А если бы...?

Открыв книгу на первой странице, мать Ивана с выражением начала: — «Глава I.  ВПЕЧАТЛЯЮЩЕЕ НАЧАЛО» И, вздохнув, с каким-то даже внутренним трепетом проговорила: — Вот и узнаем всё про нашего Ванюшу, — хотя её можно было понять. Любая мать мечтала знать всё о своих детях. — Ну, начинай уже, — нетерпеливо сказал Константин Леонидович. Кивнув, жена продолжила: — «Подъезд после улицы показался прохладным. Преодолев половину лестничного марша, ребята остановились возле лифта. Павел нажал на кнопку „вызов”. Лампочка не загорелась, и кабина не двинулась. — Издевательство! — треснул в сердцах по мертвым створкам Павел. — Опять не работает. Ведь только вчера целых полдня мастера возились». — Сразу видно, не классика это, — снова подала голос Генриетта Густановна, — начинают неизвестно откуда, да и текст халтурный. В классической литературе никогда бы не позволили себе писать так… — Мама, — устало вздохнула Инга Сергеевна, — это же подростковая литература! Здесь специально написано всё просто и на языке современной молодёжи, чтобы детям было интересно и просто читать. Да и начинать с середины, а потом рассказывать по ходу, с чего всё началось, сейчас очень популярно в книгах. » — Нам на какой этаж? — посмотрел Иван на Павла. — Чтоб ты, Ваня, знал, Паша живет на шестом, — с усмешкой сообщила Варвара. — Вот теперь знаю, — ответил Иван». Тут губы Инги Сергеевны тронула лёгкая улыбка. » — Бесполезно, — сказал Герасим. — Прем пехом. — С полными рюкзаками? — охнула Маргарита. — Кошма-ар, — вторила ей Варвара. — Ничего, девчонки, — бодренько заявил Павел. — В жизни всегда есть место подвигу. — Энтузиаст ты наш, — не разделил его воодушевления Герасим. — Геракл». — Ну и лексика у этой молодёжи, — и тут не утерпела Гинриетта Густановна, — могли бы выражаться более литературно. И самое ужасное, что и Ваня так разговаривает! Стараясь не обращать внимания на язвительные замечания матери, Инга Сергеевна продолжила читать вслух: — «Маргарита с жертвенным видом преодолела несколько ступенек. — Давай свой рюкзак, — протянул руку Иван. — Ладно. Сама как-нибудь справлюсь, — ответила Маргарита. — А то ещё надорвешься. — Верно, Марго, — ядовито заметила Варвара. — Мужчин в наше время нужно беречь. Говорят, они и так вымирают. — Болтай, болтай, — буркнул Герасим. И, словно бы в доказательство, что его ещё рано заносить в Красную книгу, прибавил шаг. — А ну, Варька, нажмем! » — Вот! Всё-таки есть в нашем Ване должное воспитание! Но эти девочки себя ведут совершенно неподобающим образом! В наше время такого не было. Несёт мальчик твой портфель — признак верной любви, и нечего тут выставляться. — Так-то оно так, но сейчас другие времена, другие нравы, — покачала головой мама Ивана, возобновляя чтение: » — Не мешай! — продолжал загибать пальцы Луна. Вдруг на его губах заиграла улыбка, и он с гордостью произнес: — Ну, все точно. Монстр. — Какой ещё монстр? — ошалело уставился на него Иван. — Мона Семеновна Травкина, — отвечал Луна. — Вот и выходит: Мон-с-тр. — Потрясающе, — восхитился Иван. — По-моему, она больше похожа на птеродактиля, — внимательно разглядывая учительницу, возразила Варя. — Верно, похожа, — оживилась Маргарита. — Очень древний птеродактиль, который за много веков превратился в мумию». — Боже, раньше учитель был для детей святым человеком! А сейчас? Где былое уважение? — всё сокрушалась Генриетта Густавовна. — Неужели всё настолько плохо?! — А по-моему, она сама нарвалась, — хохотнул Константин Леонидович, видно, вспомнив свои школьные годы. — Прозвище самое то. Инга Сергеевна и Генриетта Густавовна смерили его недовольными взглядами. — Просто она слишком строга, — тут же стушевался под этими взглядами Константин Леонидович. Покачав головой, Инга Сергеевна продолжила читать: » — Умов палаты, — неожиданно заспорил Герасим. — Птеродактили, между прочим, летают. — Точно, летали, — поправил Иван. — Когда жили. А было это ох как давно. — Какая разница, — отмахнулся Герасим. — Они летали. А такая мумия, — покосился он на Мону Семеновну, — нипочем не полетит. Рожденный ползать летать не может. — Может, она когда-нибудь все же летала, — не сдавалась Варя. — И впрямь, — поддержала её Марго. — В молодости летала, порхала. А потом тяжелые заботы, вот и… — Ни фига, — повысил голос Герасим. — Каменев! Встать! — пронесся по классу низкий голос биологички». — Дорвался, — оторвавшись от книги, прокомментировала Инга Сергеевна. — Нет, вы только посмотрите, что они говорят! — ещё больше заартачилась Генриетта Густановна. — Совершенно невоспитанные дети! Как так можно! А Иван, Иван-то! — Да ладно тебе, мама! — жадно посмотрела на книжку Инга Сергеевна, — лично мне очень хочется знать, что будет дальше. — Читай уж, — притворно нежелательно кивнула Генриетта Густановна. » — Ну и монстр! — невольно восхитилась Марго. — Первый раз сделала перекличку, а уже, кажется, все фамилии помнит. Марго не ошиблась. Ибо Мона Семеновна немедленно приказала: — Королева! Быстро встать. — Действительно, монстр, — поднимаясь на ноги, пробормотала Марго. — Это ещё что за поведение во время урока? — Биологичка переводила проницательный взгляд с Каменева на Королеву и обратно. — Попрошу обоих к доске! — Мона Семеновна, — попытался воззвать к справедливости Павел, — какая доска? О чем вы? Сегодня ведь только первое сентября. Так сказать, праздник знаний. И экологии у нас до сих пор никогда в жизни не было. — Во-первых, мы можем повторить то, что вы проходили в прошлом году, — не собиралась менять гнев на милость учительница. — А во-вторых, если мне не изменяет слух, вы были заняты обсуждением некоторых древних зоологических видов. Все пятеро ребят нервно вздрогнули. И, не сговариваясь, подумали об одном и том же. У этого вредного Монстра оказались не только отменная память, но и слух». — Да-а-а-а, — протянул отец Вани, едва выслушав этот отрывок, — ну у них и учителя. Если бы у нас такие были, я бы давно школу бросил. — Не говорите глупости, Константин, — свысока посмотрела на него Генриетта Густановна, — она просто очень дисциплинированный преподаватель. И, уверена, великолепный учитель. Константин Леонидович только рукой махнул, спорить с тёщей, только нервы себе трепать. — «Иван увидал замшевый мешочек с завязочками. Марго потянула за тесемку и высыпала на ладонь несколько разноцветных камушков, гладких, словно речная галька. — Что это? — задал новый вопрос Иван. — Наследство далеких предков, — отвечала Варя. — Каких предков? — захотелось выяснить Ивану. — Тс-с, — прижала палец к губам Марго. — После узнаешь. Не мешай мне сосредоточиваться. И, повернувшись, она подошла к подоконнику. Остальные, обступили её. Марго опустила камушки обратно в кисет, сжала его ладонями и, поднеся к самому лицу, что-то пошептала. Затем резким движением высыпала камушки из кисета на подоконник и склонилась над ними. — И что все это значит? — опять не выдержал Иван. — Заткнись и смотри, — ткнула его пальцем в бок Варвара. Марго с минуту молчала. Затем тоном, не допускающим возражений, произнесла: — К завучу нам идти сегодня никак нельзя. И вообще надо срочно отсюда смываться». — Инга Сергеевна заморгала часто — часто. Скорее всего от удивления. — Ну, а это уже переходит за грань разумного, — сощурилась Генриетта Густавовна. — Инга, дочка, тебе всё ещё не хватает поводов, что бы задать Ванюше пару вопросов? — Давай ещё почитаем… — неуверенно начала мать Ивана, и продолжила. — «Правда, мы теперь тоже с бабушкой съехались, — сказал Иван. — Но пока вроде ничего. Она меня не особенно тыркает. — Это сначала, — Муму явно не испытывал доверия к поколению бабушек и дедушек. — У тебя ещё все впереди. — Поживем — увидим, — не торопился с выводами Иван». — Этот Герасим ужасно влияет на моего внука! — раскраснелась любящая бабуля. — Он же хочет свергнуть его с пути истинного! Всё ещё впереди! Главное дело! Инга Сергеевна же решила дипломатично промолчать, полностью разделяя чувства Каменева. — Продолжай, милая, — вздохнул Константин Леонидович, — интересно ведь. Пожав плечами Инта Сергеевна снова уткнулась в книгу «Марго и Варвара тем временем по-хозяйски залезли в буфет и достали оттуда стаканы. Ребята принялись за еду и питье — Очень вкусно, — беря очередное печенье, похвалил Муму. — Мое любимое, — Луна отправлял в рот сразу по два печенья. — Вот поэтому у нас Паша и не худеет, — скорбно вздохнула Варвара. — И в голову даже не беру, — с полной невозмутимостью отозвался Луна. — На фига мне худеть? — Чтобы фигура была, — ответил Герасим. — Я лично своей фигурой доволен, — Луна похлопал себя по животу. — Мужчины должно быть много. — Он улыбнулся. — Во всяком случае, я так считаю. — Считать не вредно, — развела руками Варвара. — А вот столько есть я все же тебе не советую». — Какой убеждённый мальчик, — фыркнула Инга Сергеевна. — Впервые вижу подростка, которого бы не волновала фигура, — удивлённо откликнулся Константин Леонидович. — Вы читать-то будете? — подытожила их Генриетта Густавовна. Как не пыталась она скрыть, но ей явно было интересно. » — Это меня не волнует, — отмахнулся Луна. — А что же нас волнует? — язвительно осведомилась Варвара. — Естественно, странный случай с моим соседом, — враз посерьезнел Луна. — Куда уж страннее, — солидно проговорил Муму. — Треснули человека по кумполу. Портфель разорвали. Там куча баксов. Но они их не берут, а просто смываются. Не-ет, тут что-то не сходится. И милицию твой сосед вызывать отказался… — Опять ты с этой милицией, — в сердцах стукнула кулаком по столу Варвара. — Владислав Николаевич объяснил ведь, что торопится, а после заедет в милицию сам». — Ну началось, — досадно сморщившись, не удержалась от комментария Инга Сергеевна, — Конечно же, наши дети не могли пройти мимо! Ну что за характер такой, а! Инга Сергеевна про себя читала всё по порядку, местами весело хмыкая, а иногда и неодобрительно хмурясь. Затем она остановила «молчаливое чтение»: » — Глядите-ка! — присвистнул Герасим. — А у Ваньки-то уже и план расследования возник. Ну, настоящий Холмс. — А как же иначе, — отозвалась Маргарита. — У него и фамилия подходящая. Холмский. — Нет, — решительно запротестовал Луна. — Холмс — это слишком банально. — Почему банально? — Иван даже обиделся. — Потому что элементарно, Ватсон, — ответил Луна. — Ватсон ему не подходит, — на полном серьезе произнес Герасим. — Я и не предлагаю, — продолжал Павел. — А вот Пуаро вполне подойдет. Так мы тебя и будем теперь называть. — Но у него же усов нет! — всплеснула руками Варвара. — Усы — дело наживное, — ничуть не смутился Луна. — Вырастут. — Пуаро так Пуаро, — Иван ничего не имел против». — Вот, оказывается, как Ваня получил это прозвище, — задумчиво потёр подбородок Константин Леонидович. — А я всё гадал. — Усы! — вдруг разъярилась Генриетта Густавовна. — Наживное дело! Усы! Какой кошмар! Нашему Ване такое не к лицу! Ужасные усы! Константин Леонидович инстинктивно потеребил собственные усы, но всё же решил промолчать в тряпочку. Случайно любящий муж задел локтем книгу, отчего та немедленно захлопнулась, упав на диван, но мама Ивана не растерялась и раскрыла на первом попавшемся месте, пусть и довольно далеко: — » — А чего, не так глупо, — поддержал друга Луна. — Пожалуй, мы так и поступим. А теперь в путь, — открыл он дверь, которая вела с террасы в квартиру. — Время дорого. Проходя сквозь большую комнату, ребята вдруг услышали резкий вскрик: — Смер-рть Гер-расиму. Варвара захихикала: — Враг не дремлет. Даже когда спит. Ребята посмотрели на клетку, прикрытую плотной скатертью. Видимо, даже в таком положении Птичка Божья каким-то образом чуяла присутствие заклятого врага. — Гриль-попугай, — взыграло уязвленное самолюбие у Муму. — Дискр-риминация, — последовал вялый ответ из-под скатерти, после чего все стихло. Видно, природа все же взяла свое и попугай уснул». — Какая забавная птица! — ухмыльнулась Генриетта Густавовна. — В школьные годы у моей подруги Нины тоже попугай был. Аркадием звали. Только говорил он лишь одну несчастную фразу: «Первый, первый, я — второй». — А ты никогда не рассказывала, — улыбнулась Инга Сергеевна. — Неужели у бабы Нины когда — то был попугай? Она же на дух пернатых не переносила. — А вот и была! Когда в лапту играли, она и поспорила с ребятами, что если проиграет — купит себе какую — нибудь птицу в дом. Эх, весёлые времена были… Инга Сергеевна принялась дальше «анализировать» попавшую к ним в руки информацию о жизни их ненаглядного Ванюши. Она продолжила читать вслух на том месте, где краем глаза обнаружила имя собственной матери: — «Однако, оказавшись наедине с чистым листком бумаги и ручкой, Иван растерялся. С чего же начать? Немного поразмыслив, мальчик наконец медленно вывел первое слово: „Рост”. „А кто его знает, какого он роста? — заколебался он. — Точно чуть выше меня. Но насколько?” Поднявшись со стула, Иван подошел к дверному косяку и отмерил примерный рост Радика. Затем направился в переднюю и, порывшись в стенном шкафу, нашарил среди инструментов отца рулетку, с помощью которой замерил расстояние от пола до предполагаемой макушки Радика. — Ванюша, — появилась в самый неподходящий момент Генриетта Густавовна. — Решил измерить, насколько подрос с прошлой весны? Интересно, интересно. Ну, и что у нас там получается? Иван от неожиданности отпустил рулетку. Она с тихим жужжанием ушла в металлический корпус. Теперь придется начинать все сначала. — Бабушка, не мешай! — взмолился внук. — Что значит — не мешай? — поджала губы Генриетта Густавовна. — По-моему, я имею полное право поинтересоваться, насколько ты вырос. — Я тут совершенно ни при чем, — огрызнулся Иван. — Я занимаюсь совершенно другим делом. — Каким же, позволь узнать? — не отставала бабушка. — Ты все равно не поймешь, — Ивану в голову не приходило, что ей ответить. — А ты попробуй объяснить. Вдруг я пойму. У меня как-никак два высших образования. — У тебя оба образования гуманитарные, — наконец нашелся внук. — А это задание по физике. Мне нужно установить… угол падения, — импровизировал на ходу он. — А потом ещё угол отражения. — Физик, конечно, из меня никудышный, — вынуждена была признать бабушка, большую часть жизни проработавшая редактором в солидном академическом издательстве, — но, может, все-таки объяснишь, каким образом дверной косяк связан с углом падения? — Бабуль, это слишком сложно! — Иван и сам не знал ответа на этот вопрос. — И вообще, не мешай мне делать уроки. — Мама! — показалась из кухни Инга Сергеевна. — Ну, что ты пристала к ребенку? В кои-то века человек сам вспомнил про физику и решил ею заняться. — Значит, теперь я и спросить уже ничего не имею права? — обратила негодующий взор на дочь Генриетта Густавовна. — Видите ли, он занялся физикой. А толку-то. Если он не может про этот угол ничего объяснить, то и на уроке плохо ответит. — Когда доучу, смогу объяснить, — оборонялся Иван. — А пока я только начал. — Ах, поступайте, как знаете! И, обиженно пожав плечами, бабушка удалилась к себе в комнату дочитывать письма Петрарки. — Уф-ф, — провел ладонью по лбу Иван. — Нечего отдуваться, — проводив взглядом Генриетту Густавовну, принялась воспитывать Ивана мать. — Неужели нельзя по-человечески разговаривать с бабушкой? Она все время на тебя обижается. — А я что, виноват? — взмолился Иван. — Просто она постоянно меня расспрашивает. Обо всем. — Можешь и ответить. Не развалишься. Естественно, бабушка интересуется твоей жизнью. Ты же ей родной внук, а не посторонний. Прошу тебя: впредь будь повежливей. Тем более мы теперь живем все вместе». — М-да, — хмыкнул Ванин отец, поправив очки. — Довольно неловко получилось. — А я считаю, — вдруг оживилась Генриетта Густавовна, — это наш шанс поработать над собой. Мы гадаем — что же не так мы делаем при воспитании Ивана? А эта книга нам и поведает о всех наших проколах! — Идея, конечно вполне себе сносная, но разве Иван не заметит странных перемен в нашем поведении? Да, мы не редко ошибаемся, но людям же это свойственно, — резонно заметил Холмский старший. — А некоторые особенности… — А разве это не к лучшему? — Я думаю, что загадывать рано. Давайте читать дальше, — решительно скомандовала Инга Сергеевна, уже нацелившись на новый эпизод. — Т-а-ак, — листая страницы, протянула Инга Сергеевна, — а… вот! Это что-то знакомое! — воскликнула она и начала торопливо читать: «Утром Ивана растолкала мать. — Чего, в школу опаздываю? — он вскочил с постели. — Нет, Ванюша, — засмеялась Инга Сергеевна. — Сегодня суббота. — Фу, черт, — с облегчением выдохнул сын. И тут же с негодованием добавил: — А зачем тогда человека так рано будить? — Да ты понимаешь, — в голосе матери послышалась виноватая интонация, — папа хотел везти меня за продуктами на машине, а его вдруг с утра на работу вызвали. Там у них возникли какие-то серьезные проблемы. Так что, Ванюша, придется тебе помочь мне с покупками. — Ладно, — с жертвенным видом изрек тот. — Куда за продуктами-то пойдем? — На оптовый рынок „Динамо”, — внесла ясность мать. — Тут два шага. — Ни фига себе два шага, — проворчал сын. „Хорошенькая суббота, — про себя добавил он. — Таскайся теперь с сумками за матерью. А в субботу на этом „Динамо”, наверное, тьма народа”. Спорить, однако, было бесполезно. Если мама чего задумала, её не отговоришь. Такой уж у неё характер». Инга Сергеевна как-то странно улыбнулась и продолжила: » — Давай, давай, — поторапливала Инга Сергеевна. — Умоешься, вместе позавтракаем, и вперед. Мальчик, потягиваясь и зевая, нашарил ногами возле постели тапочки и с шарканьем двинулся в ванную комнату. Час спустя они с матерью уже шли по старому тенистому парку «Динамо» в направлении малого стадиона, вблизи которого и раскинулся рынок. Иван не ошибся: народа было полно. Уже на подходе к рынку возле каждого из многочисленных лотков толпились покупатели. Все что-то разглядывали. Поэтому путь к торговым рядам напоминал Ивану лыжный слалом. И ему, и матери постоянно приходилось либо кого-нибудь обходить, либо от кого-то отпрыгивать. На территории самого рынка демографическая обстановка, по мнению Ивана, сложилась ещё более угрожающая. Возле каждого контейнера выстроилась хоть небольшая, но очередь. А возле некоторых очереди были достаточно внушительными. Оставшееся пространство заполнялось, если так можно выразиться, колеблющимися покупателями. Эти производили сравнительный анализ цен в разных контейнерах, стремясь, чтобы потом не было мучительно больно за неудачно потраченные деньги. Инга Сергеевна предупредила сына: — Ванюша, давай сперва все налегке обойдем. Поглядим, где чего. А уж потом примемся за покупки. У Ивана вырвался стоический вздох. — Ну, чего ты надулся? — не укрылось его состояние от матери». — Ещё бы, — тихо фыркнул Константин Леонидович. — Нечего тут усмехаться, — видимо расслышав, обиженно пробормотала она, — надо было же мне делать покупки. — Да я ничего, — тут же стушевался отец Ивана, но Инга Сергеевна уже не слушала, возобновив чтение: » — Пустяки, не обращай внимания, — проворчал сын. — Господи, — посетовала Инга Сергеевна. — Ну, вылитый отец. Ему тоже быстрее купи в первом попавшемся месте, и домой». Прочитав последнюю строчку Инга Сергеевна заметно смутилась. » — Мама, ну когда же ты наконец будешь покупать? — взмолился Иван. — Именно сейчас и начну, — ответила Инга Сергеевна. — Вот. Встань в ту очередь. Сыра купим. Иван направился в большую очередь за сыром. А Инга Сергеевна подошла к киоску, где торговали кофе и чаем. — Я куплю и подойду к тебе! — крикнула мать. — Стой спокойно и ни о чем не думай. Иван попытался последовать её совету, но тщетно. В каком-нибудь другом месте, вполне вероятно, можно было спокойно стоять и ни о чем не думать. Но только не здесь. На этом проклятом рынке даже очередь находилась в постоянном движении. Она колыхалась, как океан перед штормом. И, подобно морской стихии, выкидывала на поверхность обломки кораблекрушения в виде счастливых обладателей сыра. Прижимая к груди покупки, покупатели всеми фибрами своих душ стремились к следующему контейнеру. Тут требовалось смотреть в оба. Зазеваешься — и сразу же получишь удар по корпусу тяжелой сумкой. Или по ногам опять же проедутся колесами. Словом, чтобы выйти из этой нелегкой ситуации с наименьшими потерями, Ивану приходилось прыгать, словно боксеру на ринге. «Когда же она наконец купит свой кофе?» То и дело оборачиваясь, он пытался разглядеть в соседней очереди Ингу Сергеевну, однако её скрывала распахнутая дверь чайно-кофейного контейнера. Прямо за спиной у Ивана раздался оглушительный гудок. Мальчик от неожиданности отпрянул назад и едва не оказался под колесами микроавтобуса. Скрипнули тормоза. Из окна высунулась голова водителя». — И об этом я ничего не знаю! — то ли утвердительно, то ли вопросительно воскликнула Инга Сергеевна. — Я же вам говорю, — нравоучительным тоном проговорила Генриетта Густановна, — нужно бы нам поговорить с Иваном. И очень серьёзно! — По-моему, Ваня нам не очень-то и доверяет, или не считает нужным рассказывать такие вещи… — вздохнул Константин Леонидович, — ладно, это потом, что было дальше-то? — Сейчас, — стала отыскивать нужное место глазами мама Ивана: » — Жить надоело во цвете лет? — сердито осведомился он у Ивана. — Ездить надо поаккуратней, — огрызнулся тот. Шофер, видимо, сочтя для себя унизительным продолжать диалог с пацаном, медленно поехал вперед, постоянно сигналя и тесня многочисленные очереди. — Ну, вот и я! — окликнула Ивана мать. — Как ты тут? — Лучше некуда, — уныло сообщил сын. — Знаешь что, — Инга Сергеевна встала вместо него в очередь за сыром. — Вот тебе сумки. — Она протянула ему четыре доверху набитых пластиковых пакета. — Постой вон там. Иван проследил за взглядом матери. Она указывала на площадку перед закрытым контейнером. Это было единственное пустое место на всем видимом пространстве рынка. Иван уговаривать себя не заставил. Подхватив тяжелые сумки, он со всех ног побежал к «спасительному уголку». — Ну-ка, парень. — И кто-то решительно отодвинул Ивана в сторону. Тот поднял голову и, едва не вскрикнув, попятился. Сомнений быть не могло: перед ним стоял один из тех мужиков, которые позавчера напали на Владислава Николаевича. Даже куртка на этом типе была та же самая. Во всяком случае, очень похожа на ту. Черная, короткая. — Чего застыл, пацан? — усмехнулся мужик. — Ну-у… — растерялся мальчик. — Да нагрузили вот… — указал он на полные сумки. — Терпи, — хохотнул мужик. — Атаманом будешь. А теперь брысь в сторону. Мне открыть надо. Иван послушался. Мужик, вытащив из кармана ключи, отомкнул двери контейнера и скрылся внутри. Мальчик ждал, что последует дальше. Мужик внутри не задержался. — Эй! — показавшись на улице, замахал он кому-то рукой. — Хватит филонить! Я открыл. Иди работай. — Сейчас, Радик, сейчас, миленький. Уже бегу. И мимо Ивана в контейнер пронеслась девушка. Радик хлопнул её ладонью пониже спины. Девушка взвизгнула. Мужик хрипло расхохотался. — Ладно, трудовая пчелка. Я пошел… И, рассекая, как ледокол, толпу, он направился в глубь рынка. Иван, подхватив сумки, поспешил за ним. Но почти тут же услыхал окрик матери: — Ваня, ты куда? Пришлось остановиться. «Вот черт, — с досадой подумал он. — Когда не надо, час стоит в очереди. А сейчас — на тебе…» — Мы же договорились, — подошла к нему Инга Сергеевна. — Стой тут и никуда не двигайся. Мне и так тяжело. — Да мне показалось, что ты там, — с наивным видом указал вперед мальчик. — Думаю, вдруг ты меня потеряла». — Вот актёр, а! — расхохотался Константин Леонидович, — он тебе, оказывается, там голову дурил. — Я-то думала, просто разгильдяйничал, а оно вот как… — изумлённо пролепетала жена. — Он, оказывается, тогда преступника выслеживал. Совсем страха нет? — Читай дальше, — с явным любопытством поторопила Генриетта Густановна. » — О боже! — с досадой воскликнула Инга Сергеевна. — Ну и мужики мне достались! Что старый, что малый. Ни минуты не могут постоять на месте. — Да что ты говоришь, — тщетно пытался различить Иван среди моря человеческих тел и голов Радика. — Меня все равно оттуда погнали. — Почему? — поинтересовалась Инга Сергеевна. — Потому что открывали, — Иван указал на контейнер, возле которого во мгновение ока скопились люди. — А я им, видно, мешал. — Ты на все найдешь объяснения, — устало проговорила мать. — И перестань, пожалуйста, вертеться. Я, между прочим, с тобой разговариваю. Да чего ты там все время высматриваешь? — Пить хочу, — воспользовавшись первым пришедшим на ум предлогом, ответил Иван. — Начина-ается, — протянула мать. — Ты что, маленький? Потерпеть до дома не можешь? — Могу, — ответил Иван. — Но мне-то ещё все равно стоять, пока ты покупками заниматься будешь. Вот я бы пока и попил. — Ладно. Иди. Покупай свое пойло. А потом возвращайся сюда, — указала она на контейнер с хозяйственными товарами. — Хорошо, ма! — радостно выкрикнул Иван. Подхватив свою порцию сумок, он вклинился в толпу и довольно быстро пробежал до конца ряда. Радика уже и след простыл. «Облом, — Ивана охватила досада. — Надо же. Такая была удача, а я даже как следует не успел ею воспользоваться». На всякий случай он прочесал ещё один ряд. Радика и там не было. Да и как его найдешь! Времени у него было достаточно, чтобы вообще покинуть территорию рынка. Тем более если он куда-то спешил. «Какой я дурак! — клял себя на чем свет стоит Иван. — Не надо было останавливаться. А матери бы, в конце концов, потом что-нибудь наплел. Все равно ведь пришлось вешать ей лапшу на уши. А так хотя бы проследил, куда он идет. Правда, — спохватился Иван, — далеко мне с этими сумками не уйти. И мать бы меня потом пилила до вечера. Как объяснить ей, зачем я вдруг пропал? А с другой стороны, этот Радик тут человек не случайный. Раз он открыл ключами контейнер, а потом ещё отчитывал продавщицу, а та сразу прибежала, как угорелая, значит, он имеет отношение к этому контейнеру. А раз так, то, по идее, должен постоянно появляться здесь, на рынке. Ну, а тогда для нас не все потеряно. Мы можем завтра вместе с Марго пооколачиваться возле контейнера. Глядишь, что-нибудь и разнюхаем». Сразу успокоившись, Иван вернулся к матери. Та уже затоварилась под завязку и заметно нервничала, то и дело поглядывая на часы. — Куда ты девался? — набросилась на сына она. — Всю воду, что ли, на рынке выпил? — А? — уставился на неё Иван. — Какую воду? Ах, воду! — в последний момент спохватился он. — Нет. Я ту, которую мне хотелось, не нашел. — Когда людям хочется пить, они пьют любую, — раздраженно произнесла мать. — Но мне не так уж хотелось, чтобы пить любую, — нашелся Иван. — Тогда бери сумки — и домой! — скомандовала Инга Сергеевна». Едва она успела дочитать последнюю строчку, в дверь настойчиво позвонили. — Наверное, Иван, — тут же ехидно заулыбалась Инга Сергеевна. И, подскочив с места, она поторопилась открыть дверь. За ней стоял взъерошенный и хмурый Иван с сумкой за плечом. — Уже вернулся? — улыбнулась она. Увидев маму, Иван явно растерялся. — А почему ты дома? — Сегодня у нас в офисе травят тараканов, — расхохоталась она, — с утра только предупредили, чтобы на работу не выходили. — Ясно, — кивнул Ванька, — э… можно я пройду? — Ой, — поняв, что и вправду перегородила вход в дом, шагнула она чуть влево, — проходи. Ванька тут же воспользовался этим предложением, заходя в тёплую прихожую и раздеваясь. — Чего такой хмурый? — наблюдая, как сын стягивает с себя куртку, спросила любящая мать. — Да так, — пожал он плечами и, подхватив на руки сумку, направился к себе в комнату. — Поставь портфель и иди в гостиную,- окликнула его Инга Сергеевна, — мы хотим с тобой поговорить. Ванька явно удивился, но, покорно кивнув, зашёл в свою комнату.