Душа Вокалоида

Я никогда не славился своей удачей, на самом-то деле. В тот раз Мику была права, все это — мои заслуги, а не моя несуществующая удача. Но стоит взглянуть на что-то, кроме Мику, как получается так, что это не заслуги, а вина, которая лежит на мне. Неизвестная всего парочкой слов взяла и перевернула все мое представление о самом себе, назвала меня виновником всего этого торжества. Получается, что если здесь есть реальные люди, то это я их заточил? Я создал этот лагерь? Мне стоило бы узнать об этом поподробнее у нее, но она вряд ли бы ответила, да и поздновато сейчас об этом думать. Может, в другой раз. В этот раз я без Мику. Иду один в этой бездне. Она снова такая же темная, какая и была ранее. Тот свет, который был в последний раз, куда-то пропал. Я отлично дополняю эту тьму, кстати. Сейчас у меня такой осадок на душе, который заставляет меня думать о том, что я уже все потерял, что я уже вернулся в реальный мир. И остался один. Я вовсе не против того, чтобы остаться одному, нет, наоборот, я люблю быть один, работать над чем-то в одиночку, есть в одиночку, жить в одиночку, делать вообще все в одиночку, но в тоже самое время я не могу объяснить привязанность к ней, привязанность к Мику, она просто взяла и застряла во мне. Теперь она для меня не просто девушка, которую я встретил в несуществующем пионерлагере, она для меня… то, что всегда направляет меня на тот или иной путь. Мику как персонаж, которым я вдохновляюсь и которым я с недавних пор начал жить. Впрочем, почему «как»? Она персонаж, такой персонаж, которого на самом деле не может быть. Я не могу назвать ее безумно доброй, она умеет быть злой, когда это нужно, я не могу назвать ее стеснительной, опять же, когда нужно, она может избавиться от этого насовсем, в конце же концов, я вообще не могу оценить ее характер, он постоянно у нее меняется, прямо как у персонажа, которому не прописали личность. Видимо, об этом она и говорила в самом начале? О том, что у нее нет характера, нет личности вообще? Это ты имела ввиду, Мику? В чем-то мы схожи. У меня тоже не всегда получается найти самого себя. Сегодня я могу помочь кому-нибудь, а завтра я даже внимания не обращу на того, кому будет нужна моя помощь, вот такой я моральный урод получаюсь. Гоняюсь за своим характером, как за своим несуществующим хвостом, и никак не могу его поймать, чтобы он стал постоянным. И не только постоянным, но еще и хорошим, который смог бы мне помочь продвинуться дальше в жизни. Вот это я сказанул, «чтобы дальше продвигаться в жизни», ну да. И куда же ты будешь продвигаться, Семен? Тебе тут самое место — в бездне, ничего тебя не заботит, ничего делать не надо, то, что тебе нужно, разве что интернета нет. И вот я снова начинаю ныть о том, какая плохая жизнь у меня была. А ведь минуту назад я бы никогда не сказал такого, на самом-то деле. Ну и кто же виноват в том, что твоя жизнь не удалась? Ты, и только ты, Семен. Да и с чего бы она у тебя не удалась? Ешь, пьешь, за компьютером сидишь, некоторые и похуже живут, чего уж тут. Но в твоей жизни появляется девушка, которая переворачивает все твое представление о мире с ног на голову, забивая все твои мысли собой. Тебе впервые хочется отдаться с потрохами кому-то, довериться кому-то, но перед тобой стоит одно большое непреодолимое препятствие — кого-то из вас на самом деле может не существовать. Перед тобой ставятся четыре варианта: либо тебя не существует, либо ее не существует, либо вас обоих не существует, либо вы оба существуете. Вот так. Будет смешно, если это окажется предпоследний вариант. Стараешься, стараешься, надеешься на что-то, а в конце узнаешь, что тебя на самом деле не существует. Такое вообще может быть? Мне надоело стоять на месте, я двинулся вперед, к еле заметному «свету в конце тоннеля». Иду я безумно медленно, стоит заметить. То ли из-за своего плохого настроения, то ли просто потому, что не могу, это не особо-то и важно, важен результат, а в результате я очень медленно иду, ну или как-то так. Все так просто, но в то же самое время все так сложно. Ужас. Про свет в конце тоннеля я не шутил, и он становился все ближе и ближе. Вскоре, я смог разобрать, что этот свет не свет вовсе, а плотная метель, сквозь которую ничего не видно. А перед выходом из тоннеля стоит темная фигура с двумя длинными хвостиками. И был еще кое-кто, о ком стоило сказать в последнюю очередь. Точная копия меня стояла в середине прохода и явно не хотела того, чтобы кто-то прошел вперед. Я привык называть своих двойников пионерами, поэтому пусть будет так. Пионер стоял, словно статуя, наверное, он даже не дышал, однако возможности узнать это получше у меня не было. Не очень хотелось подходить вплотную и прислушиваться к его дыханию. К своему дыханию, то есть. Или нет? Не важно. Стоило мне подойти к ему, как он просто взял и толкнул меня обратно. — Не пройду, да? — обиженно бросил я в его сторону. — Не пройдешь, — холодно ответил он, — не заставляй меня применять силу. — Ты — это я? — А я — это ты. Как все просто, правда? — Ну и какого черта ты не даешь мне пройти? — Хочется мне так. Могу себе это позволить. Я покосился на него и попытался пройти снова, стараясь обойти его, тоннель все-таки не очень маленький был. Как только я пересек «линию», где стоял пионер, кто-то или что-то ударило меня в спину, после чего пионер пнул меня ногой в живот, откидывая назад. — Еще попытки? — он презрительно посмотрел на меня. — Дай мне пройти, это ведь выход, да? Я смогу выбраться из лагеря? — Ты видишь здесь где-нибудь надпись «выход»? — Нет, не вижу. — Я тоже не вижу. С чего у тебя такие выводы? — А что это, если не выход? — Пройди и узнаешь. Проще некуда. — Но ты не даешь мне пройти! — Ну да. А почему должен? — Потому что… — …потому что. Уходи. Поначалу он хотел увести свой взгляд, но получилось так, что Пионер просто уставился на меня. — Хотя, нет, не уходи, пройдись до другой части, а потом возвращайся. — До другой части? — До другого конца этого тоннеля, ну, развернись там, и шагай, раз-два, раз-два. — Ты ведь все равно не дашь мне пройти, да? — Не дам. Так что давай, иди. Ну и что мне остается? Я пошел, даже не обернулся ни разу по пути. Темные тоннели выглядели весьма мрачно, ничего другого о своей дороге я рассказать не могу. В конце меня ждала темнота, да и только. Ни снега, ни пионера, ни Мику. Просто темнота, я будто упирался в стену. Развернувшись, я пошел обратно к пионеру. — Ну как, посмотрел? — задал он вопрос, как только я подошел. — Посмотрел, не очень интересно. — И что же там? — Ничего, — нахмурился я. — Это твоя конечная станция, — пионер мерзко ухмыльнулся, — и я как злой кондуктор не пропущу тебя без билета. — Как я могу изменить твое мнение? Как я могу получить твой замечательный билет, а, кондуктор? — Ты хочешь заключить сделку со мной? Правда? — Сделку с самим собой, ага. Поначалу я думал, что он игнорирует меня, Пионер мялся около минуты, не говоря ни слова, но вскоре он все же выдвинул свое «сомнительное предложение». — Мне от тебя ничего не нужно, зато я могу дать тебе небольшую подсказку. — И тебе совсем не жалко? — Совсем не жалко, — Пионер усмехнулся, — кроме этого лагеря, тебе нужно смириться еще с чем-то, или с кем-то, тут уж сам думай. — С кем? Или с чем? — Сказал ведь — сам думай. Я покосился на него. — И что произойдет, когда я смирюсь с «этим»? — Я исчезну, и ты сможешь пройти дальше. Скорее всего. — Скорее всего? Ты не знаешь точно? Ты должен! — Я ничего не должен, дружище. Как и ты, собственно. — Просто пропусти меня, — я попытался снова пройти через него. Но он снова оттолкнул меня, после чего в руке у него материализовалось что-то похожее на пистолет. На самом деле, это больше было похоже на две темные коробочки, соединенные друг с другом, кажется, там даже курка не было. Просто такой сгусток энергии. — И ты хочешь напугать меня этим? — я ткнул пальцем в пистолет. — Ни шагу дальше, — Пионер направил оружие прямо на меня. Но я не послушался его. Я пошел вперед. Раз. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть. Шесть выстрелов прямо в меня, и каждый отталкивал назад. Видимо, он не просто пугал меня, эта штука и вправду работает. В какой-то момент он просто перестал стрелять в меня, наблюдая за тем, как я тащусь вперед. Мне совсем не было больно, но тело с каждым выстрелом двигалось все хуже и хуже. В конце концов, я подошел к нему вплотную, положил руку на плечо и посмотрел в глаза. — Можешь харкнуть в меня кровью, если хочешь, ну, для большей драмы. Я лишь повертел головой туда-сюда в ответ, что означало «нет». — Ну как скажешь, — он похлопал меня по плечу и приставил пистолет к груди. Седьмой выстрел. Последний для меня. Темно-то как, ужас. Ну хоть не больно, и на том спасибо.