Сожженные дневники

10.06.2009 год

*Его сердце рвет слишком много вопросов, заставляя покрасневшие глаза устало всматриваться в неразборчивые и неаккуратные строки текста новой песни. Слишком много разношерстных проблем для одной больной головы. Слишком много проблем, которых не решить. Рваными, неаккуратными штрихами вырисовывается замысловатый пейзаж из искореженных черных деревьев, совершенно голых, без единого листа. Таких кривых, будто бы вывернутых наизнанку извращенной рукой Матери-Природы, черт бы ее побрал вместе с самопровозглашенным венцом ее творения — Человеком, мать его, Разумным* Наш век считается веком технологий. Разумным веком разумных людей. Разумных, говоришь? Ха-ха-ха. Это смешно. Честно. Ты, глупая женщина, Природа, хотела сделать как лучше, но вышло... Что вышло. Почему же твои многочисленные отпрыски никак не поймут, как они ничтожны? Глупое стадо, бредущее по полям, как вечно голодная саранча, сжирающая все на своем пути. Сколько всего уничтожено твоими руками, точнее, твоим бездействием? А сколько еще предстоит уничтожить? Почему ты не прекратишь все это, позволяя издеваться одним своим детям над другими? Почему ты позволяешь рушить все то, что сама же и создала? Глупая, глупая женщина... Обрушь же на нас небо. Ну же. Давай! Отплати сполна! Или же я возьму на себя твою роль судьи и палача. Пусть только лишь в песнях. Пусть лишь на бумаге. Пусть в тембре этого надломанного голоса, который я создавал собственными силами, потом и кровью. Во фразе, слове, сорванном с губ умирающим шепотом. В пульсирующих под кожей ритмах, что сплавами нот вспарывают ледяные артерии. *Рука все продолжает остервенело выводить упрямые росчерки — быстро, четко, с грубым нажимом на несчастный карандаш, который того и гляди покончит со своими мучениями, обломив на корню тонкий грифель. Деревья, деревья, деревья. Под рукой «мастера» они складываются в целую рощу. Изуродованные стволы, переплетая нарочито искривленные ветви, образуют собой череп. Черный череп с пустыми, незрячими глазницами* Все, что я могу — вернуть тебе мои связки. И я буду петь до самого конца.