Принц и нищенка

Дейл и Эсгарот — два города-побратима, заселенные миролюбивым народом людей, который после Первой Эпохи не захотел присоединяться ни к вастакам, ни к аданам. Эти люди вели тесные торговые связи и с Лихолесьем, и с Эребором, доставляя товар практически по всему западному направлению. Дейл был расположен у самого подножия Одинокой Горы. Процветающий город из солнечного камня. Десятки башенок возвышались над невысокими постройками. Армия у них была немногочисленная, и, скорее, ее существование было обусловлено поддержанием внутреннего распорядка, чем защитой от внешнего вторжения. Для таких случаев существовал военный договор, что подразумевал взаимную соседскую выручку. Я помню, как этот договор составлялся. Много часов представители Эребора не соглашались на наши условия, и нам всем пришлось сидеть за столом чуть ли не несколько дней. Люди были менее прихотливы, но видели в укладе жизни короля под горой существенную угрозу — возможность появления дракона. Мой отец долго убеждал гномов в вероятности появления чудовища над огромной концентрацией золотых запасов и предлагал прекратить бездумно выкорчевывать жилы из породы, набивая сокровищницы. Естественно, нас посчитали завистливыми и мелочными, но мой отец не понаслышке знал о ярости и мощи огнедышащих существ. Их мрачная страсть к золоту веками губила алчных правителей, ведь справиться с драконом задача не из легких, и, скорее всего, ты умрешь, даже не попытавшись защититься. В общем, в тот день мы пошли на уступки, но все еще были солидарны с людьми и не верили в заверения гномов насчет вырождения драконьего племени. Гномы беспечны, и это им когда-нибудь аукнется большими потерями, и я не думаю, что в тот момент какие-нибудь бумажки заставят моего отца сдержать слово и пролить эльфийскую кровь, защищая горный народ, снедаемый алчностью. Я надеюсь, этот день никогда не наступит. В Дейл я прибыл через день с небольшим, глубокой ночью и первым делом остановился в таверне на ночлег. Я, ведомый злостью на отца, не заметил, что вымотался, и не спал несколько суток кряду. Только моя голова коснулась подушки, я увидел свою незнакомку. Девушка выглядела раздосадованной. Она, прикладывая ладошки к макушке, показала на голове корону и ткнула пальцем в мою сторону. Знает, что произошло. Хмурится. Я лишь помотал головой, ибо не знал, как объяснить. Я сам не знал, почему так злюсь на отца. Я также не знал, почему он злится на меня. Возможно, он боится пустить меня в свое сердце. Все, кого он туда пускал, покидали его, оставляя после себя лишь горькие воспоминания. И я его бросил. Ради тебя. Ради призрачного видения. Слышишь? Я только что сознался, что ты дурман в моей голове. Переубеди меня. Девушка молча стояла напротив и грустно смотрела в мои глаза, а я протянул руку. Она с секунду думала, а потом нежно прошлась кончиками невесомых пальцев по моей ладошке. Ты не можешь быть просто видением. Я не смог бы придумать ничего настолько прекрасного, даже сойдя с ума. Меня разбудили первые лучи солнца, пробивающиеся через хлопковые занавески маленькой комнаты. Я поднялся и размял затекшую шею. Моя жизнь превратилась в кошмар. Изгнан из родного дома. Интересная ситуация, ведь я могу, как правитель, оспорить его решение перед советом и не думаю, что они меня не поддержат. Хотя пускай Таур развлекается своей мнимой властью и дальше. Умирающие леса вокруг богатого дворца — лучшее доказательство его неправоты. Что мне делать? За неимением каких-либо идей я решил пройтись по городу, посмотреть на людей. Просто освежиться и понаблюдать за течением жизни в этом месте. Я был здесь последний раз очень давно. Верно, те, кого я встречал в прошлый визит, уже давно умерли. Город шумел. Кругом проносились торговцы и простые горожане. Женщины были одеты в глухие теплые платья, а мужчины носили просторную одежду преимущественно темных цветов. Куры и гуси бегали в переулках. Практически никакой растительности, множество казначейский домов и брусчатые площади с рыночными прилавками. Все очень незатейливо. Мне пришлось натянуть капюшон, чтобы не привлекать к себе внимание, и я искоса наблюдал за происходящим вокруг. Люди Дейла мне нравились больше, чем те, кого я встречал ранее в странствиях. Они не жили в изоляции и были окружены двумя волшебными народами, которые для многих представителей людского племени существовали лишь на страницах легенд. Они переняли на себя часть эльфийской умиротворенности и гномьей скрупулезности. Жили скромно, но со вкусом. Считали последний серебряник, но при этом не бедствовали и часто устраивали пышные пиршества. У людей были большие семьи. Я видел школы и игровые площадки. Маленькая кучка мальчишек катала кольца от бочек по резной балюстраде. Одно такое железное колечко рухнуло вниз на нижний ярус площади и обняло немолодого грузного мужчину, прижимая его руки к гигантскому животу. Ребятня пустилась в бегство, а мужчина еще долго ругался им вслед, пытаясь снять с себя оковы. А были ли эльфы толстыми? Не припомню ни одного. Мы, конечно, во многом схожи с людьми, но такого разнообразия форм и содержаний, как у них, мы не имели. Толстый эльф. Даже забавно. Самым интересными для меня оказались старики. Седые бабушки в шерстяных платках сидели на лавочках и рассыпали под ноги зерна, которые клевали нахохленные птички. Каково это? Чувствовать немощь. Покрываться морщинами. Как эльф, я чувствовал в них жизнь. Сильную. Неуемную. Но причиной их старения была даже не хрупкость тела, вмещающего в себя жаждущую жить душу. Я ощущал, что их сознания другие. Уставшие. Слишком недолговечен в них был свет. Короткий, но яркий. Ярче, чем у эльдар, но намного беспокойней. Не знаю, как это объяснить. Но даже в старости была какая-то своя, необыкновенная красота. Такая, какая бывает только у огня, медленно превращающегося в золу. Такой теплый поток энергии, который согревает недолго, но отдаваясь полностью. Люди развивались быстрее нас и быстрее ко всему приспосабливались. Если бы я родился человеком, стал бы я искать свое видение? Наверное. Только недолго. Мне бы, наверно, хватило тепла чужих рук, чтобы просто провести тихую спокойную жизнь в блаженном неведении. Но я не человек, и если мой единственный шанс полюбить такой, мне следует принять это. Как и моему отцу. Как представлю себя с другой, даже умереть хочется. Даже при условии, что она будет меня любить. Даже если этот союз будет жизненно важен. Я никуда не денусь от своей боли до скончания миров. Я никогда себе не прощу измены сердца. У меня нет выбора. Нет иного пути. Как смогу обречь кого-то на такие муки? Заставить каждый день понимать, что я не люблю и не желаю? Я каждую ночь буду изменять. Каждую ночь уходить от кошмарной реальности и каждый свой сон буду умолять простить меня свою любимую за то, что не нашел, не дождался, изменил. Как представлю ее холодный взгляд и немой укор — в дрожь берет. Нет. Я свой выбор сделал. — Юного эльфа снедают мрачные мысли, — меня под руку взяла сухенькая старушка в потрепанной, пыльной накидке. — Как вы узнали? — Твои волосы. Они золотые, — она указала крючковатым пальцем на торчавший из-под капюшона локон и улыбнулась потрескавшимися губами. Я улыбнулся в ответ и заправил прядь. — Вы сказали про мрачные мысли. Старушка медленно вела меня в какой-то пустой проулок. — Дорогой, ты проходишь по этой улице уже раз пятый и ни разу не поднял головы. Что случилось? — Это трудно объяснить, — да и нужно ли... — Верно, дело в любви. Она всегда виновница страданий таких красавчиков. Я тоже когда-то была юна и красива. Ты бы не устоял, — старушка подмигнула белесым глазом. — И я тоже была влюблена. Так же, как ты, бродила в поисках ответов в своей голове и ни находила ничего, кроме пустоты. Мы зашли за угол и остановились. — Вы совершенно правы. — Я знаю, кто может тебе помочь. — Кто же? — у меня вырвалась усмешка. — О, это трудно объяснить, — она засмеялась, передразнивая меня. Я подумал: а вдруг? Я сейчас готов поверить в любую магию и принять любую помощь. – Прошу вас. Если вы не шутите. — С такими вещами не шутят, Леголас. — Вы меня знаете? — возможно, она видела меня в мой прошлый приезд, но ей не может быть больше ста лет. — Я знаю про тебя все. И про твои сны мне известно. И про твою ночную гостью тоже. Красивая, хотя простовата для наследника. В глазах женщины затрепетал недобрый огонь, а у меня все внутри похолодело. Откуда она знает? Кто она такая? Я отступил от женщины на шаг, а ее лицо начало меняться и приобрело лик девушки из сна. У меня даже руки затряслись. — У тебя есть только один шанс и только одна возможность задать всего один вопрос, — ее слова были тяжелыми, пропитанными мраком. Все кругом почернело, и из звуков остался лишь голос женщины, который, как мне показалось, начал раздваиваться или даже растраиваться. Со всех сторон меня окружили фигуры в каком-то отрепье. И каждый вышедший из тьмы выглядел в точности как девушка из сна. Что происходит? Это кочевники с Севера? Я слышал про них. Что они темные колдуны, ищущие невинные души. Они питаются светом Эа. Всегда берут странную плату и появляются в самых необычных местах. Древнее зло, перешедшее в нейтралитет после Войны Гнева, но еще хранящее зачатки проказы души. С ними связывались только от отчаяния. Мне подходит. — Что взамен? — мой голос дрожал, ибо я даже не понимал, почему не хочу убежать прочь от этой скверны. Фигуры изменили свой облик, превращаясь в юных дев с длинными волосами, плавно колышущимися в пространстве. Ясные глаза каждой с вожделением смотрели на меня, и кое-кто даже недвусмысленно гладил себя по стройному телу. Это обман. Никто не знает, как они выглядят на самом деле. Ко мне неспешно подошла одна из красавиц и легко прошлась ладошкой по моей щеке. — Такой красивый. Такой молодой. Сын короля, — ее вторая ладонь легла мне на грудь. — Чистое сердце. Ни грамма лжи. Даже не интересно, — она рассмеялась, и ей вторили остальные. — Назови цену, — что я делаю? Ее глаза заволокло алчным туманом, она закусила пухлую губу. — Я хочу любовь. Хочу, чтобы ты ее прочувствовал. Ощутил. Понял, как она сводит некоторых с ума. Как она извращает рассудок и заставляет видеть вещи в ином свете. Ее силу недооценивают. Она не всегда бывает нежной и преисполненной недежды... как здесь, — она ткнула пальцем мне в грудь. — Тот, кто тебя любит, примет на себя удар. Ты готов, мой принц? Готов потерять кого-то взамен на правду? Они всегда бьют по больному. Сладострастие — самый низменный порок для меня. Самый гнусный. Хочет извратить рассудок любящего меня существа, чтобы проверить? Я смогу? Смотри правде в глаза. Тебя никто не любит так, чтобы сойти с ума. — В чем твоя выгода? — Это жертва. Твоя. За то, что светлое сердечко немного замарается в темной магии. Я лишь заберу одну правду взамен на другую. — Я согласен. Где она? — я сошел с ума? Девушка улыбнулось краешком рта и протянула руки к моим глазам, закрывая пальчиками веки. Я очутился в маленькой комнате, абсолютно мне непонятной. Все было какое-то странное. Непривычное. Железная кровать посередине. Белые простыни. На кровати девочка. Такая, какой я ее уже видел. Лысая. Изможденная. Болезненные язвы проступали на коже, а в шее зияла черная дыра, из которой слышалось ее рваное дыхание и какой-то протяжный стон. А потом девочка открыла глаза и резко дернулась, нанеся слабый удар по грудной клетке. Ее тело задрожало, и я увидел, как начали лопаться капилляры в ее разноцветных глазах. Я протянул руку, но она прошла сквозь простыни. Снова можно только наблюдать. У меня даже желудок скрутило от такого зрелища. Ребенок не мог раздышаться. Она задыхается. Ну, хоть кто-нибудь, помогите ей! Дверь комнаты распахнулась, и влетело двое мужчин и девушка. Все в белом. Лекари? Что-то изменилось. Секунду назад что-то пищало, а теперь замолкло. Люди начали совать в горло девочки какие-то трубки и задрали ночную рубашку, оголяя надутый живот с синяками. Я не понимал, что происходит. Не знал, что мне делать. Дитя смотрело на меня. Прямо на меня. С мольбой. Как помочь тебе? Ее веки дрогнули и медленно закрылись, а последняя порция воздуха вышла через дыру в шее. Девушка в белом халате начала рыдать, а один из мужчин уронил голову на мертвую грудь ребенка. Все? Не успели? Видение не исчезало. Лекари накрыли тело простыней и ушли из палаты, а я остался один. Что же это? Моя правда? Она мертва? Меня отвлек какой-то звук на улице, и я подошел к окну. В это невозможно было поверить. Это не мой мир. Чужой. Я никогда такого не видел. Я даже не знал, что это и как называется. Она живет в другом мире? Жила... Меня потянуло назад и, открыв глаза, я увидел, что передо мной снова стояла сухая старушка. — Умерла? — я еле слышал свой голос. — Еще не родилась. — Что это значит? Что это за место? — Будущее. Тебе не дожить. Вам не встретиться. Мне жаль, — черты ее лица сгладились, и она опустила взгляд. — Но она... Лицо старушки снова изменилось, превращаясь в лицо Таура. — Ты веришь лжи своего рассудка, — голос отца отскакивал от каменных стен проулка. Женщина набросила капюшон рваной накидки и, похлопав меня по плечу, скрылась за поворотом. Мной завладело отчаяние. Как это возможно? Как так получилось? За что со мной таким образом обходится судьба? Нет надежды? Больше ничего нет? Я сел на каменную ступеньку у крыльца и, натянув капюшон сильнее, застыл. Мысли жгло от подкатывающей паники, а воздух стал горьким... пропитанным болью от осознания правды. Нет ее. Не существует. Не встречу. Всю жизнь проведу один. Никому не нужный. Никем не любимый. Ну как же так. Я обнял голову руками и постарался сжать ее, чтобы не слышать своих терзаний. Я просидел так до полного опустошения. Внутри больше не было меня. Все мысли были заезженны вдоль и поперек. Ничего не было. Ни желаний. Ни стремлений. Мне подарили бесконечно долгую жизнь, которая никому не нужна. Которую никто не скрасит. Почему она появилась в моей голове? Что за зло создало эту связь? Она ведь тоже мучается. Я видел ее жизнь. Она умрет в страшной агонии, а меня не будет рядом. Не смогу защитить. Не смогу помочь. А она ждет. Будет ждать. До последнего вздоха. Такая хрупкая. Такая чистая душа. У меня перед глазами стояла страшная картина ее смерти. Мы умрем, так и не познав друг друга. Только во сне. Я смогу так жить? Возможно. А что мне еще остается? У меня больше ничего нет. Даже мечты. Ноги двое суток неспешно несли меня назад в Эрин Гален. Забыл лук. Забыл вещи. Все оставил. Вот бы забыть ее. Забыть это все. Не смей так думать! Что за мысли? Я даже не заметил, как пришел к родному порогу. Краем глаза увидел стражей, что подошли ко мне и стали что-то говорить. Не понимал ни слова. Ах, да. Изгнан. Может, меня тогда казнят? Хорошо бы. Меня сопроводили до тронного зала, и я заметил отца в объездной форме. Ну, давай. Казни меня. Избавь меня от всего услышанного. Можешь даже прилюдную порку устроить. Мои ноги подкосились, и я упал на колени, свесив голову. В ушах звенело, и я не понял сначала, что ко мне подошел Владыка. Он опустился рядом и обнял мои плечи, а моя голова упала ему на грудь, и полились слезы. Горькие. Непрекращающийся поток бессилия. Ну прошу тебя. Казни меня. Убей. Сделай что-нибудь. Сотри мою память. Помоги мне. Отец, я молю тебя, избавь меня от этой муки. Я больше не могу. Мне незачем жить. Больше нет надежды. Нам не быть вместе. Ты должен меня понять. Мы теперь страдаем одним и тем же недугом. Таур нервно сжал мои плечи и что-то зашептал. Веки потяжелели и закрылись. Я уснул без снов. Хорошо...