Как изменить прошлое и остаться при этом собой

Гермиона       После увиденного в больнице, девушка точно решила отправиться в прошлое и заставить себя остаться с Роном. Так же она хотела попросить себя никогда не встречаться с Вальбургой Блэк в библиотеке. Все же именно эта ведьма открыла ей глаза на правду, которая причиняет волшебнице столько боли.       Гермиона решила сделать все правильно с первого раза. Она подумала и испугалась того, что могла отправиться в прошлое тогда, на эмоциях, совершенно неподготовленная. Да, благодаря своей замечательной работе с магглами девушка стала просто экспертом в легилименции и заклятии «Обливиэйт», но этого недостаточно! После раздумий, наиболее полезным было признано оборотное зелье. Гермиона решила взять зелья с запасом, но дополнительно закупить ингредиенты в Лютном, чтобы сварить в прошлом еще, если вдруг понадобится. А раз она будет менять прошлое, значит, теоретически именно это будущее исчезнет и появится новое. Следовательно, пропажи двух-трех магически расширенных фляжек с зельем в Министерстве никто не заметит. С этими мыслями Гермиона совершила первую в своей жизни кражу. «Я сварю потом это же количество зелья и верну в будущем!» — пообещала она себе для очистки совести.       Молодая волшебница тщательно все спланировала. Она решила написать самой себе анонимное письмо, раз уж нельзя встречаться лично. Чтобы прошлая Гермиона не совершила ошибку, нынешняя Гермиона расскажет ей несколько фактов из будущего, которые точно произойдут, и таким образом убедит в правдивости слов письма. Она в прошлом должна все понять.       Перед тем как запустить часы, Гермиона решила попрощаться с Гарри. Все-таки, если ее план удастся, она больше не будет его любить. И никогда не будет смотреть на него так, как сейчас.       Девушке повезло: когда она вошла в палату волшебника, он был один. Полусидя, парень рассматривал сеть шрамов на своей руке. Кое-где черные письмена еще остались, но из них уже не сочилась кровь. На тумбочке рядом стояли баночки зелий, ваза с цветами и корзинка с разнообразной едой. По настоянию врача там было много разного мяса, которое можно было есть прямо в палате.       — Доброе утро, — обозначила свое присутствие девушка.       — Привет! Слушай, Гермиона, я хотел попросить тебя об одолжении…       — Я постараюсь выполнить, если смогу, — не дала четкого согласия волшебница.       — Джинни тут стукнуло в голову, она вытребовала себе и Джеймсу кучу зелий, чтобы быстрее оправиться после родов. Она сказала, что, так как патологий у малыша не обнаружено, им нечего делать в больнице. Мол, больничная обстановка ее угнетает. Она решила вернуться домой. Просить миссис Уизли помочь я не хочу, Элейн же сейчас на каникулах живет дома, она тоже ребенок и требует ухода… В общем, ты не могла бы приглядеть за ней? Это не больше недели, скоро я восстановлюсь полностью и смогу выписаться!       «Гарри, зачем ты топчешься по моему сердцу?» — прикрыла блеснувшие досадой глаза девушка.       — Конечно, Гарри. Без проблем, — с улыбкой ответила волшебница.       — Спасибо, Миона! Я знал, что могу доверять тебе!       «Если бы ты знал, что я чувствую, то не говорил бы таких слов,» — опять вздохнула Грейнджер. Она вышла из палаты и прислонилась затылком к стене рядом с дверью. Ей нужно было успокоиться, натянуть фальшивую улыбку и попытаться восстановить крохи душевного равновесия. «Я не хочу видеть этого ребенка!» — с болью в пустоту прокричала она. Но при этом, взяв себя в руки, пошла в палату к Джинни.       Рыжая девушка просто цвела и пахла. Она так органично смотрелась с ребенком на руках, что Гермиону пробрала зависть. Про себя волшебница не считала, что сможет так же хорошо обращаться с детьми.       — Поздравляю с рождением первенца, — вымученно улыбнулась Гермиона. Душа ее обливалась кровью.       — Джеймс так похож на Гарри! Только глаза мои, — с любовью проворковала над младенцем Джиневра.       «Интересно, как ты можешь сказать, что сморщенный пищащий комочек в твоих руках похож на Гарри? Ты же не видела его в детстве!» — съязвила Гермиона мысленно, а внешне улыбалась.       — Гарри попросил меня помогать тебе на этой неделе, пока он не поправится, — сообщила она.       — Не думаю, что в этом есть смысл, — парировала Джинни. — Я прекрасно справлюсь с помощью Кричера.       — То есть ты доверишь Джеймса ему? — опешила Гермиона.       — А почему бы и нет?       — Но… ты же говорила, что не любишь его? Что мечтаешь о новом доме?       — Кто угодно будет лучше, чем ты.       Гермиона словно превратилась в ледяную статую. Джинни медленно поднялась с кровати, на которой кормила младенца, аккуратно положила его в кроватку рядом и встала прямо перед кудрявой волшебницей. Она смотрела открыто, с вызовом. Шокированный взгляд Мионы натолкнулся на стену презрения пополам с обидой Джинни.       — Пойдем, выйдем, — чуть дрогнувшим, но все же холодным тоном произнесла та.       Гермиона не посмела ничего ответить. Из людного коридора они отправились на балкон, который выходил прямо на парк, в котором могли прогуляться больные. Джинни резко развернулась к Гермионе, задев ее своими длинными рыжими волосами.       — Как ты вообще посмела? — прошипела девушка и замолчала. Чуть погодя, явно справляясь с бушевавшими эмоциями, он сквозь зубы продолжила. — Гарри женат на мне. Он мой муж, — после этого ее словно прорвало, Джинни уже не могла остановиться. — Воистину, я долго терпела твои взгляды и вздохи, но всему есть предел, Грейнджер. Я дала тебе шанс оправдаться, что ты была у родителей, и ты воспользовалась им. Ты сбежала из нашего дома, но зачем ты опять появилась? Я вижу, как ты смотришь на Гарри! Тебя легко читать, ты совсем не умеешь врать, — не смотря на всю ее ярость в начале речи, к концу ее слова прозвучали с досадой и разочарованием.       Гермиона не знала, что сказать. Ей было больно. Больно от того, что подруга все поняла, больно от того, что дороги назад уже нет. Она молчала, подбирая слова, зная, что надо что-то ответить, но любые слова бы звучали сейчас как оправдания.       — Джинни, я… Я не хотела! Ты даже не представляешь, как я себя чувствую! — в конце концов все же не сдержалась и выкрикнула в отчаянии Гермиона. Однако это стало спусковым крючком, ревность и обида все же пересилили жалость и теплоту по отношению к Гермионе в душе Джинни. Не только Рон был вспыльчивым.       — Никто не позволял тебе говорить! Сейчас говорю я, а ты слушай и мотай на ус. Я не позволю тебе больше околачиваться возле Гарри, радуйся, что он до сих пор ничего не понял. На что ты вообще надеешься? Он не видит в тебе девушку! Ты столько времени была с ним и ничего!       — Это лучше, чем манипулировать, как ты! — тоже взорвалась Гермиона от несправедливых обвинений, задевавших за больное. — Как только ты поняла, что он может полюбить кого-то, ты сразу начала встречаться с другими парнями, вызывая этим его ревность!       — Если ревновал, значит, были чувства!       — Да Гарри просто привык, что ты сохнешь по нему! Вот для него и было шоком увидеть рядом с тобой кого-то другого!       — Ты жалкая, Гермиона. Рон был совершенно прав насчет тебя.       — Замолчи! — не сдержалась девушка.       — Правда глаза режет? Пф, — фыркнула Джиневра, — да не важно. Ты поняла меня? Не подходи к моему мужчине. Даже если это ты, я не прощу тебя. Не причиняй ему боль, как растерзала сердце моему брату.       Гермиона дернулась, как от пощечины.       — Тебе не на что надеяться, судьбой все было предопределено. Вы никогда, вообще никогда, не имели шанса быть вместе. Он — не для тебя.       Джинни специально говорила эти резкие слова, специально доводила Гермиону, она хотела сделать ей так же больно, как она сделала ей. Рыжеволосая волшебница слишком ясно ощущала привкус предательства на губах от той, которую в жизни бы в подобном не заподозрила. Но она не предполагала, что натворит своими словами, насколько сильно затронет струны души и чувство собственного достоинства у Гермионы Грейнджер.       «Что?! Не для меня? Не было шанса? Да если бы не ты на шестом курсе, вполне возможно, что потом во время путешествия с Гарри, я бы все поняла, и мы были бы вместе! Ты даже не знаешь, что сказал бы Гарри, если бы знал о моих чувствах! Если бы он никогда не взглянул в твою сторону! Если бы…» — Гермиона вдруг отступила на шаг от Джинни. А потом подняла глаза на нее.       — Почему ты так смотришь на меня? — спросила Джинни.       Гермиона лишь покачала головой, развернулась и собралась покинуть балкон, но Джинни схватила ее за руку.       — Отвечай, когда с тобой разговаривают! — крикнула рыжеволосая волшебница. На секунду она испугалась мрачного торжества, которое успела заметить в глазах Грейнджер. Ее подруга Гермиона никогда так прежде не смотрела.       Именно поэтому она спрятала обиду за злостью, яростно глядя на кудрявую ведьму. Гермиона была ей верной подругой, пережить предательство было тяжело. Но все же Джинни решила не очернять ее в глазах Гарри. Она-то, как никто другой, понимала, за что можно полюбить зеленоглазого брюнета. Девушка ничего не сказала мужу, решила поговорить первым делом с Гермионой, но не сдержалась и от ревности перешла на оскорбления и унижения.       — У меня еще есть шанс все изменить, — ответила Гермиона. Она вырвала свою руку и быстрым шагом направилась в сторону палаты Гарри.       — Что? Как? СТОЙ! — крикнула Джинни, но она была еще слаба после родов, чтобы угнаться за Гермионой.       Когда Джинни догнала Гермиону, она уже успела вручить Гарри свое письмо. Тот сидел с округлившимися от шока глазами, его лицо приобретало разные выражения по мере прочтения. Гермиона стояла над ним ни жива, ни мертва. Джинни застыла в дверях.

***

Гарри       Внезапно дверь распахнулась и в комнату влетела Гермиона. У нее было очень отчаянное и решительное одновременно выражение лица.       — Прочитай это, пожалуйста, Гарри, — она сунула ему в руки письмо, а сама встала рядом, тяжело дыша. Когда парень развернул письмо, она замерла. Гарри вчитался в строчки, написанные почерком Гермионы:

«Дорогой Гарри!       Когда прочитаешь, если прочитаешь, это письмо, ничего мне не говори. Лучше не замечай меня, иначе я не смогу расстаться с прошлым.       Смелости на то, чтобы сказать тебе все в лицо, у меня не хватит, поэтому я пишу эти строки.       У меня к тебе просьба… Не смейся надо мной, не презирай меня и, прошу, никогда не обсуждай со мной это.       Ты многому научил меня в этой жизни. Ты показал мне настоящую дружбу, которой я буду восхищаться всю оставшуюся мне жизнь. На первом курсе ты пошел против толпы ради меня, на пятом — я была рядом с тобой. Я действительно счастлива, что знаю такого человека, как ты. Но…       Я очень хотела бы, чтобы ты никогда не появлялся в моей жизни. Я хотела бы забыть тебя, но отчаянно не хочу терять все то, чему научилась рядом с тобой. У меня есть действительно счастливые воспоминания, но из-за них, я не могу больше создавать новые с другими людьми. Я сравниваю всех с тобой.       Если быть честной до конца, с тех пор как я осознала свои чувства, которые не были внезапными, о нет, только не с тобой, Гарри, я много плакала. Но я старалась, правда, пыталась остаться тебе только подругой. Я знаю, ты не видишь меня в том свете, в каком мне бы хотелось, но и не нужно. Я не могу так поступить с Джинни. Будь счастлив, пусть из нас двоих счастлив будет хоть кто-то.       Знаешь, я даже пыталась ненавидеть тебя, искала причины, недостатки, но все без толку. Я просто не могу! Я слишком долго тебя знаю, чтобы не успеть принять в тебе твои недостатки.       Я рада, что у вас с Джинни будет ребенок. Если бы не он, я бы отдала тебе письмо, не раздумывая, а так, я могу быть спокойна, что ты никогда ничего не узнаешь. Я мечтаю исчезнуть из твоей жизни, Гарри. Потому что мне больно. Не было ни дня, чтобы я не думала о тебе. Знаешь ли ты, как красив, когда находишься рядом с Джинни?       Я так хочу погладить твои непослушные черные волосы, обнять и прижаться к груди, вдохнуть твой запах и целовать так долго, пока не кончится воздух в легких!.. Но все это недоступно для меня. Табу.       Первое время я буду тешить себя мыслью, что я была важна тебе когда-то. Надеюсь, что ты будешь вспоминать меня хотя бы со светлой грустью, а не с ненавистью и презрением.       Здесь и сейчас мне нет никакого смысла писать что-то кроме правды. Спасибо, что был рядом так долго. Спасибо, что научил веселиться. Спасибо, что помог обрести верных друзей.       Я ненавижу тебя за то, что так сильно люблю. Прости меня за мои чувства. Но знаешь, жизнь — не рай. Я не обязана быть идеальным другом. Я девушка и имею право любить. Мне просто очень жаль, что я поняла это так поздно, когда уже не в силах что-либо изменить.       Если я останусь, то буду только мешать тебе, поэтому я уйду. Я люблю тебя, Гарри.

Твоя Гермиона».

      Удивленное прежде, его лицо принимало по мере прочтения задумчивый вид. Гарри вчитывался несколько раз в одни и те же предложения, пытался припомнить момент, когда давал повод, а вспомнив, с пониманием переходил к следующему абзацу. Письмо было пропитано болью влюбленной девушки, оно было сумбурным и сбивчивым, словно на бумагу выбрасывалось долго накопленное. Почерк местами становился неровным, к концу письма были видны разводы. Особенно над подписью. Гарри чувствовал печаль, потому что не мог ответить на такие сильные чувства по отношению к нему. Он уже понимал, что все не будет так, как прежде. Только что парень потерял последнего друга из Золотого Трио.       Несомненно, ему польстили чувства волшебницы, но Гермиона никогда не рассматривалась им как девушка. Гарри слишком рано догадался о чувствах Рона, а друг был важен. Гарри поднял серьезные зеленые глаза на девушку.       — Прости, — всего одно слово.

***

Гермиона       Гермиона с ужасом наблюдала за сменой выражения лица Гарри. Она не разглядела разочарования, но видела, что друг был очень печален. Ему жаль, что все так обернулась.       Грейнджер судорожно сжала артефакт Блэков в руке. Не дожидаясь, пока Гарри дочитает, он достала часы и начала их заводить. Безразмерная сумочка была с ней, а девушка твердо решила забыть Гарри. «Давай же, работай!» — дрожащими пальцами крутила она маленький болтик.       — Прости, — всего одно слово, но так много говорящее.       Плечи Гермионы поникли. Бессильно опустив руки, девушка не заметила, что ее пальцы соскользнули с боков артефакта и прошлись по колесикам.       — Ай! — воскликнула волшебница. Где-то рядом с детальками была спрятана иголка, что впилась девушке в палец.       Капелька крови попала на механизм и… он заработал. Вокруг стремительно завертелось пространство, словно отматывая все назад. Гермиона видела людей, что находились когда-то в этой палате, целителей, заметила в окне, как в обратном порядке сменяют друг друга времена года. Пораненный палец, прижатый к артефакту, горел огнем.       В какой-то момент все прекратилось. Она оказалась в той же самой палате, только обстановка была несколько иной. На кровати кто-то лежал. Гермиона собралась тихо выйти, но тут глаза человека открылись и уставились на нее. Этот серый взгляд был излишне внимательным. Гермиона подошла к человеку. Заглянув ему в лицо, она определила, что это молодой, бывший когда-то симпатичным, парень. Мальчишке на вид было лет семнадцать-восемнадцать, он был русоволосым и имел правильные черты лица. Правда, хищными крыльями выделялся нос. Но чья-то девичья мечта была проклята. У парня сросся рот, а что было под одеялом, Гермиона предпочла не смотреть.       — Извини, малыш, — сказала она, заметив искру гнева в ответ, и вырвала у парня клок волос. Потом она направила на него палочку и шепнула: «Соппоро». Парень уснул в забытье.       «Пригодится на будущее, мало ли что может случиться?» — подумала она и сложила волосы в пакетик. Но тут увидела на столе номер «Пророка». Выпуск от девяносто шестого года! «О боже мой, как я могла оказаться во времени нашего шестого курса?!» — с ужасом подумала Гермиона.