Американские приключения крипипасты

Когда я немного прихожу в себя, то обнаруживаю сквозь туман в глазах и острую головную боль что вокруг меня стоят справа – Бен и Каге Као, слева – Офф; а сама я лежу на кровати в комнате Оффендера. Ничего не понимаю! Я смотрю на себя и вижу, что в лацканы моего атласного смокинга мертвой хваткой вцепилась кошка. Сама кошка в полуобморочном состоянии, и ей явно срочно надо в душ. Я понимаю, что и мне – тоже. Срочно. Меня жутко тошнит, и я, с трудом ворочая распухшим языком, бормочу «простите нас, мальчики…» - и бегом телепортируюсь в душ. Я до него просто бы не дошла. Да и сейчас меня жутко шатает. Еле переставляя ноги, я ползу к крану кабинки душа – и нас с кошкой окатывает теплый звенящий поток. Меня трясет так, что я боюсь уронить кошку. Но, к счастью, она до сих пор не разжала когтей, и держится за смокинг сама. Меня отпускает первой. Я наконец-то могу открыть глаза, и даже немножко думать. Я понимаю, что надо бы раздеться… Без одежды я быстрее приду в норму. Я смотрю на себя, и вижу, что кошке досталось не по-детски: ее стошнило, и опорожнило – как это и бывает при борьбе за жизнь, без шуток. Бедная животинка! Что ж такое сделал с нею Слакс?! Скорее всего, он все-таки успел выстрелить из своего проклятого револьвера. Но тогда мы все были бы в коме… А я только что видела в спальне Оффендермена – он не выглядит, как коматозник… Может просто прошло уже много часов? Может уже вечер? Шторы в комнате были плотно задернуты – я не видела, что там за время суток. Может я доживаю последний час?.. Да, скорее всего так и есть. Я осторожно отцепила от костюма кошку – коготок за коготком; и переложила ее в раковину умывальника. Кошка уже немного шевелила хвостом, но глаза еще не открыла. Я взяла в руки одежную щетку и, стоя под душем, начала счищать пятна от кошки. Отвращения к рвоте и какашкам у меня сейчас не было, потому что я понимала, что этот нервный комочек меха своим визгом опять спасла мне жизнь – после револьвера Слакса выжить шансов мало. А кошка выла так, что – судя по всему – даже револьвер сработал не так… В итоге, кошка чуть не сдохла (ей достался весь удар), я свалилась в обморок, а Оффа вообще не задело. Прямо – чудеса, да и только… Чем мне нравятся тряпки Трендермена – так это их неубиваемостью! Вещи как-раз для такой хрю, как я, честное слово! Обычная одежда на мне здесь «горит» просто – один день с приключениями – и всё летит на помойку. А вот смокинг побывал в переделке – и снова блестит и светится белизной! Ни грязи, ни мятых линий, ни зацепок от когтей! Его, наверное, только сжечь надо, чтобы уничтожить. Все остальное ему – хоть бы хны!.. Надо будет сказать Трендеру «спасибо». Когда увидимся. Не увидимся… Я снова задумалась – как я хочу провести свой последний час… С Оффом? Чтобы он видел мою агонию – и ничего не чувствовал? Заставлял бы себя делать грустное лицо (интересно, как бы ему это удалось?), и скрипел своими крокодильими зубами от злости на Слакса?.. Играл бы на скрипке? А я в это время тянула бы к нему руки, заливалась бы слезами, соплями, и просила бы украсить мой гроб его прекрасными розами, и помнить меня вечно?.. Обрыгаться можно – так трогательно и фальшиво, как в самом дешевом комиксе! Провести этот час с Беном и Каге Као? В дружеской перепалке, с ржачем и хохмами? С очень вкусным ужином (понятно, что Каге приготовит что-нибудь такое, от чего повара парижских ресторанов просто застрелились бы от зависти!)? Но при всем при этом я понимаю, что даже Натали, если присоединится к нам, будет за смехом прятать жалость. За улыбками моих друзей будут боль и страх. Иначе и не бывает в присутствии смерти… А я не хочу в последние минуты чувствовать их – боль, страх и жалость… Я хочу умереть по-другому. Совсем по-другому. И сейчас я наконец-то приняла решение: свой последний час я проведу с Кенни. Попрошу его сделать для меня самый фантастический маршрут, какое-нибудь путешествие – ведь мы можем телепортироваться куда угодно. Куда его фантазия только пожелает! Увидеть все, что он захочет мне показать. Сделать все, что ему придет в голову. Пережить самые сильные ощущения восторга и счастья – что может быть прекраснее?! И сделать свой последний выдох, испытывая чувство благодарности и любви к жизни. Только так и надо умирать! Всё остальное – чушь. Но сейчас надо вернуть кошку. На ее законное место – в ее собственную кошачью жизнь. Кошка уже открыла глаза, и внимательно следила за каждым моим движением. Взгляд у нее был настороженный и не добрый – просто так даваться мне в руки она не собиралась. - Прости, подруга, но я опять тебя обману! Как всегда, ничего нового. Только сейчас, стоя у зеркала, я заметила, что в моем костюме не хватает одной перчатки (она осталась на столе в кухне, где я болтала с Беном и Каге Као), нет цилиндра (он, видимо, остался в пещере, где прятался Офф), и нет моих роскошных свадебных туфель (наверняка, мальчики сняли их с меня, когда укладывали в постель, и сейчас они валяются там под кроватью) … Бли-и-и-ин! Я уже собиралась совсем расстроиться (как-то неприятно выглядеть в свой последний миг какой-то чумой!); но тут я, к счастью, вспомнила, что вещи Трендермена невозможно потерять. Их надо просто представить на себе, и – оп-ля! – вот уже у меня на руке перчатка, на голове цилиндр, а на ногах – мои прелестные туфляки! Ффу-у-ух! Жизнь удалась! Напоследок… И, схватив кошку на руки, – она не успела даже мявкнуть! – я телепортировалась с нею на новостройку, где была прислонена к каменному забору лестница, и положила свою «подругу» сохнуть на ветерке под крышей. Чтобы не напрягать кошку своим присутствием, я слезла с лестницы на землю, отнесла ее к углу забора, и спрятала в траве. Не знаю – зачем. И только потом до меня дошло, что на улице вовсю светит солнце, и ему еще далеко до горизонта – то есть у меня в запасе вагон времени. Посмотрев снова на солнце, я прикинула, что сейчас максимум половина четвертого. И вобщем-то я могу еще успеть посетить Слендера – доложить ему обстановку. Я ее правда не всю знаю… Чтобы знать всю обстановку, мне надо бы смотаться в спальню Оффендера – спросить «что было?»… Но мне почему-то не хочется. И к Слендермену не хочется, и к Оффендермену не хочется… Никуда не хочется. Я стояла у забора чужой новостройки, и отчаянно тупила. Я не знала, что мне делать. Время и солнце сбили меня с моей прекрасной волны – отчаянной решимости. *** - Эй, девочка, с тобой все в порядке? – услышала я глубокий грудной голос из-за забора. Оглянувшись, – «кому там делать нечего?!» - я увидела огромную мужскую фигуру, отчаянно махавшую мне рукой. - Мы что – знакомы, сэр? – удивилась я, плохо скрывая раздражение. Не люблю, когда мне мешают думать. Ну… или тупить, как в данном случае. - Конечно! Мы – друзья! – широченная улыбка негра была как на рекламе картохи «Анкл Бенс». – Я вижу, что тебе плохо. Ты почему-то скучаешь. Здесь… И негр широким жестом обвел новостройку. Я невольно обратила внимание на его огромные кулачищи – мой темнокожий друг четко показал мне, что странно и не нормально скучать здесь – на просторах Америки, в такой превосходнейший день, под таким огромным небом… Вот что обозначал его широкий жест. И он был прав! Я улыбнулась ему в ответ, и начала искать калитку в заборе, чтобы покинуть территорию стройки. Я, возможно, расистка. Но точно – не дура. И понимаю, что когда тебе осталось жить всего несколько часов – это полный идиотизм – портить настроение суевериями. Мы встретились около калитки почти одновременно. - Тайрус! – огромный афроамериканец склонился в полушутливом поклоне. – Это – мое имя. Очень красивое, и очень редкое. Это именно имя, а не фамилия. - Кейт! – представилась я, касаясь края своего цилиндра, и вполне согласная, что имя у него на самом деле красивое и благозвучное. Метрах в двадцати от нас на перекрестке резко затормозил и, дав задний ход, повернул в другую сторону черный трейлер. За рулем был старенький и насмерть перепуганный японец – его узкие глаза так и полезли из орбит при виде нас. Ну вот, напугали единственного туриста в окрестностях! Мы прыснули со смеху – видок у нас и вправду был еще тот! Черный атлет с ликом богоматери на майке, и маленькая леди в сказочно-белом смокинге. Наверняка дедок в трейлере решил, что повредился и рассудком, и зрением. Такого зрелища в американской глубинке просто не бывает. А мы, как два дебила, с хохотом пошли вверх по улице. Машины и пешеходы шарахались от нас за каждым поворотом, как куры от собак, но мы никого не замечали – у Тайруса в кармане оказался новенький плеер какой-то крутой музыкальной фирмы, и мы оба «присохли» слушать просто офигенную музыку. Мне он дал наушники, которые были присоединены к плееру; а сам слушал через беспроводной моно-наушник. Так вот мы и дергались понемногу – усиливая и без того жутковатое зрелище дурдома на выгуле, производимое на всех. Я смотрела на Тайруса, который двигался в танце, как бог, и размышляла о том, что слишком давно я не наслаждалась музыкой. А ведь когда-то – в далекой России – это было мое любимейшее занятие! Я могла часами слушать музыку с чего угодно, с любого носителя – меня это успокаивало и радовало почти также, как и мечты о крипипасте. Как давно это было! Теперь крипипаста – это моя жизнь, а из-за слишком плотного графика приключений я забыла о музыке напрочь. Тем более приятно мне сейчас – в мой последний день! – послушать наконец-то много отличной музыки в отличном же качестве. Неожиданно Тайрус остановился возле стеклянной двери какого-то низкого здания, занимавшего половину квартала в длину. Я посмотрела на вывеску. Там оказалась надпись, которую примерно можно перевести как «Краеведческий музей». И через минуту мы были уже в прохладе кондиционеров, у входной стойки с водой. Выпив по два полных стакана, мы заметили, как охранник нырнул куда-то в складское помещение – чтобы не встречаться с нами. Мы понимающе переглянулись – кому ж охота проводить экскурсию для двух психов?! Затем Тайрус махнул мне рукой, приглашая с собой. Мы шли по длинному не широкому проходу между рядов с экспонатами древней индейской, испанской, ковбойской культуры – и поражались обилию пыли и явному бардаку этого музея. Кроме того, что здесь, кроме нас, не было ни единого посетителя, казалось, что музей сюда только переехал. И сотрудники наспех раскидали кучи экспонатов, планируя будущую экспозицию. И забыли про них. Совсем. И если бы не охранник – можно было бы подумать, что музей заброшен. Неожиданно мой темнокожий друг остановился возле какого-то древнего каменного столба в метр высотой, и зачарованно протянул руку к его надписи. Он, видимо, решил, что я понимаю ее. А я просто пялилась на страшнейшую морду какого-то демона древних ацтеков на этом столбе – у морды был вывален между клыками широкий язык, а ниже висела гирлянда из черепов. Между языком и верхними острейшими зубами зияло темнотой круглое отверстие. Я предположила, что, возможно, когда-то оттуда стекала вода. И вообще – это древний фонтан такой… Но Тайрус упорно тыкал пальцем в надпись над мордой демона. Я еще на мгновение задержала взгляд на выкатившихся «шарах»-глазах демона – казалось, что он подавился чем-то, либо его задушили этой веревкой с черепами. Тогда его вывалившийся язык – естественный рефлекс удавленника. И, наконец, сосредоточила свое внимание на том, чтобы прочитать чужой текст. Вроде как Слендер мне давал способность понимать некоторые языки… Этот был жутко древний – и состоял из иероглифов. И, тем не менее, слова полезли из моего рта сами собой. А по мере понимания того, что я произношу – и глаза мои превращались в шары, не хуже, чем у этого демона. - «Вложив свой перст, - читала я слух по слогам, - избегнешь смерти»… Что такое «перст», а Тайрус? - Палец, видимо! – меланхолично отозвался негр. – Указательный. Давай ты попробуешь, а? А то мне религия не позволяет. Это ж вроде как суеверие… Ты не боишься демонов, Кейт? Сможешь засунуть ему палец в рот? Затрудняюсь объяснить - почему, но руки у меня вдруг затряслись, как на морозном ветру, и я долго не могла попасть пальцем в отверстие диаметром три сантиметра, примерно. А когда наконец-то попала, у меня было реальное ощущение, что его обдало толи дыханием, толи влагой – а из пасти демона внезапно пахнуло смрадом дохлятины. Я автоматически выдернула палец, и прижала его к себе. А из отверстия между тем вывалился кусок сажи, и потекла струйка грязной воды. Не сговариваясь, мы кинулись к выходу из музея. А сзади, мне казалось, что вода из пасти демона льется все сильнее и сильнее… И только отбежав за квартал, мы наконец остановились, чтобы отдышаться и согреться – нас реально колотило от холода. И совсем мне не верилось, что это охранник переключил кондиционер на максимум просто из вредности – чтобы нас побыстрее выкурить из помещения. Там явно было холодно от страха, и от чьего-то древнего присутствия. Я посмотрела на свой палец – он был покрыт инеем, и плохо разгибался. Я нервно помахала им в горячем воздухе Нью-Мексико. Не хватало мне еще отморозить палец в такую-то жару!.. Веселое настроение куда-то испарилось, и хотелось побыстрее попасть домой. На кухню к Кенни. И что-нибудь вкусненькое приготовить и заточить рядом с уютным камином, и в компании с тем, кто не особо верит, и совсем не боится демонов – даже если они регулярно топчутся на его кухне, и в его доме… Я чувствовала себя так, как будто опаздываю на собственные похороны. Только теперь у меня откуда-то взялась возможность всех разыграть – и встать из гроба… Странное ощущение! Тайрус тоже выглядел как припорошенный пеплом – было видно, что его душа сжалась, как маленький ребенок в темном углу подвала. Я понимаю, что Неведомое пугает таких людей. Он легко выйдет на драку с кучей вооруженных подонков – и даже без особого труда победит их! Но то, что не может сокрушить его огромный кулак – в присутствии такой силы он обучен только молиться. Это его способ защищаться. И сейчас он смотрит на меня глазами маленького котенка, и что-то говорит… Я сосредоточилась, и услышала только остаток фразы: - … шоколадку. Но гораздо лучше – горячего чая! Он показывал рукой куда-то. Проследив за его пальцем, я увидела до боли знакомый магазин, где по ночам живет моя кошка-путешественница. Значит, сами того не замечая, мы сделали большой круг по городку! Мы обошли его весь! Потому что новостройка, где я оставила кошку, находится неподалеку от круглосуточного магазина. Я оглянулась на солнце – оно уже приближалось к горизонту. И сейчас, вероятно, около семи часов вечера. Пора бы мне уже двигать домой. А то и вправду – опоздаю на свои похороны! Я в растерянности остановилась у порога магазина. Надо ли мне попрощаться с Тайрусом, или он войдет вместе со мной в магазин? Но он уже махал мне прощально рукой, заворачивая за угол. Его плеер и наушники остались у меня. Ну что ж! Если увидимся еще когда-нибудь, я постараюсь их ему вернуть. А если нет – они останутся мне на память. Все-таки техника здесь отличная – качество такое, как будто музыку слушаешь прямо в студии. И я зашла в магазин уже совсем в другом настроении – в моих ушах гремела какая-то не обычная – погребально-победная! – музыка; а в продуктовую тележку полетели всякие «странные» вкусности. Я собиралась сегодня удивить Кенни. Ну и себя – само собой!.. *** Когда я очутилась на кухне в доме Кена, то меня поразила давно забытая тишина. Когда я покидала этот дом утром – тут было полно народу, шумно обсуждавшего мои гнусности; почти тихо подвывала собака над почти трупом Каге Као (а теперь вон он – в доме крипипасты - живее всех живых!); свистел чайник и надрывался сплит… А теперь я оказалась самым шумным явлением в этом доме. Джон был бы рад такой тишине. Даже музыка в моих ушах гремела потише и помелодичней – и совсем не нарушала покой дома. Я одела фартук на свой смокинг – и задумалась. На повестке дня было всего два вопроса: как не испортить то, что я никогда не готовила; и – надо ли мне переодеться. Ведь все-таки я рассчитывала попутешествовать с Кенни по миру – но это мир людей! И выглядеть там пугалом совсем не хотелось. Я вовсе не мечтала о том, чтобы на меня все оглядывались! В итоге, я решила одеться в то, что еще у меня осталось от человеческого гардероба. Что-то ж там должно было остаться! Когда я уже заканчивала самую сложную и самую «грязную» часть готовки – мои пальцы были в сладких пятнах разноцветного крема – я вдруг услышала легкие шаги, и руки Кенни обвились вокруг моей талии, а нос – уткнулся в мое ухо. - А я тут уже два битых часа наблюдаю за тобой из коридора – в надежде, что ты оглянешься и заметишь меня!.. – прошептал Кен. Его влажное и теплое дыхание щекотно касалось моей кожи, отдаваясь на ней в такт его слов. Я глянула в коридор. Там никого не было. Зато на верху лестницы лежала большая подушка с дивана, и рядом - ноутбук. Не хорошее подозрение закралось в мою голову. Я подняла взгляд на потолочный вентилятор – там и вправду оказалась камера. Она регулярно заглядывала мне за пазуху – туда, где постоянно расходились лацканы моего смокинга, стоило только отклониться в сторону, или потянуться за чем-то. Я порадовалась сразу двум вещам – что камера не вмонтирована в пол, и что я – не в платье… После Оффендера мне, конечно, не стоило ничему удивляться. Но все-таки – почему все мужики такие извращенцы?! - Не-е-е, ну так не интересно! – Кенни притворно изобразил разочарование. – Ты слишком умная! И вообще – я в камеру почти и не смотрел. У меня был отличный вид с моей «наблюдательной вышки»!.. - Да ты что? – так же притворно удивилась я. – Наверное тогда не смотрел, когда голова начинала кружиться от вращения камеры? Я вижу, что она вращается… Видимо, ты второпях ее цеплял. И давно она тут вальсирует? - Когда вентилятор был еще выключен… - Кенни виновато прятал глаза и поправлял челку рукой, опуская ее себе на глаза пониже. Я решила дальше не продолжать этот глупый разговор, и предложила ему вытереть стол от сладкого и липкого; поставить чайник, и приготовить тарелки и бокалы. А сама пошла наверх – переодеться. По пути я, конечно же, не могла не заглянуть в ноут. Там и вправду была карусель – камера плыла по кругу кухни, периодически выхватывая то руку, то ногу, то голову Кенни… И через пару минут такого наблюдения мне к горлу подкатил пьяный ком тошноты. Я закрыла ноут, подхватила подушку – и отнесла все это в комнату к Кенни. Там меня интересовал только один момент: я хотела убедиться, что тут случайно не побывала Натали. Диван был собран и заправлен. Толи Кенни не ложился с тех пор, как мы неудачно так полежали вдвоем. Толи – его демонстративно уже заправили… Доверять – не доверять?.. Выдумывать себе геморрой, или не заморачиваться ввиду предстоящих похорон?.. Я решила, что сегодня не буду больше вспоминать о Натали. Не хватало мне еще испортить последние минуты жизни мыслями об этой дряни!.. Забежав в свою комнату, я мысленно отправила смокинг в шкаф комнаты Оффа, и попробовала составить себе новый наряд. Надеюсь, ему повезет больше, чем остальным моим комплектам, и его не надо будет отправлять в помойку после употребления… В итоге, мы с зеркалом остановились на футболке мятного цвета, и бледно-голубых джинсах фирмы Левайс. Ни юбок, ни платьев не осталось ни одного. Обуви, кажется, тоже… Я порылась в коробках из-под обуви, в надежде найти хоть что-нибудь. Нашла. Шлепки с прозрачной перемычкой и белой подошвой. И туфли-лодочки из черной замши. Ни то, ни другое к моей одежде не катило. Пришлось переодеть футболку на черную – тогда подошли туфли. Я подозревала, что Кен забракует мой внешний вид, и придумает как меня одеть (или раздеть) – чтоб я выглядела поромантичнее и понежнее… И спустилась вниз – в кухню. Там уже был накрыт стол, горели свечи. А жалюзи были плотно задвинуты – так, что невозможно было определить наступление темноты. Я поискала глазами часы, но их нигде не было. Кенни, видимо, не хотел, чтобы я не сводила глаз с них. Мне было тревожно. Значит вот-вот начнется… Я вдруг остро захотела поцеловать Кенни напоследок. Возможно, что уже через пять минут мне будет совсем не до этого – мой рот будет кривиться от боли, а глаза закатятся под лоб… Я подошла к нему, и положила руки на его плечи. Он с радостью и, мне показалось, даже с удивлением ответил на мой поцелуй. А когда поцелуй затянулся немного дольше, чем предполагалось – из коридора вдруг раздалось деликатное покашливание… Я мгновенно оглянулась. Там стояли Бен, Каге Као и Натали. У меня просто челюсть отвисла от возмущения. - А они что тут делают?! – вскрикнула я. – Неужели мы не можем побыть вдвоем в мой последний день?.. - В последний день? – Бен подошел к столу, и уселся за ближайший стул. – С чего вдруг он последний, а? Только тут я заметила, что стол накрыт на пять персон. Я не знала – злиться мне или обижаться. И ляпнула первое, что пришло мне в голову: - У нас еды не хватит. Я готовила только на двоих… - Да ничего страшного! Мы с собой принесли!.. – Каге Као уже нес в руках большой пакет с готовыми блюдами. – Натали, тащи остальное! Через пятнадцать минут стол уже был заставлен всевозможными вкусностями. А Бен, запихивая в рот очередной кусок, рассказывал мне (все остальные – даже Кен! – уже были в курсе), как они специально меня спровоцировали своими подколками на кухне, чтобы я поперлась к Оффу; как следом за мной потащился Слакс (его уже почуяла Берта – собака Оффендера); а следом за Слаксом телепортировались Бен с кружкой чая, и Каге – с бокалом мартини со льдом. И выплеснули на Слакса полную кружку кипятка, да ледяное вино – и Слакс исчез… В это время кошка выла, как полицейская сирена, я валялась в глубоком обмороке, а Оффендермен пытался руками нащупать тело Слакса на полу пещеры. Но не нашел. И все решили, что Слакс просто растаял, как сахар… - Затем, - продолжила рассказ Натали, - мальчики перенесли тебя в спальню. Потом тобой занимался Офф, а Бен ему рассказывал о том, что ты касалась маски Каге Као и чем это тебе грозит… Думаю, что его волшебная слюна избавила тебя от смерти… Не знаю – как. Не знаю – что он конкретно с тобой делал. Мальчики молчат, как рыбы… - А где же Офф? Почему он не пришел с вами? – я уже волновалась о том, что не успела поблагодарить Оффендермена. - Он исчез. Сказал, что не верит в смерть Слакса. И будет его искать… - в глазу Натали уже наступила полночь. – И просил никого за ним не таскаться следом. Я опустила голову. Вечер оказался совсем не романтичным… (ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)