Veneziana amore...

Богата красотой 1538 год. Утро проникло в маленькую комнатку солнечным лучом, ударив прямо в закрытые глаза спящей. Не выдержав, молодая девушка поморщилась, перевернулась на другой бок, что-то пробурчав про себя. Ужасно болели руки - видимо, она их отлежала. Но больше всего у неё болела голова, словно что-то вонзили в неё, а губы не могли пошевелиться, издав тягучий и просящий о помощи стон. Перед глазами всё помутнело – голова тому причина, и это явно из-за еды! «Чёртова Барба!» - подумала девушка, приложив тыльной стороной ладонь к широкому лбу, и снова из её пухлых малиновых губ послышался стон. Она легонько пошевелилась под этим красным балдахином над массивной кроватью. Постель была заправлена, но, конечно, под этим хрупким телом простыня скомкалась. Отлично, она так и уснула, не накрывшись одеялом и не сняв одежду. Девушка перевернулась на живот, уткнувшись в подушку; вздохнув приятный аромат лаванды, издающийся от мягкого предмета, на губах розоволосой появилась еле заметная улыбка. Убрав с маленького носа длинную кораллового цвета прядь, девушка снова перевернулась на спину и потянулась. Рукава её платья съехали до локтей, а ещё она почувствовала, что корсет, который вчера сжимал все внутренности девушки и мешал нормально дышать, расстегнут, и героиня уже догадывалась, кто это сделал. И всё же она благодарна тому, что теперь может вдохнуть полной грудью этот шипровый* запах. Приоткрыв свои изумрудные глаза из-под полуопущенных длинных ресниц, Сакура, - а так её и звали, - взглянула на большой дубовый стол, на котором стояла стопка какой-то бумаги и чернила; лилово-синий пол завораживал, и девушка не понимала, почему; далее её взор перенёсся к стеллажу с книгами и чайным сервизом. Большой сундук, на котором были аккуратно расставлены мягкие декоративные подушки, сейчас казался тёмным, не смотря на то, что он малинового цвета. Изумрудные глаза посмотрели наверх и заметили ажурную люстру. И, наконец, взгляд перенёсся на дверь, в которую настойчиво постучали, а потом открыли. Наша героиня резко уткнулась в подушку. В осветлённую солнечным лучом комнату вошла молоденькая девушка лет двадцати трёх – двадцать пят в бедном костюме: длинная рубашка и коричневая юбка, которая была уже, вроде бы, раза три заштопана. Оно и видно: на низенькую зарплату служанки девушка, - а скорее уже всего женщина, - не может даже купить на большом рынке новую юбчонку. Но разве Марго служит при короле Генрихе или Медичи, чтобы одеваться в столь роскошные одеяния, которые носили служанки короля? Впрочем, эта одежда, которая была у служанки, не так уж и бедна по сравнению с тем, что носили другие служанки, хозяева которых были из низших сословий. Шатенка, густые волосы до плеч которой были завязаны в смешной пучок, настойчиво кашлянула, как бы намекая, чтобы Сакура просыпалась и шла на работу: - Мадам, подъём! Сакура взмахнула изящной ладонью: данный жест означал, что служанка должна выйти, а девушка скоро встанет. Женщина возмущённо приоткрыла губы и направилась к деревянному окну, и, открыв его так, что лучи пылающего солнца ворвались в скромную комнатушку, словно наглые гости не приглашенные на чаепитие. Марго злорадно ухмыльнулась, скрестив руки на груди. Протяжный и недовольный стон, который вскоре перерос в бурчание, послышался рядом со служанкой, на что последняя, поняв, что война окончена и она одержала победу, с гордо поднятой головой направилась к двери, сказав, что завтрак готов. Её длинная, немножко переливающая в бордовый цвет юбка дотрагивалась до пола, и Марго пришлось её поднять, уже мечтая о том, чтобы накопить несколько йен и отнести юбку к портному и хоть на один день не видеть эту ленивую, но, в то же время, добрую, добросовестную (с ленью, ага) и воспитанную девушку. Впрочем, с последним Марго перестаралась и вообще вспоминать о характере этой розоволосой девицы не хотела – это чертовски бесило шатенку! Осиновая дверь хлопнула, и маленькие пылинки, которые совсем недавно покоились на большим книгах в зелёном, коричневом, бордовом, да, впрочем, в разных цветов переплёте, теперь летали по комнатке, купаясь в золотых солнечных объятьях. Харуно привстала в кровати, недовольно взглянув на дверь и показав язык вслед служанке, с которой отношения не заладились ещё с того времени, как Сакуре исполнилось пять с неполным лет: малютка, которая была всегда энергичной наступила на подол юбки, когда к семье Харуно пришли знатные гостьи – друзья отца Сакуры по работе. Ну, и, конечно, туалет Барбы был виден каждой. С какой-то мстящей, а, скорее всего, злорадной ухмылкой, Сакура вспомнила этот случай, потихоньку сползая с кровати. Теперь корсет, который до того, как Сакура встала, держался на красной шнуровке, упал на чистый пол прямо перед пальцами девушки. Оставшись в одной рубашке и юбке, Сакура закусила губу, подошла к большому сферическому зеркалу и начала пытаться сама надеть на себя и зашнуровать этот чёртов бежевый корсет! Но, увы, ничего не получалось и, когда розоволосая пыталась затянуть шнуровку, в комнату вошла полная дама. Её пухлые губы удивлённо приоткрылись, и женщина быстро подбежала к своей госпоже, легонько хлопнув по маленьким ладошкам Сакуры, чтобы последняя убрала руки от корсета. Это была вторая служанка – Барбара, которая не только отвечала за кухню, но и за саму Харуно. Золотистые волосы, которые были сейчас в моде, были собраны в косынку, дабы хоть один волосок не попал в бульон. Девушка с сарказмом закатила глаза, слушая, что такая достопочтенная девушка и не раздевается после того, как придёт с прогулки. «Нашли ребёнка! - пробурчало сознание розоволосой, пока последняя держала спину прямо и подбородок тоже)». А ещё придерживала правой рукой коралловые волосы, которые доходили до острых локтей. Барба всё продолжала бурчать себе под нос, но уже о том, как должна себя вести настоящая леди из довольно-таки богатой семьи. - … и где воспитание Мебуке-сан? – заключила она на возмущённой нотке, а потом, завязав последнюю шнуровку, резко недовольно цокнула, увидев, что это не форма для работы девушки. После того как старшая служанка велела девушке раздеться, то позже поправляла чёрную юбку девушки и чёрный бантик на розовых волосах. Полные руки Барбары лежали на плечах девушки, а подбородком уткнулась в лопатку Сакуры, глядя своими уже высветившими карими глазами на почти своё дитя. Хотя, наверно, Барба и считала Сакуру своим ребёнком, пока Мебуке, мать девушки, находилась с мужем на работе – купцы. И Барба читала зеленоглазой сказки о том, как маркиз де Сенжидас, живущий в Венеции на улице у Гранд Канала, заманивал к себе девочек и съедал их. Жутковато, не правда ли? Но служанка, на свои-то пятьдесят шесть лет, верила, что подобные истории укрепят дух и смелость в девочке. Верьте или не верьте, но Сакура действительно стала бесстрашной и смелой девушкой. Не с каждым такое бывает, не правда ли? И Сакура тоже её любила, каждый день слушая наставления и советы старой служанки. Её огромные, пропитанные любовью карие глаза всегда пылали огнём, когда девушка просила рассказать что-нибудь о замужестве, старинных легендах, других городах, королевствах и странах – обо всём, чего никогда не видела и не слышала розоволосая. И эти посиделки проходили тихо, спокойно, пока не приходила мать Харуно , которая, кстати, славилась своей суровостью и дисциплиной, и не начинала лекцию о том, что девушка должна спать, дабы не проспать работу, на которую ходит добровольно, т.к. была она девушкой из высшего сословия, где работать не нужно было людям. Или же молодая служанка прислонялась к двери, навострив уши и слушала о тех далёких временах, когда бесстрашные и доблестные рыцари сражались за молодое и хрупкое сердце дамы, и Барба с горечью признавалась, что самой бы не прочь оказаться на месте этих девиц, но… - Времена сейчас такие, когда девушка может отдаться не за кровопролитный бой, а за три йен, вкладывая себе в маленькие грудки… И сейчас, когда Барба уткнулась в лопатку госпожи, прошептала с явным восхищением и капелькой зависти – ведь такой действительно прекрасной красоты, славящейся в этом городке, да и в других странах, у Барбы - увы! – больше никогда не будет… «Если, конечно, не придумают эти идиоты-алхимики эликсир молодости! - мысленно усмехнулась служанка». - Какая вы всё-таки красивая, Сакура! – и эти пухлые пальчики старшей служанки немного сжали хрупкие плечи девушки, будто действительно внутри Барбы борются две стороны: восхищение и зависть. И девушка натянуто улыбнулась уголками губ, а маленькие ладони неуверенно сжались, спрятавшись за её спину. Нет, признавать себя красивой Сакура не умела да и учиться, впрочем, не хотела. Хоть ей и нравились её длинные волосы, но всё же это совсем не устраивало её, особенно эта чёлка, которая всегда выползала из-под повязки и доставляла девушке кучу неудобств. И многие молодые парни оборачивались и глядели вслед Сакуре, присвистывая и крича о том, до чего прекрасна дочь купцов. Многие из них предлагали посмотреть ночью на звёзды, но девушка, вспоминая слова старой Барбы о том, что никаким просмотром звёзд они не будут заниматься, снисходительно улыбалась и игнорировала замечания парня или же дерзко и нахально язвила так, что парень, устремив на девушку злой взгляд, сразу уходил. И девушку это действительно радовало, ведь ей нравился такой отпор парням. Но долго ли он будет продолжаться? - Неправда, - с сожалением прошептала Сакура, опустив глаза вниз, - в моей, как вы это называете, «красоте» нет ничего действительно прекрасного и чарующего… Кордо Барбара уже хотела протестовать, как дверь, как это бывало, когда заходила нахальная Марго, резко распахнулась. Сакура улыбнулась и выбежала из комнаты под прожигающим взглядом молодой служанки, которая на дух не переносила дочь богатых хозяев, но просто не имела никаких прав что-то сделать розоволосой. Эта шатенка укоризненно взглянула на Барбу, будто спрашивая, почему так долго Сакура одевалась, но не проронила ни слова, зная действительно боевой характер старшей служанки. Да, хоть их и связывала работа, и все служанки дружили между собой, но всё же не знаешь, сколько тараканов у человека в голове, и чем насолила Марго Барбаре, а Барба Маргарите. Может, во время работы они что-то не поделили и поссорились? Или же их связывала старая вражда, что, попав на работу сюда, они вспомнили маленькую старую потеху. Маленькая потеха? «Действительно, маленькая потеха! - съязвило сознание Марго. - Да из-за такой «потехи» люди головы друг другу отрывают!» Барба покачала головой, как бы намекая младшей помощнице, чтобы держала язык за зубами и не высовывала свою хитрую мордашку вообще в присутствие Кордо. Если что-то случится, хоть маленькая царапина на руке Сакуры, то старшая служанка будет очень зла, и во всём будет виновата Марго, никто иначе! Так их переглядки и мысленная брань закончились, и они, не оглядываясь друг на друга, гордо задрали нос и спустились по лестницам, которые вели на первый этаж, туда, где прачки выносят и гладят чистое белье и где полные кухарки спорят о том, что соли в кастрюле много, а в жаровне мало. Вообще кухня была большой и обширной, холл, если быть точной. По углам стояли красивые бетонные столбы, так же расписанные всякими фигурками, подражая античности; на полу спокойно лежал длинный и большой красивый персидский ковёр. На нём же стоял стол, укрытый белой скатертью. Вид придавал уют и привлекательность, особенно эти картины великих художников как Рафаэль Санти, Тициан Вечеллио, Леонардо да Винчи и Тинторетто Якопо. Они действительно украшали это место. Сакура приподняла своё платье, дабы не испачкаться перед работой… Точно, работа! Как она могла про неё забыть! И ведь вроде с самого утра помнила об этом, но при размышлении о своей красоте, она даже забыла о том, что война, холодная и беспощадная, наконец-то закончилась, и обещали приём новых больных в госпитали. И как она могла забыть о том, что её родители уезжают в новые места для продажи каких-либо материалов? Боже, девушка совсем обо всём забыла! А голова неимоверно раскалывалась! И почему она так болела? Что делала вчера девушка, что проснулась не раздетая с больной головой? Девушка не знала, да и знать не хотела. Желудок очень сильно просил хоть кусочек трапезы, и розоволосая, села за большой и длинный стол, постукивая вилкой и ножом по столу. И Марго, взглянув на неё, вздёрнула бровь, после чего девушка резко выпрямилась, положив на стол столовые приборы, застенчиво и, скорее всего, стыдливо прикрыла густыми длинными ресницами глаза, устремив взгляд в пол. И служанка одобрительно кивнула, проходя мимо Сакуры: - Девушки, из сословий как вы, ведут себя почтительно и культурно, - нагнувшись к девушке, прошептала на ухо она, словно змея! Да, эта женщина действительно пугала своей холодностью, чёрствостью, жестокостью… Хотя, Сакура уже чувствовала, что скоро доведёт женщину и хитро улыбнулась, покосившись на темную шею служанки, - так что, мадемуазель, последуйте примеру «ваших особей». На стол подали чай, пряности, варёную курицу и салат из капусты и помидоров. Да, в то время это было изобилие, но впервые девушка даже не взглянула на еду, что было очень не похоже на неё. Всё её внимание было направлено на шею Марго, хотя лица Сакура взглядом не могла уловить. Её тёмная кожа была примером для зависти. Сакура на немного подвинулась, съязвив: - А вас не учили, дорогая Маргарита, что, - как вы говорите, «из моих сословий»? – тех служанок, которые указывают своим хозяевам, гуляют по улице в качестве новой работы. Так что, пожалуйста, занимайтесь своими делами и последуйте за «вашим сословием». Марго резко отстранилась от девушки, смерив её презренным взглядом, и ушла в прачечную. Её длинная юбка волоклась по протоптанному полу, но женщина не обращала внимания – она была очень зла и, слава богу, её родители уехали на три месяца! - Теперь эта маленькая задира закроет свой поганый рот, - прошипела шатенка, забрав чистое бельё и идя в комнату нашей героини. Но служанка резко уронила плетёную корзинку с бельём, увидев, как Сакура быстро обтёрла руки об полотенчико, кинув его на стол, и выбежала из дома на просёлочную дорогу. Марго лишь вытянула руку, а потом тяжело вздохнула, ударив изящной ладонью себя по лбу: - Но ведь есть карета! А хотела ли Сакура этой кареты, этих богатств, слуг, дисциплины? Уверена, что нет. Хотела ли она, чтобы каждый день эта хладнокровная Маргарита сопровождала её презрительным взглядом? Хотела ли она, чтобы ничего не делать, когда за тебя готовят? Рождённая доброй и заботливой девочкой, Сакура пыталась всем и всячески помочь окружающим: начиная обычной глажкой собаки, которая нуждалась в заботе, и заканчивая шинкованием овощей для жаркого. А что Марго? Она лишь наблюдала за ней или её не было везде, но девушка чувствовала её прожигающий до костей взгляд. Этот взгляд тёмных глаз… Пробегая мимо лавок с овощами и фруктами по узкой дорожке, розоволосая оглядывалась по сторонам: нигде нет часов, чтобы хоть узнать, не опаздывает ли она на работу. Странно, но голова перестала болеть и ноги, которые буквально с утра были ватными. Мужчина, старенький и худенький, стоял за лавкой, пытаясь перекричать всех, но это не получалось, и он с понуренной головой садился на маленький табурет, понимая, что товар ему не продать и нечем будет прокормить семью. А сколько у него детей? А если он вдовец? А если он вообще живёт один: жена умерла или ушла от него, что очень было распространено в то время, а дети повзрослели, стали сами родителями, и кому есть дело до старика, который каждый день горбатится на поле, чтобы хоть кусок хлеба организм принял… И Сакуре искренне было жаль, но она всё равно пробежала мимо него, ведь она опаздывала на работу. Другая же женщина рассказывала о происхождении той или иной специи, всё время удерживая мальчишку за шиворот грязной рубахи. Да, эта рубашка была вся в грязи, саже, засаленная и в некоторых местах протёртая до дыр. И этот маленький мальчуган дёрнул маму за карман, просясь на ручки, но продавщица посмотрела на сына, словно на маленького щенка, который готовится броситься на огромную овчарку. И что же удивительного, что сын попросил хоть немного, но почувствовать материнскую любовь? Женщина ухмыльнулась, а потом резким шлепком по хрупкую, несильному плечу мальчика дала знать, что материнской любви ждать бесполезно. Бесполезно просить её хотя бы погладить сильной широкой грубой ладонью по рыжеватой шевелюре мальчишки. Бесполезно смотреть на неё глазами наивного ребёнка, который уже познал боль как душевную, так и физическую в свои-то пять лет! Да и вообще бесполезно просто сказать «Я люблю тебя, мама!», ведь за этим последует снова шлепок, который уже появляется с новой силой и вскоре перерастает в удары пальцами (щелчок), ладонью и кулаками… А ведь этот мальчишка просто хотел попросить маленькое яблоко, которое все кидают на край корзины, продолжая искать хорошие большие фрукты. Мужчина, лет сорока, язвительно осматривает людей, проходящих мимо него, а он стоял, выставив толстую ногу вперёд, выпучил своё брюхо и ел банан, привезённый из экзотических стран . Да и товар шёл плоховато…Люди с опаской проходят мимо. И этот мужчина смиренно проводил очередную дамочку и тут же ударил по малюсенькой тыльной стороне ладони какой-то девочки, которая хотела лишь покушать что-нибудь. Эта война забрала слишком много жертв, и кто знает, может, у этой девочки были там родители, но они погибли? Кто же виноват, что маленькие осиротевшие дети хотят хоть немножко покушать? И этот мужчина устремил на неё такой злобный взгляд, что девочка, переглянувшись с мальчиком, который вот-вот начал ходить, тяжело вздохнув и ещё раз посмотрев в глаза этого чёрствого мужчины, но ответа не последовало, развернулась, взяла на руки мальчика и ушла, глазами просящая кого-нибудь о помощи. Продуктовые лавки, гул, который раздавался по всей Конохе, стали заканчиваться и исчезать среди домов и девушка попала в самое тихое место – госпиталь, откуда вышли три цирюльника, бурно обсуждая, как бы сегодня провести вечер, пока другие люди умирают. И этот сарказм всегда крутился в голове Сакуры, которая наблюдала, что в основном женщины, к которым приходят эти «врачи божьи» не прочь и позабавляться с ними. И пока эти цирюльники проводят пухлыми губами по длинной шее какой-нибудь знатной женщины, которая вызвала этих врачей (в то время цирюльников), то Сакура же перебинтовывает руку больному. И в основном, она была единственной, кто действительно трудолюбиво относился к работе, хоть и была последний год в интернах. И работа была тем местом, где девушка могла находиться одна, никто бы ей не мешал (за исключением больных). Никакая Маргарита, тёмные глаза которой заглядывали прямо в слабую душу розоволосой, никакая Барба да и вообще прислуга, никакие родители, которые были действительно очень серьёзные по отношению к их дитя. Вообще никто не мог её побеспокоить, и именно в этом месте, скромненьком кабинете, состоящем из большого окна над маленьким дубовым столом, кресла с красными декоративными подушками, большой алюминиевой люстрой, Сакура могла спокойно посидеть, пофилософствовать о своей и окружающей жизни. Она любила это делать, особенно прочитывая очередную увлекательную книгу, а эти волшебные, красивые буквы (в наше время они покажутся кривыми и ни чем не привлекательными) будто бы прыгают, перешёптываются друг с другом, смеются и сплетничают, а потом просто их жизнь заканчивается на пепельной, чёрной точке. Но вдруг начинается новая жизнь, которую ведёт большая чёрная закорючка – заглавная буква.Розоволосой хватало просто прикоснуться кончиком длинного пальца до этой совсем недавно напечатанной страницы книги, как вдруг что-то внутри просыпается ,и Сакура, словно опьяненная красотой «дитя книгопечатания», погружается в какой-то иной мир, где доблестный рыцарь уезжает на коне с дамой сердца; где флибустьер отважно сражается с морским дьяволом – Дейви Джонсом; где бог-громовержец Зевс отправляет великих титанов туда, в подземный Тартар; где, наконец, существует действительно романтическая обстановка – Венеция, которая так и пленит своей загадочной красотой и наипрекраснейшими достопримечательностями. Нет, никто не сомневается, что Италия и остальные её города очень красивы и прекрасны, по-своему хороши, но никакая Флоренция, славящаяся своей библиотекой для читателей и писателей (иными словами черпаешь оттуда вдохновение), никакой Рим, наполненный кучей городских и древних легенд, начиная от Ромула и Рема, и заканчивая Цезарем, и никакой Неаполь, который называют «террасой», с которой открывается такой прекрасный вид, - ничто не может затмить совершенную красоту и загадочные тайны узких улочек города на воде – Венеции. Она действительно отличается своеобразной привлекательностью: город весь на воде! Хотя, впрочем, в большей части, город как жил, так и живёт под бетонной «опорой», и кареты, во время грандиозных праздников, украшали с помощью цветов, деревянных или золотых узоров. Кажется, что там до сих пор творят и Джорджоне, и Тициан, граждане Венеции, известные мастера цвета, света и тени. Улочки и каналы, прекрасные дворцы и храмы сегодня практически такие же, какие были в XVI веке. И до сих пор, в наше время, они завораживающие и таинственные. Но вернёмся к 1538 году. Венеция — город таинственный, завораживающий. Он разбросан по сотне с лишним островов, стянутых паутиной каналов. Жители там по своей натуре добрые, но бывает, что и эгоистичные… И Харуно вспомнила, что буквально вчера дочитала замечательную книгу «Turista», где французский аристократ приехал к любимой даме, но заблудился в этих улицах и вскоре встретил венецианку. Конечно, хоть они и были из разных сословий, но чувства были до того сильными, что, бросив своё богатство, Франсуа Дегрэ начал собственный «бизнес» с этой бедной девушкой. А ещё раньше девушка получила картину Леонардо да Винчи «Дама с горностаем». К чему я это? Да Винчи восхищался Венецией, и сама девушка была не прочь полюбить этот город. Налюбоваться картиной она не могла около двух дней, потом же Цунаде, основатель госпиталя, потребовала от девушки практику с больными, и до какой картины было времени? И сейчас стройные ноги девушки пробегали мимо палат больных, а тонкие пальцы сильно сжали и приподняли платье, дабы грязь не испортила накрахмаленную юбку. Её чёрные туфельки громко стучали каблуками по бетонному полу и звучно отзывались по глухому и длинному коридору. Сердце готово было выпрыгнуть из груди, а дыхание с каждой секундой нарушалось. Теперь болело под ребром, и девушка, закусив губу, ускорила бег, ведь вот-вот будет её кабинет и она сможет сесть в своё удобное кресло, занявшись работой. Но для начала надо было перевести дыхание, успокоиться и отдохнуть. Может, это из-за бега, а может, просто из-за того, что Барба была в спешке - плохо затянула корсет зеленоглазой, и теперь этот чёрный деревянный корсет так и наровился упасть на пол. И девушка придерживала его ладошкой или, скорее всего, просто пыталась перевести дыхание, прислонив ладонь к груди. Ну, и корсет чтобы тоже не упал. Мимо неё прошла медсестра, которая несла на подносе какие-то снадобья, однако они уже закончились. И девушка сразу же поняла, что женщина, проходящая мимо неё, вышла из палаты больного – начался рабочий день. Работник госпиталя кивнул головой в знак приветствия, а Сакура натянутой улыбкой ответила ей и снова прибавила скорость. А вон и открылась дверь кабинета Цунаде-самы… Розоволосая остановилась, поправила чёлку, которая вылезала из-под заколки и подошла к двери, мягко и будто бы она уже давно в больнице. А корсет уже готовился к абордажу и вовсе не слушался хозяйку. Выпрямив спину, девушка подошла к двери, но, к счастью девушки, вышла никто иная, как Шизуне, секретарь Сенджу Цунаде. Чёрная юбка скользнула между проёмов дверей, и вскоре женщина оказалась прямо перед Сакурой, вскинув бровь. Её короткие волосы вылезли из-за уха – знак того, что основательница больницы загрузила подопечную в плане работы. Большие чёрные глаза, но они были намного добрее, чем у Марго… приплюснутый нос, который смешно морщился, когда Шизуне сердится, тонкие и в ниточку губы. Белая рубашка практически талию и аккуратную грудь женщины, а чёрные босоножки глухо проскользнули по полу. Сакура приветливо улыбнулась, скрестив руки за спиной. Чёлка начинала ускользать из чёрной заколки, и Шизуне как-то косо взглянула на розовый клок волос на лбу. Корсет начал понемногу съезжать с маленькой,но аккуратной груди Харуно, и теперь руки сжали шнуровку,обтягивающую талию, чтобы уж точно не опозориться перед секретарём и главным цирюльником Цунаде. Розоволосая знала Шизуне давно, и если у них и были разногласия, то только по тому, что брюнетка записывала Сакуре очень много пациентов. И девушка, хлопнув изящной ладонью по столу, уходила, гордо задрав нос и ничего не решая. А стоило ли? Шизуне главная по званию. Спорить с ней было действительно бесполезно, и коралловолосая с горькой усмешкой мысленно смеялась над тем, что в свои тридцать Шизуне не сможет никого соблазнить своей обтягивающей рубашкой, разве что только в кабаке. Наступило молчание, которое прерывало душераздирающий крик больного, когда он отошёл от наркоза во время операции… да, и такое бывает! С соседней палаты слышно, как врач обманывал родственников больного: за двадцать йен и пять наличкой операция пройдёт в более чистой палате, где никто не будет мешать. Но наивные родственники, которые ужасно хотят жизни родного, верят цирюльнику, но даже не представляют, что ждёт больного: да, его отправят в другую палату, но там его будут ждать такие же больные, как и он, родственники которых не отличаются знанием психологии человека и вообще не разбираются в том, врёт ли человек или нет. А знали ли они это вообще? Из следующего кабинета донёсся глухой шлепок по нахальной щеке больного, обросшей густой щетиной. И из этой палаты вышла кухарка, поправив свой грязный фартук, который буквально секунду назад испортил больной, решившись позабавиться с поварихой, но, видимо, этого не случилось, и теперь он сидит и держится за горевшую щёку, а на губах появилась тень улыбки и, скорее всего, восторженной ухмылки. Кухарка недовольно хмыкнула и задрала нос, направляясь к лестнице. Шизуне и Сакура проводили её глазами и потом снова устремили их друг на друга. Никто не хотел говорить, но на губах Сакуры так и вертелось оправдание того, из-за чего она опоздала. Но помнила ли девушка, что было вчера? Нет, к сожалению. Единственное, что она помнила, так то, что она собиралась куда-то. А куда? На тонких губах секретарши появилась тень улыбки, и Сакура даже не заметила, как Шизуне отдала ей стопку бумаг, которые только что были у самой брюнетки. Девушка от удивления приоткрыла пухлые губы, сначала взглянув на бумаги –наверно, это истории болезней, - а потом переведя взгляд на женщину, которая коварно ухмыльнулась, разведя руками: - Цунаде-сама попросила вписать новых поступивших больных в историю болезней и список «Поступающих в госпиталь Конохи». Сакура снова посмотрела на стопку бумаг и вдруг снова почувствовала, как шнуровка корсета начинает ещё больше ослабевать. Втянув полной грудью воздух, - а при уменьшении давления корсета ей стало хорошо дышать, - девушка пролистала бумаги с данными больных, посчитав где-то девяносто три… четыре. И она возмущено взглянула на Шизуне, хмуря брови: - Но почему именно <i>столько</i> больных? Изумрудные глаза стали наполнятся слезами отчаяния. Да, именно, и это отчаяние всегда преследовало девушку с того самого момента, как она окончила медицинское учреждение и стала интерном. Многие её друзья просто не появлялись на работе и поэтому их увольняли. Но Сакура и без помощи родителей смогла отучиться и заканчивает интернатуру. Многие согласятся, что Харуно могла и сидеть дома, пока за ней приглядывает прислуга, но, как это говорилось раньее,девушка этого жутко не хотела и вообще мечтала уплыть далеко-далеко, испариться из этой жизни и путешествовать по Средиземным, Каспийским и Карибским морям .Но - увы! - это лишь мечты… Шизуне покачала головой, положив руки на плечи подопечной: теперь женщина хотела её утешить, правда, сейчас это не работает…Брюнетка кивнула в сторону кабинета Цунаде, но Харуно не хотела ничего знать – она была очень зла. - Цунаде-сама очень устала, - мягко начала брюнетка, но Сакура, впервые, прервала её. - Действительно, хлестать каждый день саке – очень сложная работа, которая требует усилий, превозмогая боль, страх и… - Да что ты знаешь о ней?! – вскрикнула Шизуне, но тут же прикрыла губы ладошкой, т.к. эхо пробежалось по тёмному коридору. Сакура опешила, закусив губу, и больше не хотела вообще разговаривать. – Цунаде-сан каждый день договаривается о постановлении в больницу еды, только чистую и полезную воду, обладающая минеральными веществами! Цунаде-сан занимается развитием медицины в этом городе! Цунаде-сан трудиться не покладая рук, чтобы обеспечить больным прекрасное временное место, зарплатой цирюльников и другого медицинского персонала! И, наконец, Цунаде-сан набирает таких неблагодарных учениц, как ты! Харуно широко раскрыла глаза, когда Шизуне закончила свою речь, тяжело выдохнув. Неужели девушка так довела секретаря Цунаде, что предпоследняя так высказалась? Нет, видимо, над основателем госпиталя подшучивает весь персонал и сами больные, вот и Шизуне приходится оправдывать любимого учителя. Да, именно учителя, который много времени помогал брюнетке выучить латынь, организм человека, который, к сожалению, в то время был плохо изучен. Розоволосая прижала к себе бумаги, и казалось, что теперь она с Шизуне была не одного роста, а наоборот черноглазая возвышалась над ней. Теперь хрупкое тело девушки сковал неведомый страх, и она, зажмурив зелёные глаза, быстро протороторила: - Я всё сделаю, Шизуне-сан… Когда она открыла глаза, то Шизуне улыбалась по-доброму. И такая улыбка быстро прогнала страх из сердца девушки, особенно когда брюнетка благодарно приобняла подопечную. Сакура от удивления широко раскрыла глаза, но потом вместе с женщиной звонко засмеялась на весь коридор. Но стоило им разойтись, как сразу же мысленно они расчленили друг друга… <center>***</center> - Это возмутительно! – С этими словами Сакура кинула стопку бумаг на стол, упав на мягкий диванчик. Комната была тёмной из-за нехватки солнца. Это и логично, ведь окно было закрыто. Девушка встала с дивана, но, естественно, желание остаться и дремать на этой мягкой мебели было слишком сильное. Однако Сакура переборола лень и открыла окно. И сразу тёмный кабинет осветился солнечным лучом, ярким и согревающим. Несколько листочков от лёгкого ветерка упали на пол и розоволосая быстро подбежала к ним, подняв. Ага, значит, Окотсуки Мамори, тысяча пятьсот двадцатого года рождения… «Жалуется на головную боль, а я должна его лечить! - подумала девушка, но тут же мысленно побила себя за такие слова». Каждый человек, даже если у него обычная головная боль, особенно после войны, может подвергнуться и в дальнейшем какой-нибудь, в то время, неизлечимой болезнью. И началась действительно трудноватая работа: чернила начали меняться по три раза. Волосы девушки уже растрепались, а глаза жутко болели, и она переписала всего лишь десять людей! И всё же девушка была очень расстроена: она уже лечила несколько больных и всё проходило прекрасно, но она, вместо осмотра пациентов, сидит здесь, в этой пыльной комнате, занимаясь теми делами, которые входят в обязанность Шизуне! Боже, и ещё восемьдесят четыре человека!.. Жуткое чувство голода пробудило в Сакуре желание поскорее закончить работу и придти домой. Но на этих ли листочках закончится её страдание? - А потом они заставят меня отдраивать коридоры на всех трёх этажах! – прошипела девушка, достав из ящичка стола новые чернила. И действительно! Если её заставят мыть полы или приносить еду больным, то о каких нескольких лет интернатуры идёт, собственно говоря, речь? Вот и Харуно не знала, всё сваливая на то, что она слишком много всего хочет для обычного интерна. «Всему своё время, Сакура!» - тяжело вздыхала Мебуке – мать девушки, - когда они, сидя за столом, беседовали о трудоспособности дочери. Конечно, какой же родитель не будет любить своего ребёнка? Особенно, если ребёнок умный, добрый и добросовестный? Мне кажется, что никакой. Вот и Мебуке с Кизаши действительно гордились своей дочерью, хотя и не очень одобряли деятельность Сакуры. «Девушка из богатой семьи не должна утруждать себя работой, ведь это не входит в её привилегии!» - бурчал отец Харуно с горечью в собственных словах. И розоволосая очень скучала по своим родным месяцами, когда они отправлялись в какую-нибудь страну Песка или Водоворота, оставляя дочь на воспитание Марго и Барбе... И так с самого детства, ведь торговля – это единственный выход, чтобы не платить налоги как у обычных жителей Конохи. Да и какой бы человек не хотел быть хоть чуточку богатым? Сакура всегда помнила колыбельную матери, которую она всегда пела в детстве девушке. И до сих пор в голове зеленоглазой вспоминается эта песня , которая способна усыпить девушку своим медленным и в тоже время успокаивающим мотивом и ритмом. И сейчас девушка переписывала данные больных в список, а веки словно наливались свинцом. Ужасно хотелось спать и головная боль дала о себе знать. И всё же из головы не уходила лишь одна мысль: что было вчера? Почему такое плохое самочувствие? Сакура не знала и не хотела знать… В дверь постучали, и когда девушка уже хотела сказать такую однообразную фразу «войдите», как осиновая дверь открылась и в кабинет вошла (скорее даже ворвалась) красивая блондинка и кинулась к Сакуре, которая вышла из-за стола и подошла к девушке. Выглядела девушка очень даже красиво и модно, и Харуно не могла с этим поспорить: такие же блондинистые волосы, которые сейчас в моде, были у самой королевы, и девушка их собирала в аккуратную кулю; зелёный корсет, белая юбка и светло-жёлтая накидка. Блондинка взяла за плечи подругу и снова обняла. - Ино… Ты так неожиданно… Но так называемая Ино прислонила указательный палец к пухлым губам розоволосой в знак того, чтобы кое-кто просто промолчал. И Сакура сначала сфокусировала свой взгляд на пальце подруги, а потом тяжело вздохнула, направляясь к своему столу закончить дела. Она присела на скромненькое кресло, которое, скорее всего, напоминало обычный стул, лишь добавили мягкую подкладку на седушке и спинке. И взгляд глаз цвета морской волны был направлен на бумаги, но косое зрение улавливало каждое движение подруги, которая так и ходила с места на место. - Ино, - с сарказмом закатила глаза девушка, уперев кулачок в щёку, - что ты хотела? Блондинка потупила взгляд, а потом улыбнулась. Такое поведение начинало раздражать Сакуру, но она решила, что если будет занята бумагами, то Ино отстанет и уйдёт. Так и сделав, Харуно снова макнула наконечник пера в маленький флакончик с тёмно-синей жидкостью. Но Ино не уходила: наоборот, она подошла к маленькому комоду, откуда достала книжку и тёплым дыханием из-за рта выдула пылинки, а потом прокашлялась. Наверняка эта блондинка никогда не имела дело с пыльным предметом, потому что она с любопытством провела тонким пальцем по обложке книги, а потом остаток пыли девушка разглядывала, словно обычный человек увидел какое-то экзотическое блюдо, не зная о его происхождении и вкусе. Она открыла книгу и тут же её закрыла, закинув обратно в ящичек и закрыв его. Будто огнём обожглась. Спрятав руки за спину, блондинка начала разглядывать ажурную люстру, которая была очень привлекательной и красивой, а потом её взгляд упал на маленькое зеркальце, и девушка быстро подбежала к нему, поправив и так хорошо лежащие волосы. - Ино? – Сакура подняла свои изумрудные глаза, взгляд которых явно напрягал подругу. Ино отошла от зеркала, задумчиво закатив глаза: - Ты же моя подруга, да? Харуно сжала перо. Её напрягали эти вопросы и само появление подруги, ведь времени на разговоры совсем не было: или она доделает задание, или она останется здесь на ночь. От последних слов Сакуру передёрнуло, и она тяжело вздохнула, на что Яманако хитро улыбнулась: - Мы ведь должны рассказывать друг другу тайны, не правда ли? Блондинка закусила губу, ожидая, когда Сакура прикроет длинными пушистыми ресницами глаза и с багряным румянцем расскажет, что было вчера. Но девушка реально не знала, что происходило вообще последние три дня! Нет, первый день она помогала Шизуне осмотреть больного, во второй… Во второй вроде бы пришло оповещение… Харуно напряглась, а между бровями появилась складочка. Её тонкие брови нахмурились , а указательными пальцы тщательно тёрли вески. Но всё бесполезно. На втором дне всё прерывается, и наступает четвёртый день, когда ноги подкашиваются, а голова вообще раскалывается… Ей очень хотелось, чтобы Ино дала хоть одну зацепку… Хотя бы одно слово! Но она молчит, скрестив руки на груди и вскинув бровь, ожидая, когда уже розоволосая перестанет «темнить». Но тут, скорее всего, темнит сама Яманако… - Ино, - обречённо вздохнула розоволосая, снова опустив глаза на стол, - у меня много работы и я очень занята, так что ты… Но Харуно не успела и закончить предложение, как Ино вскочила, явно разозлившись, и подошла к окну, вид которого был направлен на город: рынок получал прибыль от покупателей, а маленькие ребятишки играли в какую-то игру… «Прятки» - предположила блондинка, сама себе кивнув; лучи солнца отражались в лужицах от дождя. Но вся эта обстановка города лишь на секунду отвлекла Яманако, и она посмотрела на долину сакуры – эти наипрекраснейшие деревья приводили за ветку, - ручонку, - к писателям, поэтам, скульпторам и художникам долгожданную музу. И естественно эта долина служит место для сентиментальных людей, которые любят романтику и т.д. И именно это место для Ино, а ещё она считала, что для Сакуры, в частности, служит для признания в любви или же наоборот – грусти, расставания. - Ну, как же ты не помнишь?! – возмущённо вздохнула блондинка, когда Сакура протирала тыльной стороной ладони глаза. И Ино хитро ухмыльнулась, проходя вокруг Сакуры, словно кошка вокруг хозяева, начала проводить кончиком длинного указательного пальца по затылку девушки, потом щеке, потом снова по затылку, и вдруг резко схватила за бант и распустила его, оставив подругу в негодовании. – Ну, не может такая ранимая, но в тоже время жаждущая жгучей любви девушка молчать об этом… На секунду блондинка промолчала, думая, что подруга расколется, но, не услышав ничего, Ино засмеялась: - Свидание! И щёки Харуно густо покраснели от стыда. Она была на свидании и ничего не помнит! Но с кем? Кто мог её пригласить на свидание? Зелёные глаза наблюдали, как Ино, секунду назад в прямом смысле украв у подруги чёрную ленточку, теперь наматывала на кулак или же на шею, задумчиво подняв глаза вверх, на потолок, обделанный деревянными панелями. - И кто же может это быть, а, Сакура? – пролепетала подруга, уж больно напоминая розоволосой кошку. С такой действительно манящей актёрской игрой, неким флиртом, Ино могла покорить сердца многих парней, а они же просто-напросто восхищались её красотой и, к их сожалению, оставались с разбитым сердцем. И каждый мужчина мечтал бы не прочь и погулять с такой красавицей, когда они будут наедине. Но Яманако такими красивыми отговорками отказывает им, что последним кажется, что она просто уйдёт на минуту, а не навсегда, а так она говорит, чтобы заинтриговать. И Ино действительно сладким и певучим голосом «отшивала» парней, храня своё сердце и тело для единственного парня – Учихи Саске. Но всё же девушка удивлялась скрытности и скромности Сакуры, но гордилась ею, когда она язвила как-то парням или же снисходительно улыбалась, и почему-то мужчины понимали, что им ничего не светит. Блондинка резко взглянула на Харуно, которая смотрела на бетонный пол, вспоминая хоть что-нибудь. - С Учихой Саске наша Сакура Харуно проводила своё наипрекраснейшее время! – звонко прокричала и засмеялась Яманако, вытянув руки вверх, и ленточка, дёргаясь в воздухе словно змея или волна, упала на пол, и блондинка тут же её подобрала. - Точно! Учиха! – прошипела Сакура, ударив ладонью по лбу, закусила губу. Теперь всё стало на места и всё благодаря Ино. Но почему же она ничего этого не помнила? Что случилось с нею после прихода домой? Сейчас розоволосая просто так и сидела с ладонью у лба, будто окаменела. И правда, Сакура вчера гуляла с Саске, красивым, чёрт побери, брюнетом, тело которого было накаченное, стройное, а агатовые глаза заставляли женский пол сходить с ума. И что случилось потом? В голове мелькали какие-то обрывки, переплетаясь с прошедшими и сегодняшним днями. Вроде бы она с красивой причёской выходит на улицу, где её встречает Учиха, а потом… Потом девушка увидела свои слёзы, и что-то резко кольнуло в сердце от одной мысли, что Саске отвергнул её. Да! Отвергнул! Нагло и дерзко! Будто у него вообще нет сердца! Теперь ладони прикрыли лицо девушки и она вспомнила всё: как обычно солнечная погода, она в красивом бежевом платье, на поясе завязан красный бант, по сухой ровной дорожке цокают красные туфельки. За руку её держит сильная рука Учихи, который же хоть и улыбался девушке, но не смотрел на неё, поглядывая на небо. И Сакуру жутко бесило то, что он даже не удостоил её взглядом! А потом её сердце затрепетало: оно вместе с головой не слушались хозяйки и слились воедино, а получившееся «смешивание» двух компонентов плохо отозвалось на ситуацию: брюнет не отводил своих глаз от неё, внимательно слушая, а потом прикрыл глаза, отрицательно покачав головой. А что она ему сказала? «Есть ли у него возлюбленная? Нет, - сама себе противоречила девушка, - есть ли у него мозги? Да чем я вообще думаю? Есть… а…». И всё же Сакура согласилась со своей второй мыслью о мозгах Учихи, ведь она призналась ему в своих чувствах, которые таились глубоко в наивном и хрупком сердце. И теперь злость снова пробудилась в ней как и тогда, когда она осталась одна среди этой растительности, а Учиха ушёл. И потом… Да! Потом девушка выпила отвар из трав, но, видимо, доза была слишком большой… И теперь она сидит на этой работе, голова квадратная, ноги ватные, и самое главное то, что она слушает какие-то нелепые вещи из уст немного полоумной Ино! - Ино! – вскрикнула розоволосая, ударив ладонью об стол. Блондинка резко замолчала, аккуратно положив ленточку на стол. Сакура закусила губу, зажмурив глаза и покачав головой: - Он меня отверг, Ино! Отверг! Яманако приоткрыла губы и очень была зла на этого Учиху, который теперь сидит где-нибудь с богатенькой девушкой, родители которой уже запланировали дату их женитьбы. И эта дружеская поддержка помогала Сакуре почувствовать, что она не одинока, что у неё есть родители, добрые и отзывчивые слуги и, наконец, подруга… Яманако ещё крепче обняла розоволосую, но так продолжаться не может, а подругу надо привести в порядок. Она взяла её за руку, и теперь корсет полностью ослабел и просто висел на поясе девушке. Сакура и Ино засмеялись. Этот смех действительно помогал двум девушкам успокоиться и забыть о душевных переживаниях. Харуно делилась с ней и рассказывала тайны как сестре, которую никогда не имела. И когда они подошли к зеркалу, Яманако, расчесав коралловые волосы подруги, похвалила её за такую неземную красоту и завязала волосы в низкий хвостик. - И забудь ты про это смазливое личико Учихи, - заключила блондинка, подняв корсет подруги и начав его шнуровать. Сакура начала рассказывать всё их свидание, и молчала, когда Ино что-то рассказывала из своей жизни. Честно говоря, зеленоглазая не слушала подругу, а просто смотрела себе на лицо: оно было измученным и уставшим, не выспавшемся. И девушка вспомнила, что Барбара делала некое замечание, что лицо Сакуры слишком уставшее и стоит вообще забыть о работе. Но она отмахивалась, сваливая всё на то, что из-за перемены в погоде её организм не успевает «перезагружаться». И эти синяки под глазами, немного посиневшие губы – знак того, что успокаивающие травы чуть не вызвали амнезию! И хорошо, что этого не случилось! А Ино продолжала тараторить о сущности всех представителей мужского пола, туго завязывая корсет. И эти две девушки как сёстры: всегда приходили друг к другу, когда кто-нибудь нуждался в помощи, и помогали. И блондинистая причёска Яманако, заделанная какими-то аксессуарами, начинала понемногу распадаться, но она не обращала на это внимание, а просто улыбалась розоволосой, вздёрнув тонкую бровь и как бы намекая, куда какой-то парнишка повёл её. Ну, а потом Ино влепила ему хорошенькую пощечину. Длинные, тонкие пальцы накрутили на себя шнурки от корсета и тут же прижались к плоскому животу Яманако, тем самым стянув корсет. Сакура широко раскрыла рот, скорее всего, от удивления. Она не впервые чувствовала эту нехватку кислорода в лёгких, но Барба, а иногда и другие служанки завязывали ей постепенно, и зеленоглазая не очень-то и резко теряла кислород. Но пора уже заканчивать блондинке витать в облаках, ведь она так задушит подругу. Глаза цвета морской волны снова широко раскрылись, когда блондинка снова затянула шнуровку потуже. Теперь грудь была полностью затянута, и Сакура не могла вобрать в себя воздух, словно рыба, попавшая в сети рыбакам. И сейчас девушка очень жалела о том, что смеялась, не обращая внимания на то, что из лёгких уходит углекислый газ, но кислород не поступает! Руки, которые опирались в тонкую, осиновую талию, теперь судорожно размахивались и ударялись по тонким запястьям Ино. Однако девушка задумчиво поднимала глаза вверх, но вдруг резко подпрыгнула, и Сакура подумала, что подруга поняла, что слишком сильно затянула корсет. Но, к огромнейшему сожалению Харуно, блондинка положила руку на плечо розоволосой и упёрлась острой коленкой, затянув в последний раз. - Совсем забыла! – ахнула блондинка, подойдя к окну и потом начав прыгать по всему кабинету. – Цунаде-саму позвали на важный Медицинский съезд с одним из её персонала! Но, впрочем, Сакуре было всё равно, куда уезжает её начальник. Было ужасно душно, а лицо наливалось краской. Каждый вздох теперь отдавался противной болью в области груди, и девушка, не отворачиваясь от зеркальца, начала махать ладошкой в лицо, хоть как-нибудь сглотнуть воздух. Вымолвить хоть слово она просто не могла, а из пухлых розовых губ вырывались хриплые «отбросы» нормальных фраз. Блондинка, похоже, не замечала мучения подруги и просто хлопала в ладошки, подпрыгивая на месте. Да, Сакура и правда считала Ино маленькой девочкой, которая, наверно, не отличалась интеллектом от семилетнего ребёнка. Но и Сакуре, и самой Яманако нравилось это и, пожалуй, вырастать блондинка не хотела – ей ведь, как и розоволосой, всего лишь восемнадцать лет! - И она сопровождает тебя, Сакура! – вскрикнула от радости блондинка, подбежав к подруге. - Ино!.. - Ах, как же тебе повезло!!! - Тяжело дышать!.. – выговорила Сакура, сжимая тонкими пальцами корсет. В глазах стало всё темнеть и, казалось, что вся жизнь пролетела перед глазами. Но разве она собирается умереть такой нелепой смертью? Умереть, даже ничего не сказав подруге! Сознание стало расплывчатым, как и, впрочем, зрение. Яманако так и прыгала вокруг себя на месте, всё время твердя, что Сакура побудет в Венеции: - О, да! Я тебя понимаю! Уехать в Венецию и увидеть этот город!.. Но, когда она услышала какой-то грохот за спиной, Ино резко повернулась, бросившись к подруге на помощь. Теперь блондинка винила себя за то, что парила где-то в облаках, пока её лучшая подруга Сакура задыхалась. И, расслабив корсет, Харуно резко раскрыла изумрудные глаза, издав душераздирающий крик – она была напугана и вообще не понимала, что происходило. Ино засмеялась, виновато отстранившись от подруги, а розоволосая недовольно нахмурила брови, скрестив руки на груди. Теперь блондинка должна полностью отчитаться перед нею, ведь она чуть ли не угробила Сакуру! Но потом зеленоглазая тяжело вздохнула, опустив глаза. Обладая доброй душой, девушка не могла долго обижаться на человека. Нет, если он, конечно, её доведёт, то она способна обижаться целый день – не более! И Сакура покачала головой, улыбнувшись уголками губ, и Ино, пытаясь таким способом попросить у неё прощения, помогла подруге сесть на диванчик. Ну, как диванчик – это был большой красный сундук, но с мягкой отделкой и красными подушками. Хотя, впрочем, каждый больной не прочь и поваляться на нём, ведь он действительно очень мягкий и уютный. Сакура помнила, что этот сундучок три раза переставляли из одного угла в другой, пока розоволосой не удовлетворило это местечко между тумбочкой и углом. И сейчас, вздохнув чистый кислород и сглотнув воды, Харуно ухватилась за голову, покачав её. Самочувствие было не из лучших, и если она действительно хочет куда-то ехать, то уж точно не сегодня и не завтра. Иначе она просто-напросто упадёт в дороге, и конец этому Медицинскому съезду! А там, наверно, много выдающихся цирюльников, которые действительно очень умные! И Сакура всеми силами хотела отойти от вчерашнего и сегодняшнего шока. Но пока просто слушала Ино, которая что-то делала с запястьями розоволосой. «Чтобы кровь хорошо циркулировала!» - говорила она. Сакура шла по коридору, хотя сама, честно говоря, еле-еле держалась на ногах. Ино ушла домой, потому что реально разозлила розоволосую тем, что из-за ненужных разговоров и вопросов в адрес Сакуры голова ужасно начинает болеть и кружиться. Да, Яманако в какой-то степени поняла, что сейчас и той и другой нужно остаться в одиночестве. И глухое цоканье каблуков раздалось по тёмному и длинному коридору. От этих звуков Сакура вздрогнула, но всё же переборола невидимый страх и подошла к осиновой двери. Она боялась стучаться, всё время мысленно каря себя за свою скромность. Где бы она ни была, с кем бы ни знакомилась – она всегда краснела и отвечала тихо, еле слышно. Но всё же пальцы сжались в кулачок, - медленно, аккуратно, словно она стучится к морскому дьяволу. Сердце стало колотиться в два раза быстрее, словно в вену вкололи слишком сильную дозу адреналина. Тело клонило в жар, а длинный язык без конца облизывал малинового цвета пухлые губы. Во рту всё пересохло и всё это только из-за волнения! И Сакура успокаивала себя тем, что она уже много раз была у Сенджу Цунаде. Но почему сейчас она так волнуется? Девушка всё свалила на обморок и нехватку воздуха. Дверь хрипло скрипнула и приоткрылась, открывая перед хрупким сердцем девушки «врата ада», ну, или же для бесстрашной Сакуры светлый и действительно со вкусом кабинет: коричнево-жёлтый мозаичный пол, на котором «покоился» длинный, большой ковёр, подсвечники были прикреплены вдоль двух стенок, а на самом потолке, обделанный деревянными панелями, висела ажурная люстра. Два окна, , как и потолок, были закрыты, но в кабинете не было душно. «Наверное, - подумала девушка, - цветы в этом помогают ». Нет, никаких цветов в преступлении она не имела в виду. Наоборот, хвалила то, что Цунаде ставит не только в своём кабинете, но и во всех других большие цветы (даже экзотические!). И благодаря ней, больные могут дышать свежим и вкусным на запах воздухом. Для них уже не было секретом, что растения вырабатывают кислород. И, честно говоря, иногда Сакура винила за это основателя госпиталя, ведь ей приходится по всем трём этажам поливать эти цветы! «И вот вся благодарность за твой чёртов труд! – насмехалась над Сакурой совесть. – А тебе говорили, что лучше сидеть дома!». С совестью она дружила с раннего детства, и если у кого-то совесть была наставником и заставляла делать добро, то у Сакуры совсем всё по-другому! Эта злющая Сакура, которая таилась внутри хрупкой девушки, всегда уговаривала розоволосую что-нибудь сделать, - совесть как змей-искуситель! И она язвила, издевалась над Харуно, предъявляла что-то ей. Но девушка умела затыкать ей рот… Правда, не всегда это получалось и совесть брала верх над ней.В общем, типичное раздвоение личности. Между двумя окнами за столом из дуба сидела сама Цунаде Сенджу. Красивые светло-русые длинные волосы были заделаны в такую же кулю, как и у Ино, а длинные густые пряди по бокам, концы которых были приделаны аксессуарами к куле, подчёркивали красоту причёску да и самого лица блондинки. Светло-миндальные глаза, которых охраняют пушистые длинные ресницы, недоуменно посматривали на гостью и приветливо улыбались. Тонкая бровь немного приподнялась, а нижняя светло-бордовая, пухлее верхней, губа приподнялась. Сакура кивнула, спрятав руки за спину. Всё было так красиво в этом кабинете и девушка чувствовала себя нищенкой среди этих фарфоровых статуэток, сундуков и зеркала, обделанных позолотой. Хоть интерьер комнат дома Сакуры и напоминал интерьер кабинета Цунаде, но всё же, проживая в такой роскоши, как у Сакуры, девушка даже не замечает красоту своих комнат, а восхищается кабинетом Сенджу. Цунаде, положив какие-то бумаги на стол, немного выпрямилась, наклонила голову в бок. Глядя на свою ученицу, женщина, а ей было лет где-то тридцать пять, гордилась, что в её больнице учатся не только красивые, но и умные, трудолюбивые будущие врачи. Хоть корсет и делал так, чтобы аккуратная грудь казалось ещё меньше её обычного размера, это придавало вид воспитанной и скромной девушки, которая не разбрасывалась своими формами куда угодно. Милое личико розоволосой всегда покрывалось румянцем, когда заходила к Цунаде, но всё же последняя специально приветливо улыбалась, дабы ученица поняла, что находится в полной безопасности. Карие глаза устремились на дверной замок и Харуно, беззвучно аукнув, прикрыла деревянную дверь, а потом по-дурацки улыбнулась главному врачу и основателю госпиталя. Девушка, под прожигающим насквозь парой взглядов, чувствовала себя неуютно и не в своей тарелке. - Цунаде-сама, - выдавила из себя девушка, прокашлявшись перед этим. Сенджу кивнула, так же не отводя от девушки глаз, - Ино сказала, что вы ищете человека, чтобы сопроводить в Италию и… - Всё верно, - перебила девушку Цунаде. Сакура закусила губу, подойдя к столу блондинки и села на маленький стульчик, предназначенный для переговоров. – Ино мно-о-ого чего наговорила… На последней тянущей нотке Цунаде хитро прищурила миндальные глаза, будто намекая на что-то. И тут Сакуру что-то стукнуло в голову – Ино прекрасно общается с Сенджу, т.к. они давние родственники, так и почему бы и не рассказать про вчерашнюю свиданку с Учихой? Именно от этого хитрого взгляда Сакуру почувствовала это. Блондинка что-то хотела спросить, и девушка даже знала о чём. - Слышала, Саске собирается жениться? – спросила Сенджу, теперь уже без хитрого взгляда улыбнувшись. Сакура заёрзала на месте, не в силе больше смотреть в карие глаза. Саске собирается жениться! И на ком?! Боже, в голове девушки теперь такая каша творится… ведь только вчера он отверг её, а уже сегодня женится на какой-нибудь дочке лорда! Мда, теперь девушка полностью разочаровалась в мужском поле. Из-за каких-то денег он, красивый и остроумный, даже трудоспособный парень, просто продался «высшему» человеку! И именно из-за этих нескольких (в небуквальном смысле) йен Сакура потеряла любовь всей её жизни. А сможет ли она вообще найти её? - Я… Я не знаю ничего, да и знать не хочу… - отрезала девушка, надув губы, как она это делает, когда хочет заплакать, и зажмурила глаза. Цунаде, видимо, поняв, в чём дело, ударила в ладони, как бы разрядив обстановку: - Ну, в общем-то, к чему я это? – Сакура подняла глаза, на которых так и норовили появится слёзы. Сенджу порылась в бумагах и показала розоволосой постановлении о съезде врачей. – Я очень горжусь тобой, твоим трудолюбием и силой воли, в особенности. «Да уж, - фыркнула совесть девушки, - как переливать кровь, так Шизуне! А как протереть кровати больных, так Сакура!». - Но почему же вы не сопроводите Шизуне-сан? – удивилась девушка, прочитав заявление, которое было в нарисованной рамке с жёлтыми узорами. Блондинка замешкалась, опустив глаза вниз, а потом резко их подняв. Харуно заметила ложь, но всё же лучше промолчать, чем лежать всю эту поездку с переломанной рукой… - Шизуне будет замещать меня как главную здесь, - объяснила женщина, облокотившись об спинку стула. Сакура, удивившись такому заявлению, начала внимательно слушать учителя. – Ведь закончилась война, и больные будут идти ходуном, а пропустить этот важный Медицинский съезд нельзя Сенджу умоляюще взглянула на девушку, взяв её за маленькую ладонь. Руки Цунаде были тёплыми, немного даже влажными от волнения. И это волнение электрическим током передалось розоволосой, которая уже минуту сидела спокойно, чему была очень довольна. - Этот съезд даст тебе в будущем стать самым лучшем врачом! Харуно приоткрыла пухлые губы, а в голове уже мелькали детали из вымышленного будущего: она открыла свой госпиталь, набрала лучший медперсонал, получает хорошую прибыль. Но все мечты разрушило то, что это всё так далеко. И девушка приняла решение… - Если это действительно так важно не только для меня, но и для вас, Цунаде-сама…-В первую очередь Сакура волновалась за других, а потом уже за себя. Такая уж привычка с детства-… то, - продолжила розоволосая, положив ладошку на руки Цунаде, улыбнувшись, - я с радостью поеду на этот съезд! Радости Цунаде не было предела. Она вскрикнула от восторга и радости, привстала со стула и официально пожала руку Сакуре. Конечно, девушка ответила взаимным рукопожатием. Блондинка очень была рада тому, не только из-за того, что, конечно, она хотела побывать в величественном, да и, впрочем, великом городе на воде, но и сопроводить будущего цирюльника, - а женщина так считала, - на важной конференции, которая проводилась раз в три года в разных странах и городах. А что Сакура? Она внимательно слушала старшего наставника, кивая и улыбаясь. И после рассказов Цунаде, девушка ещё сильнее захотела на этот съезд. Но, естественно, желание увидеть красивый город было сильнее. <right><i>Она даже не представляла, что там, в Венеции, живёт полная противоположность девушки…</i></right> * Запах коры дуба, сосны и т.д., в общем, дерева.