Запретная любовь

Жутко хотелось спать. Даже монитор моего компьютера был заодно с царством Морфея: успокаивающе подмигивал, мерцая голубым светом. Похоже, поездка в Москву выйдет боком. Точнее, конкретным недосыпом. Кто же знал, что аэропорт затеял ремонт взлетных полос. Приземлились мы по расписанию, а потом сорок минут ждали, когда приедет маленькая машинка и отбуксирует наш самолет. Как будто у него шасси отвалятся, если он поедет сам. Наплевав на соседа, который после двойной дозы виски и удачного приземления, изрядно повеселел, я прислонилась лбом к иллюминатору и задремала. Проснулась, когда уставшая толпа довольно загалдела и кинулась к выходу, топча зазевавшихся в проходе пассажиров. VIP-сервис на этот раз дал сбой: бизнес-класс утрамбовали в тот же вонючий автобус, что и остальных путешественников. Вадима Сергеевича как ветром сдуло. Не знаю, что он придумал, может, испугался, вдруг меня Ваня встречает. А, может, сумку не захотел нести. Да я бы и не попросила. Честно говоря, безумно счастлива была, что красноносый свалил. Добралась домой к двум часам ночи. И еще до трех вертелась, как мясо на шампуре. Эмоции прошедшего дня мешали уснуть. От напряжения трещала голова. Одна ее половина безумно хотела забыться сном, вторая прокручивала картинки визита в Москву, не забывая громко и противно комментировать за кадром увиденное. Поэтому подъем в полседьмого дался мне героически. Я ощущала себя, как минимум, Зоей Космодемьянской, которой предстоит в рубашке идти по деревне в сопровождении фашистов на виселицу... - Ева, не спи! - бодрым голосом сказала Инна Николаевна. Я резко дернула головой, шея тут же отомстила стреляющей болью. - Не сплю! - Приказ об организации сезонного гардероба сделала? - Да! - Входящие письма в папку подшила? - Естественно! - Информацию по турецким строительным компаниям для шефа подготовила? - Подготовила и положила на его стол! - Вроде спишь, а шустрая, - резюмировала Инна Николаевна. - Ладно. Спи дальше. Поспишь тут с вами. Завалили меня делами, как мачеха Золушку. Я решительно пододвинула к себе стопку писем. Надо разобрать, заодно глаза от компьютера отдохнут. В приемную ворвался запах морского бриза и бергамота. Не может быть! Иван Александрович собственной персоной! Бодр и весел. На персональной ступе, что ли, летает? - Доброе утро! Точнее, день! - босс скользнул глазами по настенным часам, показывающим полдень. - Здравствуйте! - синхронно ответили мы. - Вы с аэропорта в офис? - поинтересовалась я. - Точно! Работы много, - сказал шеф и небрежно запустил пятерню в свою роскошную шевелюру. Я заворожено уставилась на него. Умеют же люди выглядеть шикарно после полета. Свеж, как будто только что из душа. Жесткий воротник светло-голубой рубашки торжественно облегает массивную шею, дорогой пиджак сидит, как литой на широких плечах, лицо гладко выбрито, хоть сейчас фотографируй на рекламу дорогих бритвенных станков, в карих глазах блестит отражение полуденного солнца. Мой сон как рукой сняло. Щеки вспыхнули стыдливым румянцем, сердце дурашливо забилось, как будто в предвкушении подарков судьбы. Глупое сердечко, вряд ли нам с тобой что-то светит. Короли живут во дворцах, жарко любят по ночам свою королеву и мало обращают внимание на прислугу. Иван Александрович скрылся за дверью кабинета. Бац, и нет короля. И в приемной, как будто, стало темнее. Я вздохнула и предприняла вторую попытку разобрать почту. Резко завопил стационарный телефон. - Добрый день. Торговый центр “Кристалл”. Ева слушает, - мой голос звучал глубоко и мелодично, не оправившись от только что пережитых эмоций. - Ох, Ева, Вы просто созданы для телефонных приветствий: так сексуально и многообещающе, - подколол меня вчерашний попутчик. - Здравствуйте, Вадим Сергеевич, - сухо ответила я. - Как добрались, голубушка? Я переживал, - нагло врал конкурент. - Я заметила. В автобусе от переживаний места себе не находили так, что я даже Вас не приметила, - не смогла я отказать себе в удовольствии задеть красноносого. - Ну, Вы же не очень расстроились? Я вот звоню напомнить о своем предложении, - вкрадчиво сказал он. - Я не расстроилась и Ваше предложение мне не интересно. Извините, мне надо идти, - я с грохотом положила трубку. - Поклонник? - Инна Николаевна вопросительно подняла бровь. - Старый дурак, - буркнула я и направилась в кабинет шефа. Увидев Ваню сегодня, я напрочь забыла о противном попутчике, но вот он меня не забыл. Вот и хорошо, надо все рассказать боссу. Я бесшумно приоткрыла дверь и замерла, наблюдая, как Иван Александрович сосредоточенно изучает бумаги. Между бровей залегла моя любимая вертикальная морщинка. Как же мне хотелось нежно прижаться к ней губами, стирая озабоченность с милого лица. - Иван Александрович, можно? - я вошла в кабинет и прикрыла за собой дверь. - Ева, что-то срочное? Мне надо подготовиться к встрече со строителями, - босс отложил бумаги, но не пригласил меня сесть. - Я быстро. В самолете я встретилась с одним неприятным типом... Я думаю, Вам будет интересно, - я замолчала, переминаясь с ноги на ногу, чем Иван Александрович и воспользовался. - Ева, давайте как-нибудь в другой раз Вы поделитесь впечатлениями. Мне совершенно некогда слушать о Ваших романтических приключениях и вникать в Ваши любовные грезы, - отмахнулся босс от меня. - Но я.., - попыталась я возразить. - Ева! Не сейчас! - рявкнул шеф. Холод в его голосе обжег меня. Как будто пинок под зад получила. Больно и обидно. Я выбежала из кабинета, хлопнув дверью. Хорошо хоть Инны Николаевны не было на месте, а то пришлось бы объясняться, с какой стати я имущество ломаю. Села на свое рабочее место и обхватила голову руками. Разве можно любить и ненавидеть одновременно? Тяжелый случай для моей ранимой души.

***

Безумный рабочий день подходил к концу. Формально - я могла встать и уйти домой пол часа назад. Фактически - надо молиться, чтобы окончательный вариант письма французам пришелся по душе капризному шефу, и он отпустил бы меня восвояси. Письмо рождалось в муках последние три часа. Иван Александрович - гениальный тип: объяснил, как он говорил, “на яблоках” историю вопроса, а сочиняй сама. Ладно бы написанное мной принимал безоговорочно. Фиг. То сухо, то формально, то вежливее надо, то переставить абзацы местами, добавь прилагательных, убавь наречий. Объясняю, что при переводе на французский большинство красивостей потеряется. Нет, делай, как я сказал. И сверкает глазами, раздувает ноздри, как породистый жеребец перед скачками. В общем, всячески мешает работать. Его бы энергию, да в другое русло. Раздался звук открываемой двери. Я с усилием оторвала взгляд от последней версии злополучного письма и столкнулась глазами с мега-боссом. - Ева, у нас есть какие-нибудь нейтральные бумажные пакеты? Чтобы без цветочков и прочей фигни? - и добавил, оправдываясь. - Бумаги хочу взять с собой. Дома поработать. - Конечно, - я встала и пошла в тесное служебное помещение. Пакеты я хранила в шкафу, открыть который можно, закрыв дверь в кухню изнутри. Вот такая вот идиотская конструкция. Я зашла в помещение, вдыхая терпкий запах кофе и конфет, развернулась к порогу и, неожиданно, столкнулась с боссом, который зачем-то пошел следом за мной. Он немного растерянно замер в полуметре от меня, любопытно разглядывая кухню. - Иван Александрович, я вынесу пакеты. - Пустяки. Я подожду. - Гм, дело в том, что я не могу открыть шкаф, не закрыв дверь. Так что выбирайте - шаг вперед или назад, - сказала я, ничуть не сомневаясь в выборе шефа. Стоять перед закрытой дверью, конечно, не очень комфортно для того, кто командует бизнес-империей, но и ютиться вдвоем в пространстве метр на полтора вряд ли можно назвать верхом удобства. Мистер Непредсказуемость мгновенно оправдал только что придуманное мной имя и сделал шаг вперед. Расстояние между нами сократилось до критического. Я уставилась на загорелую шею, переходящую в мужественный подбородок и нервно сглотнула. Ваня еще немного придвинулся ко мне (о Боги, куда же ближе!) и захлопнул дверь за своей спиной. “Ева, сосредоточься”, - скомандовала я сама себе, усилием воли развернулась в сторону шкафа и распахнула дверцу. Ровные стопочки пакетов расплывались перед моими глазами. Запустив руку на полку, я делала бестолковые движения, пытаясь отыскать то, что надо. Делала вид, что пыталась. Мозг отрубился, уступив место чувствам и ощущениям. Сердце бешено подпрыгивало, в животе порхали сумасшедшие бабочки. Теплые волны ритмичного дыхания Ванечки нежно касались моей шеи, пробудив целую толпу колких мурашек, хаотично расползающихся по моей коже. Шеф неожиданно коснулся моего предплечья, задержавшись на мгновение, а затем скользнул бархатом пальцев по моей руке. - Ева, давайте я сам, - его голос был хриплым. Не оборачиваясь, я сделала шаг в сторону. Близость самого желанного мужчины в мире лишила меня воли и дара речи. Как же я хотела приподняться на цыпочки, обхватить его плечи руками, зарыться носом в шелковые волосы, раствориться в аромате бергамота и щекотать ресницами его щеки. Прижавшись к его статной спине, я могла бы целую вечность вдыхать его запах и любоваться породистым профилем, уносясь мыслями-кляксами в совместное будущее, ажурно нарисованное моим воспаленным воображением. Красивые руки Ванечки с длинными аристократическими пальцами двигались четко и без лишней суеты. Из недр шкафа моментально появился пакет, захлопнулась дверца. Молча, он открыл дверь служебного помещения, не оглядываясь, вышел и направился в свой кабинет. Я прислонилась лбом к стеклянной прохладе кухонного шкафчика и перевела дыхание. Дрожащими пальцами достала стакан и плеснула в него из чайника. Чуть теплая вода нервными глотками оживила пересохшее горло. Черт! Что за черт?! На негнущихся ногах я отправилась на свое рабочее место, плюхнувшись, как бегемот, на кресло. Письмо. Надо с ним покончить и идти домой. Выговориться, выплакаться подруге Лиде, выплевывая вместе со словами все свои переживания, слог за слогом избавляясь от иллюзий и напрасных надежд. Не буду больше исправлять. Надо открыть дверь, сделать два шага до стола, положить письмо, попрощаться и выйти. Четкие движения, как у робота. Бездушной железяки, которой всё равно, что происходит вокруг. Пусть хоть на металлолом сдают! Я встала и на негнущихся ногах пошла к кабинету, толкнула дверь, не поднимая глаз, вошла и преодолела барьер в несколько метров. Взгляд цеплял край безукоризненно чистого стола и длинных пальцев, музыкально барабанящих по гладкой поверхности. Письмо ровно легло на столешницу, не нарушая безупречности кабинета. - До свиданья, - выдавила я из себя и, не поднимая головы, развернулась к двери. Прочь. Быстрее прочь. На смену ритмичным бултыханиям сердца пришла щемящая боль безнадеги. - Ева, постойте! Я замерла, желая только одного - испариться. Скрипнуло кресло, глухо зазвучали шаги. Ваня обошел меня, встав на пути к выходу. - Ева, Вы хорошо себя чувствуете? У Вас щеки горят, - его рука двинулась к моему лицу, вдруг резко остановилась и пугливо исчезла из моего поля зрения. - Нормально, - я не знала, как мне реагировать на его вопросы и невесть откуда взявшуюся заботу. - Ева, а давайте, - Ваня замялся, в кабинете повисла неловкая пауза. - Давайте поужинаем вместе. Я знаю, у Вас сегодня не было времени даже пообедать. От неожиданности я потеряла бдительность и вскинула голову. Ваня смотрел задумчиво и нежно. Черте что приходит мне в голову. Откуда у человека с каменным сердцем и мозгами бизнес-гения нежность? Я была сражена наповал и его взглядом, и его предложением. Разум шептал: “Откажись. Сошлись на усталость, и иди домой”. Сердце было не столь многословно: “Соглашайся”. - Давайте, - очень тихо сказала я, не отводя глаз. Лицо Ванечки озарила мальчишеская улыбка. - Отлично! Я выйду первым, а Вы через десять минут. Вы ведь знаете, где стоит моя машина? - и добавил торопливо. - К чему лишние разговоры. Шеф открыл мне дверь, я скованно дошла до своего стола, остановилась, вцепилась в бумаги, начав их механически раскладывать на аккуратные кучки. Почему он пригласил меня на ужин? Из жалости? Что-то вроде благотворительности? Это как покормить бездомную кошку, навязчиво ошивающуюся у дверей твоего дома. Всего пакетик корма, а чувствуешь себя благодетелем и защитником животных. А если это свидание? Ведь именно так начинаются отношения. Романтичный ужин в уютном местечке, изысканная кухня и вежливый официант, который прекрасно понимает, чем все закончится. Влюбленные взгляды через хрусталь дорогих бокалов, ненавязчивое касание ног под столом, теплая ладонь, прикрывающая интимным шатром твою ладонь. Слово вслух - десять в уме. Дрожь в теле и сладкая тянущая боль в низу живота. - Через десять минут. Жду в машине, - сказал шеф и вышел из приемной в коридор. Он стесняется меня, не хочет, чтобы нас видели вместе. Но, с другой стороны, я не знаю, кто и когда причинял ему душевную боль. Может быть, он не хочет афишировать ужин, опасаясь насмешек не только в свой адрес, но и в мой. Вряд ли кто-то сможет обидеть главу компании, а вот новенькую помощницу - запросто. На смену душевной боли пришел мандраж ожидания. Чем закончится сегодняшний вечер? Блин, надо Лиде позвонить. Я вынула из сумки телефон и нажала на кнопку вызова. - Привет. Слушай, я сегодня задержусь. Ключи со мной, ужинай и ложись спать. - Ну-ка, ну-ка. Ты загуляла что ли, подруга? - Пока не знаю. Если загуляла, ты первая узнаешь. - Неужели мега-босс попался на крючок?! - Лида, потом, все потом, - сказала я торопливо и отключила трубку, пока она не разразилась порцией причитаний и нравоучений. И так голова кругом. В ней просто не осталось места для мудрых советов подруги. Я прошла по все кабинетам, выключая свет и отключая кондиционеры. Моргнул и потух мой компьютер. Я достала ключи и закрыла дверь приемной. - До свидания, - попрощалась я с охранником, выйдя из лифта, и направилась не через комплекс к центральному входу, а свернула в один из коридоров, ведущих во внутренний двор. На улице было темно и зябко. Несмотря на то, что мы живем на юге, и сюда тоже осень добралась. Я поежилась, спускаясь по железным ступенькам. Машина шефа стояла под навесом, закрытым с трех сторон. Оглянулась по сторонам, как будто выполняла важную шпионскую миссию, и нырнула в шатер. Куда же мне сесть? Я замерла в нерешительности. Распахнулась дверь переднего сиденья, я выдохнула. В салоне было уютно и светло от подмигивания приборной доски, фоном приглушённо играла музыка. Пристегиваясь, я украдкой взглянула на шефа. Тени причудливыми штрихами лежали на его лице, подчеркивая скулы и скрывая глаза. - Я знаю хорошее местечко за городом, там чудесная кухня, - сказал Ваня, и машина тронулась. Я кивнула, хотя моего одобрения никто не ждал. Немного обидно, что не суждено мне сегодня вечером оказаться в пафосном ресторане на центральной улице города. Не ловить мне на себе недоуменные и завистливые взгляды первых красавиц, сдобренные тихим шепотом городских сплетниц. Не улыбаться высокомерной улыбкой собственницы, расслабленно покачивая ногой. Не взлетать на крыльях эго, осознавая, что влюбленные глаза Ванечки видят лишь меня одну. Отвернувшись к окну, я улыбнулась сама себе. Кто бы мне сказал всего несколько месяцев назад, что новость, что я буду ужинать с самым красивым мужчиной в мире где-то в захолустном ресторанчике, вызовет у меня лишь мягкий укол обиды. У меня, мечтающей о дворцах и дорогих машинах, об умопомрачительном отдыхе где-нибудь на Лазурном побережье, о куче дорогих шмоток и штабелях обуви. Всего несколько недель знакомства и я готова бежать за Ваней в самую глушь, довольствоваться скромным ужином в пропахшей запахами еды забегаловке и, может быть, сексом на продавленной чужими телами кровати. При мыслях об интимном я сжала и без того напряженные пальцы, вцепившиеся в удобный подлокотник. Означает ли приглашение на ужин продолжение в виде секса? Я задумалась о том, что совсем не знаю своего шефа. На первый взгляд, он чопорный тип с высокими моральными принципами. Возможно, я бы разделила эти самые принципы вместе с ним, если была бы на одной социальной ступени. Ни одно мое первое свидание раньше не заканчивалось интимом. Да что греха таить, амурных взаимоотношений в моей прошлой жизни - просто кот наплакал. Большинство парней меня считали неприступной девицей. И мне это было на руку. Конечно, я не была девственницей. Любовь с местным сердцеедом Витей, хулиганом и дебоширом случилась в шестнадцать лет. Следующие два года прошли в розовом тумане. Я потеряла голову, а с ней, разум, наблюдательность и адекватность. Подруги неоднократно говорили, что видели мою любовь, то там, то сям, с пышногрудыми блондинками, забавными рыжеволосыми, чопорными брюнетками. Я верила только своему сердцу, а оно шептало, что это ложь. До того самого момента пока я не убедилась в изменах лично. Мое лицо исказила гримаса боли. Лучше гнать неприятные воспоминания прочь. Иначе разрыдаюсь от жалости к самой себе. Кроме нее я испытывала злость. За то, что позволяла себя одурачивать раз за разом. Любви к Вите уже не осталось. Да была ли она? Сейчас, сравнивая свою юношескую увлеченность с чувствами к Ванечке, я сильно сомневаюсь. Я теряю голову только от одного взгляда на него. И мысль о сексе на первом свидании наполняет меня томным предвкушением без оглядки на нормы морали. - Уже подъезжаем, - прервал мои размышления Ваня. Я и не заметила, как по пустынной вечерней дороге мы выехали за город. Сначала огни краевой столицы сменились мраком полей, затем за окном опять замелькали светлячки окон и уличных фонарей. Машина сбавила скорость и завернула на парковку. Я осталась в машине, дожидаясь, когда шеф распахнет мою дверь и подаст руку. Пока он ставил автомобиль на сигнализацию, я разглядывала заведение. Двухэтажный теремок с претензией на русскую самобытность: высокое крыльцо, ажурные ставни на окнах. Как полагается в таких пристанищах путешественников и прячущихся любовников, на первом этаже - ресторан, на втором - гостевые комнаты. Улыбающийся швейцар спешил нам навстречу, гостеприимно распахивая дверь: - Добрый вечер! Добро пожаловать! - Добрый вечер, - Ваня опустил тысячную купюру в нагрудный карман швейцара. Ого! А на чаевых он не экономит. Видно привык, что красивая денежная бумажка - лучший пропуск и страховка от ненужных разговоров. К нам уже спешил официант, мотивированный щедрыми деньгами, которые получил коллега. - Пожалуйста, присаживайтесь, где вам будет удобно! В зале было немноголюдно. Все-таки вечер рабочего дня. Внутренний дизайн ресторана соответствовал архитектуре: деревянные столы, витиеватые перегородки. Ваня выбрал закуток у внутренней стены, подальше у окна, и жестом пригласил меня присаживаться. Официант подобострастно вручил меню и удалился. - Ева, Вы что предпочитаете: мясо или рыбу? - спросил шеф. Меня пугали оба варианта. Не то, чтобы я совсем не могла управляться столовыми приборами, но точно делаю это без особой грациозности. Как есть рыбу, я вообще не знаю. Конечно, можно озвучить старинную мудрость в стиль ресторана: “Рыбу, птицу и девицу берут руками”, но, боюсь, интеллигентный Ваня меня не поймет. - Салат из морепродуктов, - выбрала я безопасное блюдо. Возникший словно из под земли официант поспешно записывал пожелания в блокнот. Шеф заказал стейк и три разновидности нарезок. - Спиртное? - вопросительно поднял бровь официант. Ваня кивнул в мою сторону. Еще одно испытание на вшивость. Булгаковскую Маргариту из себя строить не буду, выберу средненький вариант: - Если есть: мартини и яблочный сок. - Мне воду без газа, - сказал Ваня, и я моментально почувствовала себя алкашкой. Пусть думает, что хочет. Надеюсь, алкоголь придаст мне храбрости. Стыдно смотреть на свои дрожащие пальцы, которые я стыдливо прячу на коленях. Официант исчез и через пару минут вернулся с напитками: - Заказ будет готов буквально через пятнадцать минут! Шеф поднял стакан: - За сегодняшний вечер и наш прекрасный ужин. Звякнуло стекло в нелепой встрече бокала мартини с водой. Я сделала большой глоток. Надеюсь, алкоголь быстро возьмет все в свои руки. - Ева, давай перейдем на “ты”. - Давай, - кивнула я. Хорошо хоть не добавил, что лишь на один вечер. Иначе моя самооценка упала бы еще ниже. Хотя и так валяется где-то на уровне плинтуса. - Расскажи о себе, - попросил Ваня. - Ничего интересного, в общем-то, - я оторвала руку от бокала и вновь спрятала на коленях. - Родилась в маленьком городишке. У меня есть старший брат. Он давно живет отдельно со своей семьей. С отличием окончила школу и с красным дипломом институт иностранных языков, - я пожала плечами. - А у тебя есть брат или сестра? - Нет, я один. Знаешь, не очень то весело: единственная опора и надежда, вечные сомнения - оправдываю ли родительские надежды, - взгляд Вани погрустнел. Мне так сильно захотелось встать, подойти к нему со спины и обнять его крепко-крепко, прижавшись щекой к щеке. Мягко провести рукой по волосам и поцеловать в краешек сурового подбородка. Должно быть, так грустно, когда вся твоя жизнь подчинена желаниям родителей. Мои предки абсолютно не досаждали мне - девочка, что с меня взять. Хотя я им и не доставляла особых хлопот. - Ты чем-нибудь увлекаешься в свободное время? - перевел разговор на другую тему шеф. - Увлекалась. Латинскими танцами. Правда, здесь еще не нашла подходящую танцевальную школу. Ну, знаешь: сальса, ча-ча-ча, бачата, - улыбнулась я. - Я как-то отдыхал в Доминикане. Удивительная страна: танцуют все поголовно. Ждешь служащую в отеле, чтобы принесла свежие полотенца, а ее нет. Выглядываешь в холл, а она с кем-то танцует, забросив тележку с бельем подальше, - рассмеялся Ваня. Как же мне нравилось, когда он смеялся. Его лицо теряло суровость, уголки красиво очерченных губ подскакивали в верх, в глазах плясали пьяные чертенята. Он превращался в задорного мальчишку. Хотелось беззаботно хохотать с ним вместе. Во весь голос, наплевав на приличия. - Пожалуйста, ваш заказ, - официант проворно расставил приборы. - Ешь, не стесняйся меня, - сказал Ваня и увлекся распиливанием стейка. Когда с едой было практически покончено, шеф вновь поднял стакан: - Давай выпьем за тебя! От неожиданности кусок кальмара чуть не застрял в моем горле. Я схватилась за бокал и сделала большой глоток. Мартини весело шумел в моей голове. Мир преобразился, перестав быть лагерем врагов. Расправила крылья надежда, что этот замечательный вечер не последняя близость в наших отношениях с Ванечкой. - Ева, у тебя есть парень? - шеф пристально посмотрел в мои глаза. - Нет, - пискнула я севшим от волнения голосом. - Ева, я хочу тебе предложить, - он легко, самыми кончиками пальцев коснулся моей руки, нежно проведя по фалангам. - Хочу тебе предложить провести ночь со мной. Ты мне очень нравишься. Но я не обижусь, если ты откажешься. Откажусь?! Наверное, так и должна сделать приличная девушка. Но сегодня я и приличия - несовместимые вещи. И пусть в моих мечтах Ваня говорит эту фразу совсем не так буднично, но реальная жизнь не имеет ничего общего с грезами. - Хорошо, - сказала я и покраснела. - Отлично. Подожди меня здесь, - Ваня встал и пошел к администратору. Стыд жгучей волной захватил меня. Боже мой, что будут думать все эти люди. Поужинала и в койку? Надеюсь, я здесь в первый и последний раз. Ваня вернулся через пять минут с ключом в руках. - Пойдем? Я кивнула и встала. Предстояло подняться по лестнице на второй этаж. Два официанта и какая-то девушка, по всей видимости, администратор, выстроились чуть ли не в ряд, подобострастно склонив головы. Все-таки деньги правят миром. Я расправила плечи и заставила себя идти ровно. Спокойно, Ева, пять минут позора и минуты, а, возможно, и часы наслаждения. Я ведь люблю Ваню. Это точно. А любовь ломает преграды и не ведает границ. Что для любви сплетни и грязные разговоры? Наплевать и растереть. Я шла за шефом и думала, интересно, он отправит меня в душ, а потом целомудренно упакует в одеяло? Ничему не удивлюсь. Я ведь просто нравлюсь, без претензии на любовь или хотя бы страсть. Ваня открыл дверь и гостеприимно распахнул ее. Фонари, подмигивающие в широкое окно, интимно освещали пространство. Я сделала шаг внутрь, соображая, где тут может располагаться выключатель. Неожиданно я почувствовала на своих плечах Ванечкины руки. Он жестко и без церемоний развернул меня к себе и тут же, запрокинув мою голову одной рукой, впился в губы. От растерянности я покачнулась и сделала шаг назад, но ладонь его второй руки, обжигая спину жаром, крепко прижала меня к груди. Язык бесцеремонно скользнул по моим зубам и нырнул внутрь, нежно щекоча нёбо. В моей груди вспыхнуло пламя, жаркой волной устремляясь к низу живота, закручивая водоворотом искр, наполняя плоть влагой. Мои губы, от растерянности замершие на несколько секунд, пробудились и зажили своей собственной жизнью, раскрываясь, как утренний бутон навстречу долгожданному солнцу. Обхватив руками Ванечку за шею, я подалась вперед, прижимаясь всем телом к нему. Наши языки сплелись в нежных объятиях, закружились в молчаливом танце, исследуя друг друга и лаская, сражаясь и примиряясь. Мое дыхание окончательно сбилось, словно окунулась в прорубь с ледяной водой, от сладкого спазма свело мышцы и нервные окончания. Губы Вани неожиданно вырвались из плена моего рта и соскользнули вдоль шеи, нежно порхая, как крылья бабочки по коже, покрывшейся испариной. Язык дразняще коснулся острых косточек моей ключицы, замерев на пульсирующей жилке. Я непроизвольно выгнула поясницу дугой, приникая низом живота к его телу. Ванечкина рука, бесцеремонно блуждая по моей спине, двинулась ниже и сжала ягодицы, не останавливаясь, решительно заскользила дальше, сминая ткань, задирая край платья. Оголив ягодицы, пальцы Вани продолжили свой путь, опускаясь ниже, через кружево белья нащупывая, то, что искали. Мой маленький бутон плоти пульсируя, напрягся под их чувственными, но настойчивыми прикосновениями. Осторожно отодвинув намокшую ткань, указательный палец Ванечки устремился в горячее лоно, проникая все глубже и глубже. Прикусив губу, чтобы сдержать стоны, клокочущие в моем горле, я двинулась бедрами навстречу пальцам любимого. Ритмичные движения вдруг прекратились, ладонь ласкала меня, как будто успокаивая, не торопясь смиряя пламя, которое сама же разожгла. Ваня неожиданно убрал руку, из моих глаз брызнули слезы разочарования. Я отчаянно желала продолжения, ненавидя барьеры одежды, мешающие прильнуть друг к другу каждым миллиметром кожи. Словно прочитав мои мысли, Ванечка резким движением расстегнул молнию платья, грубо сдернув его с плеч, а затем с бедер. Одежда безвольным комом лизнула щиколотки. - Ева, милая, ты сводишь меня с ума, я так хочу тебя, - горячо прошептал любимый, прикусывая мочку уха. Ваня обхватил меня за талию, резко выдернул из вороха одежды, пронес через комнату и бросил на кровать. Встав коленями на упругий матрас, он навис надо мной, полностью одетый. Его ноздри раздувались, взгляд превращал меня в горстку пепла. Не в силах больше терпеть, я села, протянув руки к любимому. Он молча наблюдал, как торопливо я сдернула пиджак и, чуть ли не отрывая “с мясом”, стала расстёгивать тугие пуговицы жесткой рубашки. Освободив торс Вани, я вцепилась в ремень брюк, пытаясь справиться с ним, поскуливая от нетерпения и обламывая ногти об острую застежку. - Постой, я сам, - прошептал Ваня, убирая мои руки. Звякнул ремень. Брюки слетели с длинных мускулистых ног вместе с бельем. Я замерла в восхищении, разглядывая мускулистую грудь, рельефные мышцы живота и темную полоску волос, тайной тропинкой сбегающую туда, куда я боялась опустить глаза. Мягко толкнув меня на кровать, Ванечка придавил меня всем весом своего тела, прижимаясь возбужденной плотью к раскаленному пространству между моих ног, и глухо застонал. Вскинув голову, он обхватил мое лицо горячими ладонями и нежно прикусил нижнюю губу. Рука скользнула по спине, расстегивая застежку лифчика. Приподнимаясь на локтях, он освободил грудь от белья, и тут же страстно прильнул к моим набухшим соскам. Язык нежно коснулся ореола и продолжил свое путешествие вокруг острых пик, ласково прикусывая вершины. Я сжала зубы, задыхаясь от возбуждения, раскалываясь на миллиарды цветных осколков, захлебываясь от жаркой волны желания. Слишком великолепно, чтобы оказаться правдой. Я боялась только одного, что неожиданно проснусь, рухнув с высокого гребня наслаждения в пучину неудовлетворенности. Губы Ванечки продолжили свое путешествие вниз, влажно касаясь моего живота, лаская пупок, рискованно доходя до кружевной границы трусиков. Спустившись к моим ногам, он ловко подцепил резинки чулок, освобождая ноги от капрона. Я приподняла бедра, помогая всем телом избавить меня от последнего островка белья, наконец, оказалась голой – что телом, что душой. Ваня согнул мои податливые ноги в коленях и ласково провел языком по внутренней стороне бедра, затрагивая самые чувствительные точки. Раскрываясь навстречу жарким губам любимого, я выгнулась дугой и закричала. Язык настойчиво жалил набухшие стенки моего лона, щекотал бутон цветка, заставляя его твердеть и подниматься, пульсировать и сжиматься сладкими спазмами. Я вцепилась пальцами в простыню, раздирая ткань, извиваясь волной навстречу неземному наслаждению. На пике горячей волны, смывшей крупицы моего рассудка, Ванечка прекратил терзать сладострастной мукой мое лоно, сильно обхватил руками икры ног, придвигая к своей возбужденной плоти, вошел сразу, одним ударом погрузившись в огненную глубину до самого дна. Кровь закипела в моих венах. Обезумев от наслаждения, я билась под напором его ударов, которые становились все ритмичнее и сильнее. Цепляясь за последние осколки рассудка, я оттягивала, как могла, бурные воды наступающего оргазма, скользя по самому краю сладострастия. Дыхание любимого участилось, руки, сжимающие меня, задрожали, по жаркой пульсации его плоти, я поняла, что финал близок. Всякой моей сдержанности пришел конец. Я задохнулась от спазма, захлебываясь наслаждением, взлетая вихрь за вихрем к оскольчатым небесам. Когда жаркая волна сладкой боли мягкой поступью схлынула, край моего потрясенного сознания заметил, как, зарычав в сладострастной судороге, любимый резко вышел из меня и забился в экстазе, смываемый волнами оргазма. - Ванечка, я люблю тебя, - обессилев от нахлынувших эмоций, прошептала я, обнимая его горячее влажное тело.