Разговорчики

- Девочки, привет. - Привет, как дела? - Привет, Хел. - Папа! Джей, смотри, как мой папа может! - Мой папа тоже так может! - Ну-ка, не дёргайся, думаешь, легко тебя держать? Кстати, Элис, а где ваш папа? - Мой папа как жил последние десять лет, так и живет в Ванкувере, а что? - Эл! Ну я ж не о нём! Вот ведь - достойная жена своего мужа... - А, ты про Дэнни... Он дома. Кстати, Джесс, мы можем у вас переночевать, как договаривались? - Конечно, какие проблемы. Ваши комнаты вас ждут. - Элис! Подожди, Сара, иди поиграй... Эл, а что случилось? - Да ничего нового. Он всегда впадает в депрессию в это время года, сейчас просто особо затяжной случай. Джесс нас пригласила, а Дэнни попросил дать ему побыть одному сегодня ночью. Ну, я не стала спорить... - А мне сказать? - Ну... вот, я говорю. - А если б я не спросил? - Ты бы спросил. А иначе незачем и рассказывать. - Джесс... - Да, конечно. Иди. Мы еще посидим да спать ляжем, как дети наиграются. - До завтра. - Я тебя тоже. *** - Кто? - Я. - Вали отсюда. - Дэнни, да это я, Беккер. - Я догадался. Вали. - Однако. - Беккер, не заставляй меня спускать тебя с лестницы. - Что там той лестницы, три ступеньки. - Это как спустить. - Откроешь? - Нет, сказал же. Иди к жене. - Куинн, ты меня знаешь... Куинн? Чёрт. Ушёл. Так... сейчас... чёрт. И ставни закрыл. В Санта-Клауса играть не хочется, огонь в камине горит... Подождём. ... - Беккер? - А? - Ты офигел совсем - на ступеньках сидеть? - А где? Ты предлагаешь мне сесть на землю? У вас тут диванов не предусмотрено. - Ты когда пришёл? - Ну... вообще-то часа четыре назад. Ещё светло было. - Я не слышал... - Да ты даже изволил со мной поговорить. Из-за двери. Пообещал меня с лестницы спустить. - С этой? - Ты видишь здесь другую? - Я был пьян... - Я заметил. - ...кто ж спускает с трёх ступенек... надо, чтоб хоть пять было. А лучше – десять. - Добрый. - Не, правильно я тебе не открывал. Вали домой, а? - Девочки уже спать легли, разбужу. И вообще. Ты давай, страдай дальше. Я тут посижу. - Иди ты. - Не пойду. - Да в дом иди... Пиво. И это был не вопрос. - Дэнни, я... - Будешь бухтеть – будет виски. Хотя я уже видеть его не могу. *** - За что? - Неважно. Просто пей и молчи. ... - Беккер. - Ну? - Ты зачем припёрся? - Пива выпить. - А. А если серьёзно? - Угадай. - Элис жаловалась? - Она никогда не жалуется. - Она золотая. Просто взяла и пошла к вам одна, когда я попросил. И не спрашивала ничего. Она всегда спрашивает, а в эти дни никогда... она золотая. - Дэнни, уже столько лет прошло... Ты ей не рассказывал? - Зачем? Это не её забота. - Ну, вообще, ты и все что тебя касается – её забота. По крайней мере, она так думает. - Ей это не нужно. - Ты не прав. - Беккер. Не надо мне лекций. - Ты думаешь, что она узнает, какой ты был псих, и испугается? - Слушай, я тебя, кажется, попросил пить молча! Сейчас тебе три ступеньки тридцатью тремя покажутся! - Дэнни… - Ну чего? - Расскажи мне. - Ты серьёзно хочешь пересчитать ступеньки? - Нет. Расскажи. - Да нечего там рассказывать. - Есть. - Что ж ты настырный такой… - Я устал стоять в стороне. Когда мне плохо, ты всегда рядом. - Ну, мне не плохо. - Да, ты глушишь виски в одно лицо вторые сутки от радужного настроения и любви ко всему миру. - Да. Кто его знает, может, я его спас, мир этот. Могу любить с полным правом. - Ты его спас. И, наверное, не один раз. Можешь. - Если бы ты знал… - Я и хочу знать. - Я до последнего был… был псих. Хуже, чем он. - Куда уж хуже… чёрт. Прости. - Нет, ты прав… хуже некуда. Да. Но я до последнего пытался достучаться. Я же помню, как он меня обнимал там, когда мы только встретились, в этом музее чёртовом! Он был мне рад! - Он хотел тебя убить. - Он был мой брат, Беккер. Брат, которого я не смог спасти четверть века назад. Ему было всего четырнадцать, когда его затянуло в аномалию с этими кошмарными тварями… а меня с ним не было! Тут и взрослый бы не выдержал, а мальчишка… он не виноват. - Никто не говорит, что он виноват. Просто… я говорил тебе, но ты не слышал. - От того мальчишки ничего не осталось, да. Но, Хел! Я видел его глаза! Он плакал, он почти плакал, когда понял, что это я, что он вернулся! - Я понимаю. - И я не мог не пойти за ним, когда он решил уйти. Я не мог его снова бросить. Он мой брат! - Я понимаю. - Ну и пусть прошло восемнадцать лет с тех пор, как он исчез! Ну и что, что ему было уже тридцать два! Ну и что, что он сменил имя, и что с того, что он… он… - Он убивал людей. Но я понимаю. - Что ты заладил, как попугай! «Понимаю, понимаю!» Что ты понимаешь, у тебя никогда не было брата, и ты никогда никого не терял! - Да?! В самом деле?! - Ч-чёрт… Прости. Слышишь, прости, я не соображаю, что несу, прости, а? Ну, дурак я, дурак, я помню и Сару, и про Каттера знаю, и про всех твоих ребят… Но они не были твоими младшими братьями, которые ждали от тебя помощи, а ты не пришёл! Просто не пришёл! Ты-то всегда приходил, просто не мог быть везде одновременно и спасти всех. А я… - И ты не мог. Ну, отпусти ты меня, всё нормально. - Может, ты и прав. Может, тогда, в том доме, и не мог. Аномалия ведь закрылась за ним и открылась снова только потом, спустя четырнадцать лет… Я не мог. Но вот когда мы наконец встретились - я должен был пойти за ним! Патрик решил, что не нужен в этом мире, в этом времени, а он был нужен! Мне. - Куинн, это не он не был нужен миру. Это мир не был нужен ему. Он тут просто маньяк, за которым охотятся спецслужбы и психиатры. А там, в прошлом, он король мира. «Я - прошлое, я - будущее»… - И я. - Что? - И я тоже не был ему нужен. Он даже не ненавидел меня. Просто… я был какой-то вехой, контрольной точкой, которую ему нужно было пройти. Он мне сказал… когда мы смогли поговорить… - …Что сказал? - А? А… Сказал, что я сам дурак, что рванул за ним в Плиоцен. Что он сделал над собой усилие, когда ушёл, оставив меня в живых. Что ему было нужно меня убить, но он почему-то не смог и заставил себя уйти, не доведя дело до конца. Так и сказал «почему-то». Будто искренне не понимал - почему. Знаешь, он смотрел сквозь меня и так… удивлялся. - Он собирался убить тебя. - А я до последнего надеялся, что он отступит. Но ты был прав. Вы все были правы. Но я же не мог!.. - Ты тоже не мог просто отступить. Ты столько лет его ждал. - Ты понимаешь, ага. Конечно. - Не надо так… - А как? Все умные, все всё понимают! Он подстрелил меня из ИМД. Я не мог шевельнуться, он всадил в меня слоновий заряд, наверное. Я не знаю, может, я и сознание терял… Он мог меня убить, пока я валялся, но не убил. Ему зачем-то надо было со мной ещё раз поговорить. Он такое нёс… а главное, я вдруг понял, что вы действительно правы. Патрика больше не было. Его убила та тварь, а то, что осталось… Беккер, кто такая Шарлотта? - Он говорил о ней? - Кто это? - Девушка, которая пришла вместе с ним и Эмили. Она умерла от какой-то болезни до того, как мы их нашли. Итан…Патрик считал, что Эмили виновата в её смерти. - Он говорил о ней, да… я думаю, когда-то он её любил. Наверное. Он всех винил в её смерти. Он такое обещал и Эмили, и Мэтту, и тебе, и мне заодно… Господи, Беккер, нет ничего ужаснее, когда самый близкий тебе человек оказывается тварью хуже того хищника, и ты ничего не можешь сделать. Хуже, потому что хищник - изначально монстр, от него не ждёшь ничего другого, только смерти. Или ты, или он, и других вариантов нет. А тут… - Дэнни… - Если бы я видел, что в нём хоть какие-то проблески остались… но я не видел. Это был хищник, Хел. Он хотел перерезать мне горло, думал, что я парализован, но он трепался слишком долго, и у меня руки отошли. Я не мог сделать больше ничего. Я не мог даже встать, не мог увернуться, но он допустил одну ошибку. Он не удосужился отбросить Молли в сторону. - Дэнни… - Мы с ней натренировались на титанисах… его череп оказался менее прочным. … - Не знаю, что сказать. - А ничего тут не скажешь. Пей лучше. А если хочешь - я не держу. Я в тебя верю, ты сможешь доехать до дома в час ночи. - Чего? - Не надо меня успокаивать. И утешать. Я знаю, кто я и что сделал. И почему. И знаю, что иначе было нельзя. Или он, или я, и я не буду говорить, что «хотел только оглушить». Я испугался его тогда до чёртиков, Беккер. Я хотел его убить. … - А потом я испугался ещё больше. Ты не представляешь. - Нет. - Отпусти, я в порядке. - Не хочу. Сиди, не дёргайся. - Думать было некогда особо. Я его закопал прямо там и ушёл. Я не думал, что смогу вернуться, и честно говоря, не знаю, как я эти два месяца там протянул. И еще больше не знаю - зачем, ради чего. - У нас год прошёл. - Я знаю. А потом я нашёл аномалию. Вывалился, чуть под поезд не попал… - А потом мы тебя подобрали. Врач тогда сказал, у тебя шок от приземления перед локомотивом. Я поверил. - Знаешь, что меня добивает в эти дни больше всего? Нет, не то, что я это сделал. У меня не было выбора. Это был рефлекс, я и так до последнего тянул. - А что тогда? - То, что я не спился и не застрелился, и вообще вот так вот… выжил. И сам вспоминал об этом не каждый день. И Патрик не приходил ко мне в кошмарах. И я мог смеяться, улыбаться и шутить, как раньше. - Куинн, тебе ныть не надоело? Ты мне всегда всё по полочкам раскладывал, давай я тебе разок разложу, а? Патрик исчез двадцать пять лет назад. И что бы ты ни думал, ты его уже похоронил. А вернулся человек по имени Итан, который был психически нездоров. Сильно нездоров. Если прямо говорить, к нам из аномалии вышел психопат, которого сдерживало, по словам Эмили, только присутствие этой Шарлотты. Но она умерла. Да, наверное, какие-то чувства к тебе у него оставались, и ты из этого выжал все, что мог. Но тебе надо было его отпустить, когда он хотел уйти. - Надо. Но это было невозможно. - Я, прости за повтор, понимаю. Ты шёл за Патриком… Но сражался ты не с братом. Его там уже не было, и это не была проблема братской любви. Это стало вопросом выживания. Или ты - или тебя. Ты выжил, и ты уничтожил маньяка, который мог снова вернуться к людям и убивать. Почему ты должен сдыхать или спиваться? Кстати, поставь виски, ты на него смотреть не можешь. Дай сюда! - Стой! Стой! Ну, в камин-то зачем! - Затем, чтобы ты тут у меня на глазах не спился окончательно. А ну вставай. Вставай! - Ты чего? - Марш в ванную, в душ. Будешь бастовать - приду я, и душ станет ледяным. И захвати свежую рубашку, переоденься, к жене поедешь. - Беккер… - Марш! … - Ты садист. - Я знаю. - У меня болит голова. - Аспирин в бардачке. - Зачем я Элис нетрезвый, с больной головой и в таком раздрае? - Зато мы тебя побрили. И не ври, ты уже не в раздрае. Затем, что она волнуется. Она каждый год так волнуется. И я дурак, что до сих пор не вмешался. Казалось - вот, человек переживает о брате, нельзя мешать… какого чёрта! Ты со мной носился все это время, как курица с яйцом, только что пыль не сдувал… - Теперь ты не ври. Когда это я пыль с тебя… - Куинн, ты прекрасно понимаешь, о чём я! А я всё это время позволял тебе вот с этим одному сидеть. - Эй, осторожнее, если ты хочешь довезти меня до жены с сыном живым! - Я осторожен. Я всегда осторожен. Я всегда слишком осторожен! - Беккер… ну ты не кипятись. Ничего же не случилось. Притормози, а? Ну, чуть помедленнее. Ну и что, что машин на дороге нет… Ну вот и кто тут псих? Что ты ржёшь? - Чёрт тебя побери, Дэнни. Ты так трогательно боишься аварии… - Я ничего не боюсь! - Тогда поговори с Элис. Она заслужила знать. Один человек учил меня, что нельзя всё время говорить женщине «Не волнуйся», ничего не объяснять, и ждать, что она последует этому совету. - Не знаю, кто был этот идиот, но он был прав. - Дэнни. Я правда понимаю. Он был твой брат. Ты с этим будешь жить, с тем, что его больше нет, и с тем, почему его больше нет. И каждый год ты будешь проходить эту свою... контрольную точку. Но... Ты знаешь, что у тебя есть мы? - Знаю. Если бы не вы… не ты… в общем, ну тебя, Беккер. Мы приехали, что ли? - Ну вот. Видишь, окно светится? Иди уже. Она ждёт.