличный кусок плоти, чтобы не давил так сильно на позвоночник своей безмозглой тушей.       Откуда-то, спотыкаясь и путаясь в слишком длинном для нее ремне автомата, явилась Кобра с внушительных размеров мотком наперевес. Нервное напряжение передалось абсолютно всем, а потому тут и там начали проявляться грубые ошибки. Например, бегать по еще не зачищенному от мутантов зданию я бы не советовал никому. Возможно, этим удалось бы воспользоваться, не усугуби я все своей паранойей.       — Значит так — этого, — Рэд махнул на меня рукой, — оставляем здесь. Примотайте к чему-нибудь, чтоб не рыпался. Все лишнее бросаем и уходим. Быстро и заметая следы.       — Какой-то сомнительный план, — буркнул я, — Сейчас на запах крови сбегутся падальщики и…       — В этом и суть, — почти ласково мурлыкнула Кобра.       — Лучше пристрелите, — вожак уже скрылся из вида, а значит, я мог позволить себе делать предложения, противоречащие приказу, зная, что его не решатся нарушить. Отчаянно не хватало самообмана. Рациональное мышление, вытеснив в свое время любые проявления чувств, не позволяло тешить себя слепыми надеждами или уповать на чудо.       Меня буквально за шкирку подняли на ноги.       — Топай до угла. Там, кажись, есть труба.       Весь мир исчез, оставив меня наедине с бесконечным холодным мраком. Попытки освободиться ни к чему не привели, только веревка сильнее врезалась в плоть. Те, кто некогда возводили в этих краях бункер, явно рассчитывали на то, что их творением будут пользоваться еще не одно столетие. Только вот едва ли инженеры могли представить, что подземелья облюбуют не важные шишки, а мутанты всех классов и размеров. Сооружение, судя по карте и логике вещей, имело около шести выходов и входов для обеспечения обитателей убежища путями отступления. Этой особенностью и пользовалась различная фауна, скрываясь в темных закоулках от облав и снега.       В темноте, легка на помине, уже суетилась какая-то шумная мелочь. Скорее всего, потомки грызунов. Особой опасности, конечно, если вы не зафиксированы в одном положении, они не представляли, но изрядно нервировали. При всех своих язвах, третьих глазах и ядовитых железах, животные отравленной земли все равно оставались примитивными тварями с неизменными инстинктами, установкой на самосохранение. Именно поэтому, заслышав взрыв, одна часть мутантов, вернее всего, устремилась на нижние уровни, а вторая, состоящая из падальщиков, наоборот, поднялась к нам навстречу. Где выстрелы, там много крови и мяса — вот новый порядок.       Да, еще месяц и не помогло бы никакое везение — весенний гон даже пугливых оленей превращал в буйствующие машины для убийства, особенно если рядом оказывались самки. В такое время ликвидаторов гоняли по лесам: разорять норы, оказавшиеся слишком близко к городским блокпостам и бить особо наглого зверя, вышедшего на патрули. Работенка была пыльная, а точнее — грязная. По колено в снегу и слякоти бродить среди черных от сырости стволов и даже не иметь возможности что-нибудь разграбить. Из старых объектов всегда выносили всевозможные артефакты, лес же давал лишь шкуры да перья, скупаемые потом за копейки чиновниками низшей руки.       Из сторонних мыслей, вызванных отчаянием беспомощности и столь успешно отвлекавших сознание от реальности ледяной клетки, меня вывело легкое касание. Что-то мелкое на секунду замерло, опершись на мой сапог, и бесшумно скрылось в пустоте. Я не услышал его приближения даже тогда, когда оно подобралось вплотную. Новый вид грызунов? Обычные не делали ничего без писков и возни по всему периметру. Впрочем, видовая принадлежность животного, на деле, вовсе не была так уж важна. Тем более что, кажется, я его заинтересовал мало, в отличие от усопшей рыси. Только вот, где одна особь, там и остальные, особенно если речь идет о мелких любителях мертвечины, а в стае гости вполне могли достаточно осмелеть для нападения.       Я в очередной раз заерзал, пытаясь ослабить узел. Судя по разрозненным ощущениям, труба была гладкой настолько, насколько вообще могла остаться ровной металлическая поверхность, забытая на долгие десятилетия и оставшаяся без должного ухода. По крайней мере, спереди. Проверить еще раз? Черта с два к чему-то приведет, но попробовать все же никто не мешает.       Подошвы скользили по полу, но мне все же удалось немного приподняться. Грамотная фиксация не позволила встать во весь рост, зато где-то в сантиметрах 30 от основания, на тыльной стороне все же нашлось повреждение. Я нащупал дыру с торчащим крохотным зубцом острого края. Забавно, если пробоина была оставлена нашей же пальбой. Впрочем, у меня не было достаточно времени для того, чтобы оценить всю анекдотичность такого расклада. Вернее, нет, часов до прибытия контрольной группы жалеть не приходилось, но рациональнее было бы поскорее оказаться чуть менее беспомощным и способным если не придушить, то хотя бы отпугнуть потенциального врага.       Дело продвигалось до ужаса туго и медленно. Должно быть, со стороны я в своих стараниях высвободиться, выглядел крайне комично, но чудным зрелищем — да и то с натягом — могли наслаждаться только мутанты. Пока единственным плюсом было то, что мне стало заметно теплее. Может быть, следовало экономить энергию и притворяться ветошью? Что делать, оказавшись в огромной морозилке, я не знал, даже примерно. Инструкции вообще не предполагали, что кто-то будет сидеть без дела, по уши в изморози. Полевой выход это всегда оперативные действия без промедлений и долгих привалов.       «А что они вообще когда-то учитывали, эти руководства?» — я с досадой скрипнул зубами. Когда-то думал, что умнее всех и выбрал наилучшую тактику: приноси начальству тапки и будешь кататься как сыр в масле. Расслоение, диктатура — даже слепой заметил бы, но пока вся грязь информационного общества не касалась моего мира, мира, который составляли конура с казенной мебелью, устав и инструктор, ее как бы не существовало. Выжить, слиться с серой массой и делать то, что говорят. План казался безупречным, пока не произошла эта ошибка в штабе. Простая невнимательность, ничего удивительного — когда это кабинетные крысы запоминали имена тех, перед кем не нужно вставать по стойке «смирно»? Меня не знали те, кому я служил, зато прекрасно помнили те, чьих товарищей ставил к стенке. И это, пожалуй, казалось обиднее всего. «Черт» — штырь соскользнул и полоснул по руке. Веревка, наконец, немного ослабла. Не до конца.       Старые вояки рассказывали, что со временем появление врага начинаешь чувствовать буквально на уровне подсознания. Так вот, я такой способностью, видно, обзавестись еще не успел. Что-то цокнуло по полу и медленно, судя по звукам, прошло вдоль соседней стены, с шумом втягивая воздух. Слева, где лежала невидимая туша, раздалось возмущенное шипение и пришелец, видимо, более крупный, чем его предшественники, басисто заворчал в ответ.       Плохо. Очень плохо. Очень, черт побери! Я, как можно более бесшумно, сделал еще одну попытку покончить с петлей, но не добился, ровным счетом, ничего. Нужно нажать сильнее, собрав все остатки сил и надежды. Острый выступ вдруг поддался и, чиркнув по стене, с грохотом упал обломком на пол. Все вокруг замолкло. Боже правый.       Выбирать не приходится, надо рвать на одной физической силе, через «невозможно». Веревка затрещала, но не поддалась. Нечто неспешно двинулось в мою сторону. Ну же! Мышцы свело до боли. Хотелось не верить в происходящее, но оно было донельзя реально. Повешу всех на столбах. Выберусь и повешу. Чтоб их… Я зажмурился. Умирать оказалось не так просто. Снова скрип разрываемых волокон. Что-то смрадно и жарко дыхнуло прямо в морду. Протянуть время, как угодно.       Вслепую саданул ногой в темноту. Зверь отшатнулся и, издав неясный звук замер. Новое усилие. Сверху посыпалась морозная крошка. Ничего, тянется, но не отпускает.       К горлу подступил липкий комок, побежали по волнам сознания разноцветные круги. Какая дикая боль в голове. Откуда? Проникая через закрытые веки, внутренний взор заполонил поток лазурного света. Все ярче и ярче… Я выдохнул и распахнул глаза, чуть не ослепнув от резкого контраста.       Сознание мутилось, но первое, что стало ясно — бункер исчез, как и пронизывающий холод. Но главное, пожалуй, было не в этом. Левая рука привычно налилась искусственностью аугментики, картинка сузилась. Я был жив. Жив спустя 15 лет, после событий в 13 секторе.