Сестра моя Лара

Площадь Трёх Вокзалов накрыл последний весенний снег. Глядя в его хлопья, хотелось зимы. Но пахло весной – дождём и поездами. Как последний переход долгого пути, подумал Иван. Последнее испытание перед тем, как отдохнуть. Лара хотела нравиться брату, он хотел нравиться Рогозиной, а жизнь прошла, и небо было очень светлое, с рассеянной голубизной. Похоже, будто сверху растянули до предела огромный, беспутный синий воздушный шар, и его резина побелела от натуги. Запах жвачки и джунглей, сок «мультифрукт», ярко-оранжевый между белых стенок стакана. Убитые чемоданы скакали по трещинам перрона; «такси, такси», кричали бородатые полные мужчины в кепках и телогрейках. Сок плескался внутри белых пластиковых стен. Иван купил бы ещё, но проводница уже стояла, готовая протянуть руку за билетом и паспортом – хотя даже не знала, что он едет с ней. Так бывает, подумалось ему. Электронная регистрация пройдена, фамилия внесена в список, вот уже четверть часа в мире считается, что он сядет в поезд восемнадцать, третий вагон, пятнадцатое место. А может быть, так считалось гораздо раньше. Может быть, так и вовсе считалось всегда, за много лет до него. Так принято: он едет в этом поезде, и всё; как просто. Наклонился завязать шнурок, и за пазухой хрустнуло. Фольга. Не из чего было сделать бутерброд, вместо него Иван завернул в фольгу купленную сосиску с кетчупом и горчицей. Рюкзака с вещами не было тоже. Паспорт, билет в заднем кармане джинсов. Фиолетовая визовская карта в переднем. Всё. Поезд тронулся, и Тихонов зашагал – внутри и вдоль – не останавливаясь, пока не добрался до тамбура последнего вагона. В скруглённом немытом стекле он успел увидеть, как в снегу расплылась платформа 43 километр. А сосиска была упоительна. Густой запах, горчица с твёрдыми хвостиками зелени, мягкое, тесто и брызжущий тёплый мясной сок. Иван проглотил, едва успев понять, что ел. *** Стекло не отпускало. Миновали Сергиев Посад, а я всё стоял в последнем, голом без следующего вагона тамбуре. Временами жалел, что не взял телефон: вдруг Галина Николаевна захотела бы позвонить. Всё-таки я ждал. Помни, у тебя я есть. Я обещаю вернуться, никогда в никогда. Решать тебе, куда идти. Isolation is not good for me. А перед тем, как очнуться, гляди, - с твоего корабля крысой прыгает страх*. Песни в голове звучали так громко, что я не слышал поезда. В какой-то миг показалось: рука на плече. Оглянулся. Нет, никого. Ни одной из них. - Как холодно быть свободным, - сказал я стеклу и пошёл к своему месту. Я сомневался, что одеяло может меня согреть. Но попробовать было надо. Ведь Лара попробовала начать сначала. У неё не вышло, но как знать – вдруг выйдет у меня.