Американские приключения крипипасты

Прошло две недели с того дня, как я познакомилась с Кенни. Уже была середина июля. И – полтора месяца прошло уже с момента переселения крипипасты в Америку, штат Нью-Мексико. Теперь мы каждый вечер забалтывались с Кенни до трех часов ночи. Хотя я старалась приходить как можно раньше, но времени нам определенно не хватало. Мы стали с ним настоящими друзьями. И Кенни все настойчивее приглашал меня переселиться к нему. Оказалось, что он приехал сюда до конца лета. Это было отлично! Родственники его (мама и две сестренки-близняшки) уехали на второй день после празднования дня рождения деда. И в доме опять воцарилась тишина. Кенни производил не больше шума, чем новенький вентилятор, который подарили деду Джону. И бесшумностью которого он шумно восхищался. Внешне вентилятор не напоминал обычный ни в малейшей степени. Никаких лопастей, мотора, и никакой высокой «ноги» - тоненькая «картина» висела на стене, напоминая экран телевизора. Только вся поверхность этого «экрана» была похожа на решетку жалюзи. Воздух подавался бесшумной холодной струей по потолку, и включался сразу же – стоило кому либо войти в комнату. В инструкции сообщалось, что вентилятор снабжен тепловизором, камерой слежения, компьютером с прямым выходом в сеть (чтобы иметь точные данные о предстоящей в этот день погоде), стационарным зарядным устройством (на случай отключения от сети), и бог знает, чем еще – на все случаи жизни. Кенни посоветовал деду повесить его на стену, воткнуть в розетку – и забыть о нем на долгие-долгие годы. Гарантия работы этого вентилятора-конвектора-сплита оказалась – лет тридцать… Как он ведет себя в зимний период – всем уже было читать не охота. Ясно, что вентилятор умнее человека. Кенни был похож на это «чудо враждебной техники» - такой же слишком умный, сверхнадежный, абсолютно комфортный, внимательный, и бесконечно добрый. Особенно – ко мне. Он неутомимо придумывал все новые развлечения – чтобы мне было не скучно. С фонариком и корзинкой для пикника мы облазили с ним все окрестности вокруг этой горы, на которой стояли дома Джона и крипипасты. Я увидела живого медведя (точнее, медведицу с медвежатами), подземное озеро, несколько карстовых пещер, и лысый участок горы, где стояли «поющие камни» … В подземном озере мы ловили рыбу, и жарили ее на костре; в пещерах мы чуть не заблудились, но зато нашли припрятанный контрабандистами ящик с настоящим французским коньяком (в начале 20-го века, во времена «сухого закона», вероятно) – ему обрадовался Джон, все гурманы крипипасты, и даже мы сами добавляли его по половинке чайной ложечки в кофе… Среди «поющих камней» на вершине горы, мы увидели загадочное свечение в том районе, где, как утверждал Кенни, «раньше было большое и очень опасное болото; только оно высохло лет десять назад – я тогда еще был совсем маленьким…». И под вой ветра в трещинах высоких камней (это и есть так называемое «пение») я размышляла о том, что здесь есть какая-то неувязка: «Толстяк в супермаркете собирал подписи для осушения болота… Какого болота, если оно высохло десять лет назад? Или здесь есть еще болота?..» Я спросила об этом Кенни, и он ответил, что в штате Нью-Мексико вообще нет болот. Единственное, которое было – и откуда мы видим свечение – пересохло. Из-за этого сохнет теперь окружавший болото лес. И если там вспыхнет пожар – там и леса больше не будет… Дед Кенни уже несколько раз подавал документы на вырубку сушняка в районе бывшего болота (оказалось, что Джон – лесоруб! Кто бы мог подумать!? Бывший вояка теперь поставляет дрова для каминов во все дома графства Линкольн!..), но по каким-то непонятным причинам все его заявления-прошения теряются… А на болоте явно что-то происходит… И вряд ли – что-то хорошее. К чему такая загадочность и недоступность? О том, что обычным ходом к болоту не пройти, мы узнали в одну из наших с Кенни ночных вылазок. На расстоянии километра от болота стояли вышки, лаяли собаки, и гудела техника. Там шла какая-то очень бурная деятельность… Кенни только пожал плечами: «Нефть что ли нашли? Так к чему такая охрана? Золото? Уран? Что такого сверхценного может быть в болоте? Даже – в бывшем болоте?» Я сказала Кенни, что вся крипипаста тоже «роется» вокруг болота – толи маньяка ищут (а в болоте – трупы его жертв), толи – секту сатанистов, толи еще что… Кенни начал прикалываться, что еще там может быть «гиблое место – скопище неупокоенных духов», дыра в ад, место посадок летающих тарелок с зелеными человечками, и прочую чушь… Смешно, конечно. Но – тайна остается тайной. Даже намека нет никакого. Кенни даже предложил мне как-нибудь под настроение выпросить у Слендермена способность к невидимости – и телепортнуться туда. В эпицентр событий. И походить там, никем не замеченной. Поглядеть, послушать, понюхать… Есть же кто-то, кто что-нибудь знает! А люди всегда болтают… Я тоже пошутила в ответ, что «Не за чем для этого тащиться в болото, и рисковать своей жизнью. Можно посидеть невидимкой в кабинете Слендермена – и через пару часов я уже кое-что буду знать. Только Слендер, даже если и может, никому не даст такую способность. На фига ему шпионы в собственном доме? Слендер же не дурак!..». И Кен обещал попробовать расспросить своего деда. Как бывший военный, Джон мог дать пару-тройку дельных советов. Но последующие события в доме Джона надолго отвлекли наше внимание от этой темы. *** Однажды я, как и каждый вечер, оказалась возле дома Джона – не было смысла лезть в дом, так как мы накануне договорились с Кенни, что встретимся здесь, и пойдем вместе на горный луг. Там разожжем костер, и пожарим на нем сосиски. У меня был с собой десяток сосисек, и шесть банок колы – с таким запасом можно болтать под луной до самого утра. Почти до утра. Офф на меня все еще дуется, и провоцировать его мне не хотелось… Я взглянула на окно Кенни на втором этаже – и тут увидела, что он стоит и машет мне рукой, чтобы я зашла в дом. Скрипеть ступеньками и деревянными половицами мне не хотелось, и я телепортнулась прямо к нему за спину. Он немного вздрогнул (еще до конца не привык к моим внезапным появлениям), и махнул рукой, приглашая меня к компу. Здесь он устало рухнул в кресло, и, еле сдерживая злость, сказал следующее: - Поздравь меня! Мой дед сбрендил! Он на старости лет надумал жениться. И пригласил к себе женщину. Молодую. Из России! В гости! Завтра она прибывает самолетом в аэропорт в Розуэле… Представляешь! И что мне делать?.. Я видела. Что он несколько в панике. - Да не ссы ты! - сказала я (да, я - спец успокаивать!). - Не могу! - ответил Кен. - Блин! Что ты паришься? Приедет эта Александра, жениться на Джоне, и заберёт его с собой в Россию. Перепишет на тебя хату, и будешь жить себе спокойно! - начала объяснять ему я. - Ну ладно, попробуем поженить их. Но я всё равно волнуюсь! - сказал Кеннет. - Эх! Немного успокоив Кена, я решила, что не собираюсь тратить такой чудесный вечер на разговоры о Джоне, нервах и свадьбах, да еще сидя в доме, когда на улице наконец-то спустилась прохлада после аномальной жары. Новости с самого утра предупреждали на местных каналах о том, как опасно выходить на улицу в такую жару, особенно – без бутылки воды и головного убора. И днем, действительно, казалось, что ты находишься посредине пустыни – душное марево облепляло тело горячим одеялом, и лезло в глотку раскаленными частицами песка и пыли. Реально, дышать было нечем. Даже здесь, в горах, было не просто. А в городке – вообще сковорода… И только через пару часов после наступления темноты приходила прохлада. Из ущелий, горных вершин и горных речек. И глупо упускать такую красоту, сидя дома. Мы собрались только ближе к полуночи. Кенни взял с собой еще хлеба (странного вида мексиканские лепешки с кукурузой – их обожает Джон), и мелких помидоров черри (оказалось, что Кен совсем не хищник, и предпочитает овощи). *** Дорога пешком до луга заняла еще час. И пока я пыталась сплести себе венок (хотела удивить своего друга), Кенни собирал хворост, разводил костер, и жарил сосиски на веточках. Аромат жареных сосисек напомнил мне о том, что я сегодня пропустила ужин, и, оказывается, голодна ужасно. Кен тоже признался, что ужинал только яблоками, потому что отбивная у Джона подгорела настолько основательно, что пришлось срезать ножом уголь с нее; а то что осталось после обрезки, отбивной назвать было сложно – так, по маленькому кусочку мяса. Джон чувствовал себя виноватым (ведь это он заболтался с Александрой по скайпу, и забыл, что у него жарится ужин), напек еще лепешек. И признался, в итоге, что ждет к себе гостью из России… Кен разозлился настолько, что отказался от ужина, и захватив пакет с яблоками, заперся в своей комнате. Сейчас мы, как звери, набросились на сосиски, лепешки и помидоры. На свежем воздухе, и с ароматом дыма, еда была божественно вкусной! И не вспомню, когда я последний раз с таким удовольствием набрасывалась на пищу… Кен – не отставал. И вскоре от всего нашего ужина остались пара помидорок, половина лепешки – и шесть банок колы! Мы про нее совсем забыли, пока набивали брюшки… Кстати, брюшки теперь приятно болели (обжорство – страшная болезнь!), а в состоянии сытости и покоя тянуло на сон. Поболтав еще около часа, и допив три банки колы (больше она уже не лезла), мы начали собираться по домам. За этот час я уговорила Кенни помочь мне в очень важном деле – сходить со мною на днях по магазинам, и набрать-таки одежды мне для выхода в люди. Кенни понимал всю важность задачи. Но скромничал, и говорил, что в девчачьих шмотках ничего не соображает… А я ему объясняла, что больше здесь друзей среди людей у меня нет. Американскими подругами я еще не обзавелась почему-то… По дороге к дому Джона мы любовались яркой и полной луной, которая покрывала серебром и молоком все вокруг. Особенно нереально красиво выглядели травы в свете луны – они колыхались под ветерком, как волны. И трудно было поверить, что это – не вода. Такого жемчужно-серого цвета получались лужайки. А Кен всю дорогу бубнил о том, что ему хочется куда-нибудь деться, чтобы не встречаться и не знакомиться с «этой Александрой». Сказал, что если будет совсем трудно – уйдет жить в одну из пещер, здесь в горах. Мы оба понимали, что он говорит ерунду – просто хотя бы потому, что в пещерах нет интернета, а он долго без него не сможет. Я понимала, что он намекает на то, чтобы перекантоваться в доме крипипасты, пока гостья из России не уедет. Но … я была не уполномочена приглашать человека в дом крипипасты, где и сама жила немножко «в гостях» у Оффендера… Я представила, как стала бы просить его: «А давай приютим в нашей комнате моего нового друга?..» - уверена, что расправа была бы короткой… *** Когда я, наконец, оказалась в «нашей с Оффом» комнате, меня ждал сюрприз. Посередине кровати сидел голый и злой Оффендер, и жестоко терзал скрипку. Музыка была, бесспорно, прекрасной. И … мучительно-тревожной. Настроение она передавала отлично, и у меня по спине побежали мурашки. Я знала, что орать Офф не будет. Возможно, он даже и разговаривать со мной не станет… Но злостью от него разило, как перегаром от алкаша. Не зная, чтобы такого сказать, чтобы его успокоить и себя подбодрить, я ляпнула первое, что пришло в голову: - Чего это ты шумишь среди ночи?! Все уже давно спят!.. А он – распиликался тут! Зачётно! Это была фраза моей матери. Я ее прямо увидела рядом – как она произносит что-нибудь в таком роде, и как подобные фразы вгоняют в ступор. Стоишь, и не можешь сообразить, что тебе делать – толи заорать в ответ, толи грохнуть что-нибудь об стенку, толи проглотить, исходя из принципа «буду умнее – промолчу» … Я с любопытством смотрела на Оффендермена: «Ну-ка, что сделает в таком случае Безликий – со всей своей силищей и жестокостью?!» Я бы, лично, на его месте сейчас устроила немного расчленёнки… Так сказать, поразмяться перед завтраком… И увидела, что на Оффа, похоже, напала знакомая мне сто раз самой история – он впал в ступор. Ну и правильно! Как тут не поступи – все-равно результат один. Настроение испорчено, а обида закатится куда-то в закоулки памяти навсегда. И выльется потом неожиданной вспышкой холодной жестокости в каком-нибудь темном переулке, на голову какой-нибудь, пусть и запланированной жертвы. Работа маньяка складывается вот из таких милых фразочек, сказанных зачем-то любимой мамочкой… Возможно, что и мама имела ввиду всегда просто угомонить меня, и подбодрить себя. Но получается то, что получается… Где-то в мозгах есть резервуар для хранения таких «бомбочек с яростью» - и в определенных условиях происходит детонация… Оффендер так и застыл с раздвинутыми руками – в одной скрипка, в другой смычок. Через секунду он уже сложил скрипку в футляр, накинул плащ, и – явно собираясь уходить – холодным голосом сообщил мне, что утром моего доклада ждет Слендермен. Его интересует: «куплен ли гардероб» и «какие варианты развития событий существуют в соседнем доме – может пора уже там всех ликвидировать». Говорил он все это без эмоций, поэтому трудно было понять – предложение вопросительное, или повествовательное… Офф даже не стал телепортироваться – он демонстративно медленно и аккуратно вышел через дверь, как человек, который из последних сил старается не взорваться. С чего это он надумал стесняться? Я пожала плечами, и уселась на кровать. Выбора у меня было два (и оба они не подразумевали сон): либо сидеть и реветь до утра, либо – увязаться с Оффендером, рискуя довести его до ручки. Исходя из того, что я – псих, выбрала рискнуть жизнью. И потащилась на кухню, предполагая, что он там давно обосновался и свил себе гнездо. Но я не угадала – Оффа там не было. И гнезда, кстати, тоже (в смысле – его вещей). Тогда где же он пропадал все эти недели, если не на кухне? Отличная вещь – телепортация. Сразу оказываешься там, где чего-то, кого-то ищешь… Главное, быть готовой к любым сюрпризам. Я была не готова. Я перебирала в уме реплики и доводы, мысленно споря и доказывая что-то свое Оффу. И даже сразу не поняла, куда меня занесло вслед за ним. Оффендер стоял за спиной у толстого дядьки, сидящего за столом, и с аппетитом уплетающего большой кусок мяса, зажаренного на решетке (остались темные следы решетки на мясе). Рядом с тарелкой стояла банка пива, и время от времени, проглотив большой жирный кусок, толстяк запивал его, прихлебывая из банки. Дом был, без сомнений, большой и очень богатый. Комната, в которой происходила такая поздняя трапеза, напоминала будуар времен ренессанса или какого-нибудь рококо – колонны, лепнина на потолке – пухлые ангелочки переплетались с розочками, и стреляли золотыми стрелами в голубых бабочек; тяжелые портьеры на дверях и окнах, бархатная мебель… И посреди всего этого вычурного великолепия – жирный боров, громко чавкающий на всю комнату, потому что абсолютно уверен, что он здесь один. Я совершенно растерялась и замерла – понятно, что наше присутствие для толстяка – полный сюрприз. Мог бы стать сюрпризом, точнее. Но крипипаста не всегда удостаивала своих жертв радости лицезреть того, кто обрывает их жизнь. Чаще всего, убийства происходили быстро, молча, в темноте. Устраивать спектакль из смерти какой-нибудь очередной мрази – никто из крипипасты уже давно не желал этим заморачиваться. Все происходило буднично и просто. Как прополка огорода – никто ведь не устраивает цирк с фейерверком из этого «события»! Все просто молча махают тяпками, стремясь побыстрее закончить свою неприятную работу. Оглянувшись на меня, Оффендер быстро приложил палец к губам, и через несколько секунд уже вырубил толстяка, плюнув в его затылок из какой-то трубки. На сальной и мокрой от пота коже закачалась тонкая медицинская игла. А еще через мгновение толстяк рухнул лицом в тарелку, опрокинув по пути банку с пивом. Шипящая янтарная жидкость красивой волной разлилась по столу, гоня впереди себя пышную – почти морскую – пену… Офф резко подскочил ко мне и, дернув меня за плечо, толкнул в соседнюю комнату. - Там малыш спит – сынок мэра, и страстный любитель мучать и убивать щенков. Разберись с ним! От будуара до детской спальни надо было пройти через гостиную, где долго и заунывно звенел телефон. Видимо, давно. И никто не собирался брать трубку. «Если я должна разобраться с сынком мэра, значит тот жирный кабан был сам мэр?! Крипипаста убила мэра какого-то городка? С чего вдруг? А теперь еще и я шлепну его малыша… Громкое дело! Скандал будет, полиция… Слендермен хочет, чтобы тут пару-тройку месяцев пошумели – полиция, ФБР, журналисты, общественность… Нас-то, понятно, не найдут. Найдут кого-нибудь вместо нас. А заодно – проверят всё, что только можно и нельзя. Ага! – шумиха привлечет внимание к этой местности! И рано или поздно выйдут на то, что происходит на бывшем болоте. Слендермен прямо не по-детски взялся за это дело, как я посмотрю!.. Значит и вправду – что-то очень важное тут творится...» Телефон наконец умолк, и стало слышно, что по улицам носятся машины полицейских, пожарка и скорая помощь… Городок уже похож на разоренное осиное гнездо! И очень быстро они окажутся тут – мэр обязан знать, что происходит в его городе. Надо торопиться! Войдя в спальню, я задумалась – включать ли мне свет? Устраивать ли цирк с текстом «помнишь ли ты, маленький гаденыш, как страдали беспомощные и доверчивые щенки, когда оказывались в твоих ручонках?!» ?.. Довести его до соплей и заикания – и придушить собачьим поводком? Или просто – накрыть сверху подушкой в форме собаки (их тут лежало штук пять – и на кровати, и на полу…), и сразу валить отсюда? Экономия времени победила. Тем более, что в дверь уже ломилась полиция, выла сирена сигнализации, и творилось чистое светопреставление… В дверях меня поймал Оффендер, и сказал, стараясь перекричать сирену, что трупы приказано не оставлять – их надо телепортировать в болото. - И захвати с собой что-нибудь из вещей трупа – игрушку, шмотку там… - добавил Офф. И быстро исчез, держа за пухлую руку свою ношу, и банку пива. Я увидела на руке Оффа белую перчатку, а на лице – брезгливость… М-да, судя по кипежу, завтра тут будет полиции больше, чем людей… И я телепортнулась вслед за Оффом. *** Он уже укладывал своего толстяка поудобнее между какими-то железными бочками, наполовину врытыми в землю. Бочки были из светлого металла, типа алюминия. И на каждой красовался знак – желтый треугольник с тремя черными лопастями, похожими на череп. Радиация! Так вот оно что! Они тут ничего не добывают! Они, наоборот, закапывают… Химические отходы. Неужели все так просто? Неужели в США это так запросто – втихаря зарыть радиоактивные отходы?! А где их втихаря взять? Что за ерунда! - Я – к ближайшим деревьям! Быстрее! Тут скоро будут собаки! – крикнул Офф, и исчез. Оглянувшись вокруг в поисках собак, я решила, что они еще далеко, и положила под голову мальчишки подушку-собачку. Во сне и в смерти все дети – милые. Почему-то я была рада, что так и не узнала его «гнилую» сторону – садизм, наглость, подлость, или что там у него было… Теперь это уже не важно. Я отбросила светлую челку, прилипшую к влажному лбу, и закрыла его глаза. Теперь он поневоле послужит на пользу обществу – Слендермен не ошибается! И если здесь должен лежать труп восьмилетнего мальчишки – значит, это самое полезное его положение. В моих руках еще был носок, прихваченный из дома мэра, и наушники, которые намотались одним концом на него. Что с этим-то добром делать? И в этот момент мне на спину бесшумно и страшно обрушились собачьи лапы, а челюсти клацнули где-то возле левого уха. Такой мгновенной телепортации у меня не было еще ни разу… *** Обессиленно рухнув на землю возле группы чахлых осин, я застонала от жгучей боли в спине. Рядом тут же оказался Оффендер, и повернул меня на живот. Разорвав майку на спине, он промокнул кровь, и сказал, что надо быстро мотать отсюда. Собаки и здесь нас достанут. Забрав из моих рук носок и наушники, Офф развесил их на ветках деревьев, и, схватив меня за руку, телепортировался на площадку перед домом крипипасты. Здесь были уже все Безликие, кое-кто из их прокси, и Бен – всего восемь человек, и нас с Оффом двое. Столько человек хватило, чтобы поставить на уши штат Нью-Мексико? Отлично! Я села на крыльцо, и сквозь туман в голове слушала разговоры о казнях разных известных и не очень жителей городков Руидозо, Альто, Руидозо Даунс, и пригородов Альмогордо. Хорошо покуролесили! Всего 36 трупов. В основном, мужчины среднего возраста, одна женщина, и двое детей. Трудно будет кому-то спрятать их в болоте, при учете, что по окружности развешаны кучи личных вещей жертв. Тот, кто будет вести расследование, сойдет с ума, пытаясь понять, что их понесло на болото глубокой ночью… Это войдет в историю графства Линкольн! «Ночь Длинных Ножей» по-американски… Вскоре, Слендер дал отмашку всем спать; а мне кивнул, что, видимо, означало, что он меня ждет. Потом. После сна. Уже почти засыпая, я почувствовала, как руки Оффа подхватывают меня, и несут в дом. Я усмехнулась: «Мы так и не поругались!» … (ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)