Where the Streets Have No Name.

- Нет, Рой, всё в порядке, я не устала. Да, конечно, мы все выберемся, всё будет прекрасно, ты скоро будешь бегать как Барри и раздражать меня полным отсутствием инстинкта самосохранения. Если честно, это у вас общее у всех. – Фелисити в очередной раз попыталась выбраться из комнаты, куда был определен Рой. Лайла мимоходом пошутила, что их дом теперь напоминает общежитие, на что сама Смоук весело выдала, что любит большие общины и вообще не против была бы сейчас вернуться в свои студенческие годы. Джон ненадолго отлучился проверить ближайшую округу, Сара сладко спала в своей кроватке, и Смоук ничего не оставалось, кроме как приблизиться к облюбованному ею дивану и опуститься на него, прикрыв глаза. Дикая усталость свалилась на плечи так резко, что в глазах помутнело. Сердце забилось чаще, а перед внутренним взором, кажется, промелькнули последние моменты, которые навсегда сохранила ее память – Оливер, его полный боли взгляд при их прощании, стук его сердца... Фелисити, наверное, и сейчас могла бы с точностью воспроизвести ритм его сердца, и неважно, что талантов к музыке не имела никаких. Она просто помнила – помнила каждую черточку лица любимого человека, помнила каждую его случайную улыбку и каждый миг, когда с его губ срывалось её имя. Так, как произносил его Оливер, не произносил никто. «Фелисити». И словно душа обретает крылья, и словно во всём свете не остаётся никого. Но только сейчас это все – прах. Прах, развеянный по ветру, гуляющему по холодным коридорам-улицам Нанда Парбат. Улицам, у которых никогда не было и не будет названия, кроме одного – смерть. - Держи. Тебе нужно поспать, иначе бессонница подарит тебе путевку в больницу. – Лайла протянула блондинке кружку с каким-то напитком и Смоук сделала несколько глотков, вопросительно поглядев на жену лучшего друга. – Это снотворное, милая. Ничего страшного, вреда оно тебе не принесет, честное слово. Я сама принимала несколько раз, даже во время беременности. Привыкания не вызывает, и работает хорошо. Ты хотя бы поспишь, а я... я пока Джона подожду. И посижу с тобой. - Ты напоминаешь мне маму. Нет, не подумай, что я сравниваю тебя с Донной, потому что вы разные, как инь и ян. Просто ты именно такая, какой бы я никогда не стала, понимаешь? – Фелисити, медленно опустившаяся на подушку, тяжело вздохнула и сняла очки. Лекарство начало действовать и веки стали тяжелеть. Может, и правда удастся выспаться? – Понятное дело, что ты и есть мама, не подумай, что я не помню или не догадалась, но... - Я поняла, Фелисити, - улыбнулась женщина, погладив девушку по волосам. Сейчас она и правда ощущала себя мамой не только Сары, но и её. – Поспи, Фелисити, завтра сложный день. Хотя какой день в нашей жизни можно назвать лёгким? Входная дверь тихо приоткрылась и в квартире появился Джон. Смоук к тому времени уже сладко спала, размеренно дыша, а миссис Диггл всё ещё сидела рядом и не отрывала от неё взгляд. - Лайла, всё в порядке? - Да, милый, в полном. Просто я пытаюсь понять, сколько же силы в этой девочке и как она выдерживает всё это. - Много, любимая, очень много. Наверно, именно это привлекло в ней Оливера. Ну, возможно, ум и привычка говорить, прежде чем обдумать, тоже сыграли роль. Супруги улыбнулись друг другу, и Джон, протянув Лайле руку, поднял ее на ноги и притянул к себе, обнимая. - Как же я рад, что вы у меня есть.

***

- Какой чудесный сегодня день! – Она распахнула шторы в их спальне, позволив утреннему солнцу пробраться внутрь и затанцевать по комнате, приглашая всех присоединиться. Кажется, она была не против - энергии было полно, и повод был чудесный. Сегодня их маленькому чуду исполнился год, сегодня исполнилось полгода их семье, и... кажется, не было в целом мире человека счастливее её. Обернувшись к дальнему углу, в котором всё ещё стояла первая маленькая кроватка крошечного члена их семьи, женщина улыбнулась и направилась в смежное с их комнатой «Королевство» (так шутливо ОН называл место, где так любил проводить время). Представшая глазам картина явилась истинной усладой для души: он держал их счастье на руках, не отрывая взгляда от сонного детского личика, и медленно покачивал, что–то нашептывая. Прислушавшись, она различила тихие слова: «Как же я люблю тебя, как же я тебя люблю. И как я благодарен твоей маме за то, что она такая сильная и храбрая. Без её уверенности и напора, без её света и веры этого нашего нового мира бы не было. Ты же знаешь, какой твой папа упрямый, знаешь? Ох, пожалуйста, не перенимай это мое качество, иначе нам с тобой придётся очень сильно постараться, чтоб не довести мамочку до белого каления». - Это зрелище очень волнующе, – прошептала она, не желая рушить идиллию момента. Выполнить нехитрое дело не получилось – мысль вышла двусмысленной и тут же пришлось исправляться, пусть его улыбка и убеждала, что делать подобного не стоит. – Ты понял, о чём я, да? Всё внутри трепещет. Идеальное зрелище, знаешь... я очень вас люблю. Больше всего в этом мире.

***

Реальность жестоко прервала её чудесный сон. Пробуждение было совсем нерадостным. По щекам девушки медленно заструились слезы и, кажется, не собирались останавливаться. Сколько же возможностей они упустили с Оливером, сколько моментов остались навсегда утраченными! Они могли бы быть счастливы. Жаль, что судьба была благосклонна им лишь во снах. На улице ещё было темно. Взяв с тумбочки телефон, предварительно водрузив очки на переносицу, Смоук тихо присвистнула, узрев цифры. 4:55. Интересно. Набрав знакомый номер, который не работал уже довольно давно, Фелисити вздохнула и начала говорить автоответчику, благородно разрешившему ей оставить сообщение для Оливера Куина: - Сообщение номер 13. Я знаю, что ты уже не прослушаешь его и вообще больше не будешь со мной разговаривать, как в старые добрые времена, но... Я скучаю. Если бы ты знал, как я скучаю, ты бы, наверное, мог представить, как мне тяжело без тебя, Оливер. Лэнс охотится на нас, мечтая упечь за решетку, мы весьма удачно скрываемся. Не думай, что я не побеспокоилась о безопасности, я побеспокоилась. Кстати, сама мысль о допущении подобной мысли весьма оскорбительна для меня! Так, о чём это я... Вот. Я натворила дел. Совесть грызёт меня, как голодный хомяк. Ты, кстати, знаешь, как кровожадны хомяки на пике голода? Наверняка не знаешь, потому что я тоже не знаю. Я все пытаюсь понять, простил бы ты меня за то, что я делала в последние дни? До сих пор не могу - представляю твой взгляд из разряда "осуждающих", и по телу дрожь бежит. Телефон оповестил о звонке, поступившем на вторую линию. Кинув на дисплей беглый взгляд, Фелисити тут же ответила, ощутив, как внутри все похолодело: - Малия? - Фелисити, я не знаю, кто эти люди, которые ворвались ко мне недавно, но они спрашивали о тебе. Перерыли все документы в моём офисе, пытаясь найти связанные с тобой. Я не подшивала и не оцифровывала твое согласие на аборт, поэтому они быстро нашли его. Как знала ведь, что понадобится! Кто они, Фелисити? Во что ты вляпалась, помимо сотрудничества по Стрелой, а? - Не имею ни малейшего понятия, Малия. Но я узнаю. Не переживай, они вряд ли заявятся к тебе еще раз - наверняка получили всё, что хотели, - произнесла Смоук дрожащим голосом. В голове бушевали тысячи вопросов, и ни один из них не нашел ответа. Лишь в сознании мигала и пищала красная лампочка с надписью SOS. Кажется, нужно будить Джона.