Scattered To The Wind

Карин многого не понимала. Вроде бы выросла, повзрослела, но многие старшие ей так и твердят каждый раз — повзрослеешь — поймешь. Она не понимала почему чувствует духов, но не всегда видит их, почему ей внезапно совсем недавно во сне явился обеспокоенный Херинмару, а после странный Тоширо, больше похожий на зомби. Так же она не могла понять смысл, уловить суть рассказа Урахары Киске о Снежной Королеве. Она, вернее говоря, просто не верила в этот бред шляпника, да и верить особо не хотела. По дороге домой, девушка остановилась у реки, наблюдая прекрасный закат, и мечтательно, но при этом устало вздыхая. На улице почему-то становилось с каждым днем только холоднее. Хоть и на дворе стояла только середина осени. Закат казался таким ярким, но одновременно ледяным и одиноком, как замерзшее сердце, погружающееся в пучину безысходности. Наверное, именно так его представляли многие, кто хоть раз задумывался о жизни, глядя на грустный закат. Куросаки не хотелось уже идти домой к своему брату, к Рукии и к своей сестре, которая наверняка уже вернулась с классного похода. Девушка присела на замерзшую траву, пытаясь согреть свои руки горячим дыханием, и вновь посмотрела на алое печальное, унылое и задумчивое солнце, которое будто пыталось вести с ней беседу о своем вечном одиночестве, забывая о том, что вокруг ходят люди, а время идет. Спустя пару минут, она уткнулась в бирюзовый шарф, который получила так недавно, якобы где-то выиграв, чем обычно занималась Юзу. Шарф приятно пах, завораживая своим запахом, так же будучи мягким и теплым, он приятно грел кожу, напоминая черновласке о ее лучшем друге, а то и не друге, может даже возлюбленном, которого она будто не видела целый век, а он, черт его дери, так еще и пропал и теперь находится неизвестно где. От одной мысли о белоснежном капитане, Карин хотелось всхлипнуть и расплакаться, а после же уткнуться в чье-либо крепкое и родное плечо. Однако гордость это сделать не давала, и потому брюнетка лишь снова вздохнула, уже во всю замерзая у холодной воды, куда по отчаянью просунула руку. Время шло. Сейчас, чтобы убежать от печали, Куросаки готова была готова даже сражаться с Гриммджоу, кого тоже поблизости не было. Да и у девушки для битвы не было орудия, что ее еще сильнее печалило. Выдохнув теплый пар, девушка слегка покачнулась и упала на траву, потеряв сознание. Ее ноги полностью замерзли и как руки окоченели от холода, и даже не шевелились. А коли брюнетка пыталась подняться, в конечностях все отдавалось сильной болью, словно ее одновременно обжигали горячим углями и охлаждали огромным куском льда. Ее сильно знобило. Лицо покраснело, девушка дышала тяжело и иногда даже задыхалась от нехватки воздуха. Определенно у Куросаки наблюдалась температура. <<Карин, — кто-то звал ее. У этого кого-то был удивительно приятный, мелодичный, мягкий, но в то же время грустный голос, — Карин…>> Проснулась брюнетка от резкого и сильного запаха, который ударил ей в нос. Нашатырный спирт. Ее брат, хоть и много занимался делами шинигами, но медицинские навыки все же унаследовал, чего и сам не ожидал. Он оказал первую медицинскую помощь, как и его жена, растирая тело девушки обычным спиртом, дабы тело согрелось. Девушку усадили поудобнее после всех процедур на диван, завернув в теплый мягкий плед, и предоставляя ей чашку горячего чая, чтобы та согрелась изнутри. — Боже, Карин, как можно так относиться к своему здоровью? — Вздохнул Ичиго, с облегчением присаживаясь рядом. — Еще бы чуть-чуть и… Слава богу, все обошлось. Хорошо хоть Гриммджоу тебя заметил, возвращаясь с работы. Ты просто не представляешь, как мы волновались. — Ичи-ни… Стоп. Арранкар работает в Мире Живых? Кажется, мир сошел с ума. — Не об этом ты сейчас должна думать! — Вскрикнула бывшая Кучики, хмурясь. — Как твои ноги? Уверена, болят. Соде, но Шираюки, крайне не довольна из-за ухудшения погоды. Грейся, давай. — Рукия, ты прямо, как мамочка. — Скоро уж точно буду, — вздохнула обладательница фиалковых глаз, — Ичиго, что ты сидишь, как остолоп?! Быстро сбей ее температуру, ты врач или кто?! — Обожаю, когда она командует, — пробубнил Куросаки, заставляя сестру выпить нужные лекарства. — Что ты там бубнишь? — Рукия скрестила руки на груди. — Люблю тебя, говорю. Эта нелепая семейная сценка заставила Карин счастливо улыбнуться, когда она уже допивала горячее молоко с медом, что потихоньку погрузило ее снова в сон. Наверное хорошо иметь кого-то из близких, кто непременно беспокоиться о тебе, и желает лишь лучшего. У Куросаки Карин были такие люди, и кажется, всегда будут. Это ее брат, Рукия, Юзу, которая оказывается еще не вернулась, бородач и скорее всего весь Готей-13, по которому девушка очень скучала. Пока девушка спала, муж с женой охотно, но не громко беседовали на кухне за чашечкой чая. — Ичиго, ты же знаешь, что она наверняка вновь хочет стать шинигами. — Знаю. Но… — Не но, Ичиго. Уверена, то, что она хочет защитить, сильно отличается от того, что ты хочешь защитить. Ты же это должен понимать, как никто другой. Ты вернул себе силу при помощи лабиринта, так почему бы и ей не попробовать? — Она же станет шинигами навсегда. — А что если именно этого она и хочет? А что если она хочет, чтобы у нее хоть что-то было навсегда. — Сделаем по-твоему, милая… Черновласка вновь снился некий сон, уже какую ночь подряд. «Она стояла темноте, будто витая в невесомости, что слегка пугало обеспокоенную девушку, которая все так же продолжала осматриваться в собственном сне. Вскоре, спустя пару недолгих минут, во тьме стали появляться яркие картины, будто фотографии. Каждая из появившихся фотографий была какой-то особенной и сильно отличалась от других. Были запечатлены недовольные и смешные, грустные и задумчивые, хмурые и счастливые лица капитанов, лейтенантов и офицеров, где не было видно лишь одного шинигами. Именно капитана десятого отряда. Была такая фотография, где определенно кто-то должен был присутствовать, но его каким-то образом стерли, пытаясь забыть о его существовании. В руках Карин появился карандаш. — Нарисовать того, кого не хватает? .. — Спросила она у тьмы. И взмыв выше к одинокой фотографии, стоявшей отдаленно от других, нарисовала вундеркинда. После чего слабо улыбнулась, случайно уронив карандаш. Грустно. Внезапно отовсюду послышались голоса неизвестных. Непонятно о чем они так громко вещали, иногда перешептывались, но это раздражало девушку, проявляя в ее голове мигрень. — Заткнитесь вы уже! — Крикнула она, и все вновь стало тихо. — Если уж собрались что-то говорить, говорите по очереди, либо пускай вещает один! Спустя минуту молчания кто-то заговорил. Голос показался Куросаки довольно знакомым: — Да, как ты смеешь нас затыкать, недошинигами?! Знай свое место! — Утихни, — сказал другой голос, уже тихий и мягкий, и приятный на слух, — человек, будь добра, дай нам время, обсудить твое будущее. — Слушайте сюда, — вскрикнула брюнетка, — я сама построю свое будущее! И меня зовут Куросаки Карин, знайте! — Ты слишком громкая, это раздражает. — Мы — Совет Занпакто. — Мне плевать, я стану шинигами, и верну Тоширо, чего бы мне это не стоило! — Куросаки нахмурилась, сжимая руки в кулак. — Верно, Карин, — во тьме вспыхнуло пламя, освещая все вокруг, и открывая взор уже знакомому внутреннему миру. Сейчас говорила… ее занпакто. А позади нее показались и другие, к примеру, занпакто капитанов, офицеров и лейтенантов, и ее брата, и Рукии. — Верно.