С ног на голову

- Линда-тян, хочешь поесть суши? – Такеши повернулся к однокласснице. – Мой отец держит ресторанчик, и мы все собираемся туда, чтобы отметить первый день в старшей школе. Встречаемся у школы в пять. - Я не ем животных, - Линда поднялась, надев школьный пиджак, а затем, сбросив свои вещи в сумку, направилась к выходу из класса. - У нас есть и вегетарианское меню, - парень догнал её и по-дружески приобнял за плечо. - У меня в сумке есть перцовый баллончик, а у тебя есть пять секунд, чтобы перестать меня трогать и отойти на метр, как минимум, - она покосилась на руку, покоящуюся у неё на левом плече. – Пять… Такеши, рассмеявшись, убрал руки и отошёл, а затем повторил фразу о вегетарианском меню. Девушка за первый день учёбы уже до того задолбалась, что казалось, будто они с несносным Ямамото живут в браке лет семьдесят и она каждый день стирает его мерзкие трусы и носки. Вручную. - Мне надо готовиться к тестам, - буркнула Линда. - Так ведь сейчас только начало учебного года, зачем так спешить? – Такеши рассмеялся, вновь идя на сближение. - Отойди от меня на метр, иначе я вызову полицию, - девушка завязала волосы в хвост. - У тебя волосы неровно легли, - заметил парень, выполнив требование. - Я знаю. - А у тебя есть друзья? - Нет. - Тогда я буду твоим первым другом, - Такеши просиял. – И ещё у тебя сегодня появилась куча друзей. - Круто. Они вышли в школьный двор, а чересчур бодрый одноклассник всё никак не отставал от американки. У Линды начинала болеть голова. Такеши продолжил расспросы: - А что ты делаешь в субботу после обеда? - Блюю. - А после того, как поблюёшь? - Делаю домашние задания. - А чем ты любишь заниматься в свободное время? - Проституцией и наркоторговлей. Ямамото рассмеялся. Она всё больше нравилась ему со своей прямотой и сарказмом. Совершенно безэмоциональная, Линда за этот день показала себя, как человек совершенно искренний, хоть и чёрствый и без чувства юмора. - Не против, если я проведу тебя до дома? – Такеши улыбнулся. - Ты можешь делать всё, что захочешь, если это не противоречит закону и морали, - Линда застегнула сумку. - Здорово, - парень потёр затылок по привычке и вновь нарушил молчание: - Старшая школа, знаешь. Тут всё в новинку, поэтому я подумал, что нам стоит подружиться. - Ты уж определись, мы уже друзья или нам надо подружиться, - она зевнула. Они шли и шли, о чём-то переговариваясь. Линда по своей привычке отвечала коротко, но очень ёмко, а Такеши спрашивал-спрашивал-спрашивал. Без конца о чём-то рассказывал, а затем снова спрашивал и так по кругу, превращая мозги спутницы в выжатый лимон. Линда радостно отреагировала на свой дом, располагавшийся напротив какого-то ресторанчика, где подавали мёртвую рыбу с рисом. Они называли это суши-рестораном. - Вон мой дом. До свидания, - девушка подошла к калитке. - Не поверишь, но я живу через дорогу, - Ямамото указал на ресторанчик своего отца. – На втором этаже над рестораном. - Рада за тебя, - Линда достала ключи от калитки. - А почему я раньше тебя не видел, если ты живёшь через дорогу? - Мы недавно переехали, - она нахмурилась. – Мне пора домой. Я занята. - Давай завтра в школу вместе пойдём? – Такеши махнул рукой отцу, выглянувшему из ресторана. - Как хочешь, - Линда открыла калитку и, хлопнув ею, просочилась в свой дом, не прощаясь во второй раз. Стянув обувь, девушка села на пол и выдохнула. Сил почти не осталось, а ведь это был всего лишь первый день в старшей школе. Линда почувствовала резкую головную боль и еле успела запрокинуть голову, чтобы кровь из носа не залила новенькую форму. Всё же, её вечная болячка давала о себе знать. Девушка метнулась в ванную и, забив ноздрю ватой, пошла к себе в комнату, на ходу переодеваясь. Перед тем, как снять рубашку, Линда посмотрела в окно на второй этаж ресторанчика с мёртвой рыбой на рисе, и, побледнев, задёрнула шторы. Сосед в квадрате, чёрт бы его побрал. - Обклею окна газетами, - запланировала она, ложась на кровать. – Чёрт. На тумбочке у её кровати стояла фотография в рамочке. Папа, Питер Бартон, мама, Хелен Бартон, и она – Линда Бартон. Когда Линде было десять, мама ушла из дома, мотивируя это тем, что она устала жить с дерьмом и в дерьме. С тех пор она не появлялась в жизни дочери, а та сменяла одно критическое состояние на другое. Анорексия, булимия, анорексия, булимия и так раз за разом. В уходе мамы Линда винила только себя, ведь накануне получила плохую оценку за тест, да ещё и подралась в школе, взбесив родительницу. Она расстроила маму, и это из-за её невыносимости она ушла – так думала Линда. С тех пор прошло шесть лет, а она продолжала винить себя во всех бедах семьи, коря себя за всякий приступ или ещё чего, и получая только высокие оценки в школе. Но ничего не помогало – ей становилось всё хуже и хуже.