С тебя причитается

      — Вау, — было первым, что выпалила я, когда мой взгляд устремился к потолку.       То, что я ожидала увидеть и то, я что я увидела на самом деле, совершенно не соответствовало друг другу. Мне думалось, что потолки всегда одинаковые, белые ли они, бежевые, или даже черные, какая, чёрт возьми, разница? Потолок — он есть потолок. Но сейчас, лежа на кровати Фоменко и слыша его тихое сопение где-то вблизи своего уха, я смотрела не в потолок, а на множество фотографий разных размеров, цветов, фактур, которыми был усыпан каждый сантиметр верхнего пространства, расположенный прямо над тем местом, где мы лежали.       Снимки были прикреплены в каком-то хаотичном порядке, будто были просто выброшены из рук. Это было странно, но так красиво. Помимо фотографий на потолке была оборудована подсветка, которая и излучала тот самый необычный синий свет, что привлек мое внимание.       Я смотрела вверх и не могла отвести взгляда. Мое внимание то и дело цеплялось за какую-то новую увиденную фотографию, которую мне хотелось рассмотреть до самых мелочей. Но их было слишком много, и только самые заметные, самые крупные и яркие из них я могла действительно разглядеть.       — Ты сам это сделал? — нехотя переводя взгляд со снимков на Макса, тихо спросила я.       — Я называю это облаком воспоминаний, — кивнув, пояснил одноклассник, — здесь запечатлены все самые важные события и люди в моей жизни.       Он говорил медленно, подбирая каждое слово, и смотрел верх каким-то завороженным взглядом. Для меня эти снимки были просто чем-то красивым, необычным, для него это было чем-то действительно важным, сокровенным. Здесь было много совместных фотографий с Кириллом, здесь была Дарина, Кристина, Дина. На снимках был и сам Макс, и его железный конь, и даже скейт-площадка. Но больше всего, мое внимание привлек снимок Макса и Дины в компании еще одной незнакомой мне девушки. Незнакомка так же, как и Дина, обладала яркой, и действительно заметной внешностью. Ее волосы были сиреневого, хотя я бы даже сказала лилового цвета, а большие карие глаза притягивали к себе взгляд. У нее была милая улыбка, приятное девичье личико, пухловатые губы. Руки Фоменко свободно лежали на плечах его подруг и все трое излучали невероятную радость.       — Как ты их прикрепил туда? — немного нахмурив брови, задала вопрос, мучающий меня уже несколько минут я.       Я услышала, как Максим усмехнулся, и повернула голову в его сторону. Он скрестил руки на груди, после чего повернул свою голову в мою сторону. Мы лежали друг от друга на расстоянии меньше полуметра, и это было как-то очень странно. Невольно я стала разглядывать его лицо, потому что прежде оно никогда не находилось ко мне столь близко.       — Для этого существует стремянка, — с опозданием ответил на мой вопрос Фоменко.       Его глаза точно также путешествовали по моему лицу. В какой-то момент я словила его взгляд своим и не стала смотреть куда-то в сторону, а продолжала вглядываться в глубину его серо-голубых глаз. Даже в этом неком полумраке мне удалось заметить желтую радужку вокруг его зрачков, которая придавала его взгляду какого-то огонька, что ли.       Вдруг он перекатился на живот, оказавшись вплотную со мной и приподнявшись на локтях, перекинул через меня свою руку, пытаясь дотянуться до тумбочки.       — Фоменко, — начала возмущаться я, но он лишь шикнул в ответ.       Меньше чем через минуту в его руках оказалась полароидная камера, а сам парень уже не лежал, а сидел на кровати, возвышаясь надо мной. Я попыталась встать несколько раз, но Макс легонько толкал меня обратно, не позволяя этого сделать и вызывая своими действиями какую-то странную радость во мне. Я вовсю смеялась, когда он щелкнул камерой возле моего лица, а через какое-то время на мой живот упала сделанная фотография.       — Еще одна в мою коллекцию, — бережно взяв ее в руки, медленно произнес он.       Максим убрал камеру и сделанную фотографию обратно на тумбочку, так и не дав мне толком взглянуть на нее, и вернулся в прежнее положение. Мы лежали в полнейшей тишине какое-то время, и я с головой ушла в свои мысли. Фотографии, которыми был усыпан потолок, по всей видимости, были сделаны в разное время. На некоторых фотоснимках Макс и его друзья выглядели младше, чем сейчас. С большим трудом, я узнала в темно-русой девчушке с широкой улыбкой Дину. Казалось, что розовый цвет волос создан для этой девушки, потому я была абсолютно уверена, что ее естественный цвет — блонд или как минимум светло-русый. Но я никак не ожидала каштанового.       На одном из снимков были запечатлены совсем еще юные Тимофеев и Фоменко. Оказывается, эти двое не всегда ходили с короткими волосами, а еще пару лет назад, уподобляясь моде, носили что-то вроде мужского каре. Если честно, я не сильна во всех этих прическах; скажем так, длина их волос закрывала уши. Они вроде и похожи на самих себя, но в то же время совершенно другие сейчас, более взрослые, мужественные, что ли.       Я не знала ребят с детства, и мне действительно было интересно все это разглядывать, погружаться в их воспоминания, представлять, какими они были пару лет назад.       — Почему ты всегда встаешь на его сторону? — буквально ошарашил меня своим вопросом Макс.       В недоумении я повернулась в его сторону и уставилась в ожидании хоть каких-нибудь объяснений. Фоменко пялился в потолок, будто не замечая моего вопросительного взгляда на себе и шумно дышал.       — О ком ты? — все еще не понимая, о ком идет речь, выпалила я.       Максим как-то слишком резко повернул голову и выдохнул прямо мне в лицо. Было видно, что он напряжен, — очень напряжен — и это настораживало.       — О мудаке, которого моя сестра считает своим парнем, — с явным недовольством на лице, парировал Макс.       Я закусила внутреннюю сторону щеки. Эта тема была неприятной не только для Макса, но и для меня, потому что каждый раз, когда дело касалось Чернова, я боялась, что он взорвется. Я знала причину их взаимной неприязни, я понимала все его действия и где-то в душе была абсолютно согласна с ним и его желанием защитить свою сестру, но в то же время мне было жаль Дарину, ведь именно она страдала из-за перепалок своего брата и парня больше всего.       — Начнем с того, что я не встаю на сторону Андрея, — начала было говорить я, но была перебита Максимом.       — Да ты каждый раз пытаешься меня успокоить, говоришь, что я перегибаю палку, — повысил голос он, — ты явно не на моей стороне.       Прикрыв глаза на пару секунд, я глубоко вздохнула, посчитав про себя до пяти. Фоменко глядел на меня в ожидании, будто мои слова были действительно важны для него.       — Ты хочешь знать, на чьей я стороне? — приняв сидячее положении, с вызовом спросила я. — Я на стороне Дарины, потому что вы двое, кажется, совершенно забываете о ее чувствах, когда начинаете свои дурацкие разборки.       Вслед за мной Фоменко принял сидячее положении и его брови взметнулись вверх. Мы смотрели друг на друга с вызовом, каждый пытался доказать свою точку зрения.       — Причем здесь это? — взмахнул руками в воздухе парень.       — Да ты представь себя на ее месте, — на одном дыхании выпалила я, — представь, что тебе нравится девушка, возможно, ты даже влюблен в нее, но при этом прекрасно знаешь, что твоя сестра не переносит ее на дух. Ты любишь Дарину, ведь она твоя сестра, но и к этой девушке что-то испытываешь, а они при каждой встрече только и делают, что ругаются между собой и бросаются друг на друга при любой возможности, — продолжала свою тираду я.       Макс глядел куда-то в пол, но я знала, что он меня слушает. Я видела, как время от времени его кулаки сжимались, что было верным признаком его недовольства.       — Если бы моя сестра говорила мне не встречаться с какой-либо девушкой, я бы послушал ее, — сквозь зубы проговорил он, когда я сделала паузу в своем монологе.       Его слова вызвали лишь легкую ухмылку на моем лице. Я знала его не так давно, но могла сказать с полной уверенностью, что кто-кто, а Макс уж явно не стал бы слушать кого-то, даже если бы этим кем-то была бы его родная сестра. Но сам парень яростно продолжал мне доказывать обратное.       — Ты сейчас говоришь так, потому что не хочешь признавать мою правоту, — тихо проговорила я, поворачиваясь к нему спиной и устремляя свой взгляд к коридору, — люди слепы, когда дело доходит до любви. Мы не слышим того, что нам говорят даже самые близкие люди, пусть где-то в глубине души и знаем, что они правы, мы продолжаем верить, что любимый нами человек не такой, до того момента, пока не убеждаемся в обратном. Только когда мы сталкиваемся с другой стороной любимых нами людей лицом к лицу, мы понимаем, что на самом деле люди не меняются, что мы ожидаем от них гораздо большего, чем они способны дать. И что бы ты сейчас не говорил мне, я уверена, что ты не стал бы слушать никого вокруг, если бы действительно любил, — обнимая свои колени и складывая на них голову, закончила говорить я.       Комнату заполонила тишина, и лишь отдаленные звуки, доносящиеся из кухни, изредка нарушали ее. Я могла только предполагать, о чем сейчас думал Фоменко, но не была уверена в этом.       — Ты думаешь, Дарина может его любить? — как-то нерешительно спросил Макс.       Несколько раз моргнув, я обернулась назад и увидела его растерянное, задумчивое выражение лица. В его глазах отражались странные эмоции, будто мысли роем крутились в его голове.       — А почему ты думаешь, что нет? — ответила вопросом на вопрос я, все же разворачиваясь к нему полностью.       Нахмурив брови, он пожал плечами и только потом поднял на меня свои глаза.       — Она же маленькая еще, да и вообще, — немного несвязно начал говорить он.       — Я не знаю, влюблена ли она или он просто ей симпатичен, но, во всяком случае, вряд ли бы она терпела все ваши перепалки, если бы он был ей безразличен, — осторожно произнесла я, не желая будить прежнюю агрессию парня, — к тому же, рядом с ним в ее глазах загораются звезды.       Фоменко ловил каждое произнесенное мною слово и лишь качал головой взад-вперед. Мне хотелось бы верить, что мои слова хотя бы немного заставили его задуматься о том, как порой его необдуманные действия и неконтролируемые эмоции могут ранить чувства его младшей сестры.       — Звезды в глазах? — переспросил он спустя минуту. — Как это?       — Видел когда-нибудь, как могут сверкать глаза человека от счастья? В этот миг они похожи на звезды, — легко улыбнулась я, отвечая на его вопрос.

***

      — Вас двоих долго не было, — отрывая взгляд от телевизора, произнес Кирилл, как только мы с Максом вновь зашли в кухню.       Мне казалось, что мы провели в комнате Фоменко не больше пары минут, хотя на деле затерялись в ней примерно на полчаса. Алёна и Кирилл уже без нашей помощи закончили приготовление горячих бутербродов и только собирались отправиться на наши поиски, как мы сами собой нашлись.       — Заболтались мы просто, — почесав затылок, ответил за нас двоих Максим.       Тимофеев немного прищурил глаза и стал переводить свой хитрый взгляд со своего друга на меня, будто зная что-то, чего не знаем мы.       — Заболтались, говоришь? — приподняв одну бровь, переспросил брюнет, и его лицо озарила хитренькая ухмылочка.       Алёна, стоящая в двух шагах от Кирилла, смотрела на меня с той же хитрой улыбочкой и ловко раскладывала наш перекус по тарелкам. Сейчас эти двое были похожи на гиен с их хищным и вечно довольным взглядом, и мне ой как не нравились их мыслишки.       — Да что мы все о нас да о нас? — Максим оперся руками о столешницу и, кинув на меня быстрый взгляд, продолжил. — Вы ведь тоже нас не искали целых полчаса, — медленно произнес он с самодовольным выражением лица.       Мы стояли напротив со скрещенными на груди руками и пытались улучить друг друга в чем-то, что сами себе уже успели придумать. Нашу безмолвную битву глазами прервал звук моего урчащего желудка, молящий о еде, ибо кроме кофе и маленького кусочка сыра во время резки я с утра так ничего в себя и не впихнула.       — Может, мы прервемся на перекус? — с вожделением глянув на тарелку с бутербродом, что стоял ко мне ближе всего, спросила я.       — Желудок Федотовой дело говорит, — изображая из себя великого философа, произнес Кирилл, вызывая наш всеобщий смех.

***

      Я стояла возле двери в комнату Дарины с тарелкой в руках и долго не решалась заглянуть. Мне казалось, что бутерброд, который я принесла девушке, будет совершенно не к месту, учитывая последние события, но все же легонько постучала в ее дверь.       — Иди к чёрту, — тут же послышалось недовольное бурчание девушки за стеной.       Мало того, что ее состояние оставляло желать лучшего, так еще и братец подлил масла в огонь. Хотелось хоть немного приободрить ее, заставить вновь улыбнуться.       — Дарин, — вновь тихо постучав, позвала ее я.       Услышав мой голос, девушка прекратила шмыгать и через пару секунд я услышала шарканье ног по другую сторону двери. Фоменко-младшая отварила передо мной дверь через пару минут и устремила свои большие покрасневшие от слез и болезни глаза на меня.       — Я принесла тебе поесть, — улыбнувшись ей как можно теплее, произнесла я, протягивая тарелку с бутербродом вперед.       — Спасибо, — принимая ее из моих рук, хриплым голосом ответила Дарина.       Она и прежде мне казалась ребенком, уж больно детскими были ее черты лица, а сейчас, видя ее в большой бесформенной толстовке, разноцветных шерстяных носочках и с заплаканной мордашкой, мне и вовсе захотелось ее прижать к себе и успокоить, что я в итоге и сделала. Русоволосая шмыгала носом мне в плечо, и тяжело дышала. Уже второй раз я сталкивалась с плачущей Дариной, и снова причиной тому были Макс и Андрей.       — Не хочешь посидеть с нами в зале? — тихо спросила я, проводя рукой по ее длинным запутавшимся на кончиках волосам.       Девушка помотала головой, не отходя от меня, и громко шмыгнула. Она совершенно не заслуживала этих слез.       — Я неважно себя чувствую, — пробубнила она тихо, но я знала, что дело было не только в самочувствии, но и в ее старшем брате.       — Отдохни и обязательно покушай, — обхватив руками ее плечи, наставляла я.       Подарив мне легкую улыбку сквозь слезы, она утвердительно кивнула головой и, крепко сжав меня в объятиях напоследок, вновь скрылась за дверью своей комнаты.       Постояв возле ее двери еще какое-то время и удостоверившись в том, что из комнаты Дарины больше не доносятся тихие всхлипы, я направилась в гостиную, где и были все остальные.       Как только я вошла в комнату, три пары глаз уставились на меня в ожидании.       — Как она? — тихо спросил Макс.       Я присела на пол, где и сидели ребята. Никто из них так и не прикасался к своим бутербродам, пока я ходила к Дарине.       — Расстроена и неважно себя чувствует, — глубоко вздохнув, ответила ему я.       Прежняя веселая атмосфера куда-то вмиг улетучилась, и каждый из нас сидел с угрюмым выражением лица. Ели мы в тишине, и лично я ощущала себя немного не в своей тарелке. Возможно, нам действительно было лучше уйти в самом начале и не лезть во взаимоотношения семьи Фоменко.       — Блять, — вырвалось изо рта Кирилла, когда кусочек помидора вывалился из его булки и приземлился прямиком на белую рубашку.       Первым, кто начал смеяться, оказалась Алёна. Моя подруга так громко и задорно это делала, что мы с Максом, переглянувшись, уподобились ей. Тимофеев, бурча что-то себе под нос, отложил тарелку с бутербродом в сторону и стал расстегивать свою рубашку.       — Тимыч, не соблазняй, — сквозь смех выпалил Макс, заставляя нас с Дорофеевой смеяться еще пуще прежнего.       Но когда рубашка брюнета была отброшена в сторону, Алёне вдруг стало не до смеха. Блондинка старалась смотреть куда угодно, но только не на парня, и не знаю, показалось ли мне, но на ее щеках выступил легкий румянец.       — Может, ты дашь ему что-то из своего гардероба? — я обратилась к Максиму.       — Вас смущает его пресс? — поигрывая бровями, ответил вопросом на вопрос он мне.       — Меня нет, — покачав, головой ответила я.       — Нисколько, — выдохнув, заявила Алёна, удивляя всех присутствующих своим ответом.       Парни неоднозначно переглянулись между собой, но ничего говорить не стали. Прежний игривый настрой вновь вернулся ко всем нам, и поэтому, когда хозяин сих владений предложил сыграть в правду или действие, мы восприняли его идею на ура.       — Алён, правда или действие? — на правах хозяина дома, Максим первым задавал вопрос и из всех присутствующих его выбор пал именно на Дорофееву. Случайно ли?       — Пусть будет правда, — не задумываясь, ответила девушка.       — Как ты относишься к человеку, сидящему справа от тебя? — поигрывая бровями, спросил парень.       Я сидела по левую сторону от блондинки, а Максим напротив. Дорофеевой даже не нужно было поворачиваться на своего соседа справа, все мы знали, что им был Кирилл. И даже если бы он сидел слева, напротив или даже сзади нее, Фоменко задал бы вопрос так, чтобы его слова относились именно к Тимофееву. Уж слишком хитрым было выражение его лица.       — Хорошо отношусь, — немного помедлив с ответом, произнесла девушка.       — Докажи это, — вдруг выпалил Макс и все мы уставились на него.       — В смысле? — переспросила моя подруга.       — Когда люди хорошо друг к другу относятся, им ничего не стоит обнять или даже поцеловать друг друга, — с хитрющим выражением лица, растягивая каждое свое слово, произнес Макс.       Несколько секунд Дорофеева сверлила взглядом парня напротив и мне казалось, что она готова побить его прямо здесь и сейчас, но к всеобщему удивлению, блондинка невозмутимо переползла ближе к Кириллу и потянулась к его щеке.       Мы с Фоменко наблюдали за происходящим затаив дыхание. Тимофеев, вовремя сообразивший, повернул лицо так, что губы девушки на долю секунды соприкоснулись с его губами, и в этот момент мы с Максом радостно вскрикнули и захлопали в ладоши. Алёна, не ожидавшая подвоха, уперлась рукой в пресс брюнета, пытаясь держать парня на расстоянии от себя, но тут же отдернула ладонь, вспомнив о том, что рубашка товарища лежит на полу по соседству.       — Мне определенно начинает нравиться эта игра, — с какой-то игривой задумчивостью произнес Фоменко.       Моя подруга вернулась на свое прежнее место, отсев от Кирилла гораздо дальше, чем сидела до этого, и с нескрываемым недовольством глянула на Фоменко.       — Максик, правда или действие? — приторно сладким голосом, как при самой первой нашей встрече с парнями на линейке в честь первого сентября, спросила она у парня.       — Действие, — лишь хмыкнул в ответ он.       — Действие так действие, — потерев ладошки, сказала Алёна, — сделай вид, что ты надуваешь воздушный шарик.       — И всего лишь? — перебил ее Макс.       — Конечно же, нет, — закатила глаза блондинка, — встань спиной к Лесе и создавай видимость, что между вами этот шарик. Ваша цель — лопнуть его, — скрестив руки на груди, заявила блондинка.       — Но он же невидимый, как мы поймем, что он лопнул? — нахмурил брови Макс.       — А мы с Кириллом сами решим, когда он лопнет, — самодовольно усмехнулась моя подруга и кинула быстрый взгляд на меня.       Я, конечно, понимала, что ей есть, за что мстить Максу, но за что она так обошлась со мной, было как-то непонятно. Выбора у Фоменко не было, и потому он принялся надувать «шарик».       Его щеки так правдоподобно надувались, а лицо приобрело красный оттенок, складывалось впечатление, что он действительно надувает что-то. Я задыхалась от смеха, когда Максим закончил надувать его и, подняв меня на ноги, прижался к моей спине. Это было так странно.       Нам нужно было соприкасаться спинами так, чтобы между нами мог поместиться реальный шарик среднего размера. Пятая точка парня упиралась в мою поясницу, а его лопатки щекотали мои плечи. Мы толкали друг друга попами, пока Фоменко не толкнул меня сильнее обычного. Алёна и Кирилл катались по полу, наблюдая за процессом лопанья невидимого шарика.       — Так, значит? — возмутилась я, обернувшись назад, встречаясь с затылком Макса.       Собрав всю свою силу и сконцентрировав ее в своей пятой точке, я нанесла сокрушительный удар Максу, который привел к потере его равновесия и падению парня на ковер.       — Ты уронила наш шарик, — сквозь смех возмутился Макс, обращаясь ко мне.       — Будем считать, что я его лопнула, — топнув по полу ногой, ответила я, глядя на то, как Дорофеева и Тимофеев тяжело дышат, но все еще продолжают даже не смеяться, а откровенно ржать.       Действие Макса приравняли к моему, и потому теперь вопрос задавала я. Единственным, на чью долю еще не выпадал вопрос, был Тимофеев. Кирилл, конечно же, выбрал действие, и по сему, ему на пару с Фоменко пришлось танцевать медленный танец, наблюдая за которым, мы с Алёной не могли не умиляться.       — Что ж вы встали за километр друг от друга, ближе, мальчики, ближе, — командовала я, пока голый торс Кирилла не соприкоснулся с телом Макса.       — Лучше бы я принес тебе футболку, — закатил глаза Фоменко, но был перебит Алёной.       — Тебя смущает его пресс? — не скрывая самодовольной ухмылочки, спросила она.       — Нисколько, — поигрывая бровями, ответил парень, повторяя слова моей подруги, произнесенные не так давно.       Мне было действительно весело и легко сейчас. Я не думала о каких-либо заботах и проблемах, хотя кроме учебы, у меня в принципе проблем-то и не было. Сегодня был действительно насыщенный событиями день, но я была рада, что провела его именно с Алёной, именно с Кириллом и именно с Максимом.