С тебя причитается

      — Так значит, вы не встречаетесь? — голос Макса прозвучал даже как-то слишком удивленно.       За все время нашего разговора, я не поворачивалась к нему лицом, вместо этого сортируя файлы, накопившиеся за последнее время на моем ноутбуке.       — Мы проводим вместе время, но ты прав, официально Артём не просил меня стать его девушкой, — я медлила с ответом то ли из-за того, что только одно мое ухо слушало Фоменко, то ли из-за того, какую тему он затронул.       — Странно это, — хмыкнул он.       На сей раз я повернулась. Максим по-хозяйски развалился на моей кровати и время от времени подбрасывал вверх декоративную подушку. И если еще месяц назад сложившаяся картина вызвала бы у меня негодование, то сейчас происходящее воспринималось как что-то само собой разумеющееся.       Октябрь пролетел будто мимо меня, и первая четверть учебы была благополучно окончена. Положенные нам каникулы уже давно вступили в свою силу, и до начала новой четверти оставалось всего каких-то два денечка.       Моя жизнь немного изменилась, а особенно за последние три недели. Дорофеева, будь она не ладна, умудрилась подхватить ангину и бросить меня на произвол судьбы на целых две недели. Тимофеев, который, кстати, был виной болезни моей подруги, ибо именно он потащил ее гулять в мороз, тоже приболел, но в отличие от Алёны всего на пару дней, а после, как истинный рыцарь, вернулся в школу, дабы хоть как-то скрашивать мое одиночество. Помимо Кирилла моим вечным спутником, а по совместительству еще и шутом, стал Макс. На самом деле за то время, что я провела в компании парней, мне ни разу не довелось скучать. Эти негодяи, как они сами выразились, «взяли меня под свое крыло», а если говорить по существу, я стала их постоянным компаньоном в различных шалостях и проступках. К одиннадцатому году обучения я-таки стала бунтаркой. Наверное, нет смысла даже говорить о том, сколько уроков мы прогуляли. За коротенькие две недели наша троица успела побывать в кабинете директора аж четыре раза; пожалуй, большее количество наберется только если сложить все те мимолетные моменты, когда мне приходилось приносить документы в новую школу, а после забирать их в конце учебного года.       Мы вновь вызвали гнев учителя биологии. Так уж вышло, что проголодались мы именно перед ее уроком и, собственно говоря, поэтому опоздали на него. Татьяна Васильевна же, в свою очередь прекрасно помня прошлый инцидент, не выдержала и, мягко говоря, взорвалась. Но Кирилл и Максим не были бы собой, если бы ни стали пререкаться, так мы и оказались у директрисы в первый раз.       Второе посещение кабинета Ольги Константиновны не заставило себя долго ждать и свершилось буквально на следующий день. Вдруг посреди учебного дня Кириллу в голову стукнула идея, что было бы неплохо нам всем проведать Алёну. Идея была действительно хорошей, и мы с Максом, конечно же, одобрили ее. Но так уж распорядилась судьба, что на школьном крыльце мы носом к носу столкнулись с русичкой, которая недолго думая повела нас к директору, так и не дав спокойно уйти из школы посреди учебного дня.       Дальше последовала неделя тишины. Мы, конечно, продолжали заниматься в школе сплошным ничегонеделаньем, но, по крайней мере, и не попадали больше в кабинет директора. Третье происшествие было, пожалуй, самым значимым. Дело было на уроке так «любимой» мною физкультуры, а если быть точнее, в женской раздевалке уже после окончания урока. Не знаю, какой чёрт меня дернул и мне вдруг ни с того ни с сего приспичило поиграть с остальными в стритбол.       На какое-то время в своей жизни я даже успела позабыть о существовании Болыдревой. А зря. Я, конечно, человек незлопамятный, но разбитую губу забыть не так-то просто, особенно когда она постоянно кровоточит и время от времени ноет от боли.       Играли мы себе, играли, ничего не предвещало беды, я вполне удачно вела мяч по направлению к кольцу, но стоило мне только взять его в обе руки, как Кристина в один миг будто выросла передо мной и, глядя прямо в глаза, снесла с ног, навалившись сверху. Тот самый дурацкий мяч прилетел со всей силы в мое лицо, что, собственно, и послужило причиной полученной мною травме на губе, не считая синяков и мелких ссадин из-за самого падения.       И все было бы ничего, если бы Кристина хотя бы просто промолчала. Стоило нам только войти в раздевалку, как девочки стали засыпать меня вопросами о том, что случилось и в порядке ли я, на что Болдырева холодном и самодовольным тоном заявила, что я якобы заслуживаю этого. И тут Остапа понесло.       Я не очень помню момент, как сократила расстояние между нами и накинулась на одноклассницу — все произошло слишком быстро, я даже не успела подумать. Разум потихоньку стал возвращаться ко мне, когда кто-то из наших одноклассниц позвал парней из коридора, и благородными рыцарями, расцепившими нас, оказались, конечно же, Фоменко и Тимофеев. В этот не самый подходящий момент заявился учитель физкультуры, который обычно не вылезал из своей каморки, но дикий шум, доносившийся из женской раздевалки, натолкнул его на мысль, что что-то пошло не так. Все четверо мы оказались, конечно, в кабинете у директора, где же еще?       Ну и финальной встречей с Ольгой Константиновной оказался последний день учебы. Уроков в тот день у нас не было, вместо этого в школе проводилась генеральная уборка, ну и классный час, как всегда это бывало. Уборка на удивление проходила очень весело, с музыкой, громким смехом и бросанием мокрыми тряпками друг в друга. К концу первой четверти я поняла, что в нашем классе существует намного больше людей, чем я замечала раньше. И с ними было довольно интересно.       Апогеем в тот день стало торжественное восхождение Фоменко на парту, который потащил и меня вслед за собой на своего рода пьедестал. Кирилл, нашедший в закромах школьного шкафа хлопушку, недолго думая выстрелил из нее, разноцветные конфетти рассыпались по только что убранному кабинету, на что некоторые дамочки стали громко пыхтеть и выражать явное негодование. Но злее всех в тот день была церберша, стоило ей только увидеть, какой погром учинила наша троица. Тут уж нам влетело за все предыдущие разы.       Директрисе так надоело наше частое появление в ее апартаментах за последние две недели, что она позвонила нашим родителям, доложив им разом обо всех наших шалостях. Хвала небесам, что сразу же после этого дня начались такие долгожданные каникулы, и не нужно было идти в школу, потому что, на самом деле, было как-то неловко.       Все эти мелкие происшествия из школьной жизни, да еще и тот факт, что мы с Максом стали ходить из школы и в школу вместе, сблизили нас с Фоменко. Он мог абсолютно в любой момент написать или позвонить мне, спросив о моем местонахождении, и если я была дома, то уже через пять минут он стоял на пороге моей квартиры. Его бесцеремонность порой поражала, но, наверное, именно это и делало его тем, кем он был. А сейчас он был для меня действительно хорошим другом.       — Что странно? — взобравшись на стул с ногами, переспросила я.       Макс, до сего момента изучавший не самый оригинальный узор на моем потолке, перевел задумчивый взгляд на меня.       — Непонятность сложившейся ситуации между вами двумя, — не отрывая взгляда, четко проговорил он.       Локтем я уперлась о письменный стол и, склонив голову набок, сощурила глаза.       — По мне так все предельно ясно, — пожав плечами, ответила я с абсолютно невозмутимым видом.       Но я врала. На самом деле мне было совершенно ничего не ясно, и все, что мне оставалось делать — это как-то объяснять самой себе и всем вокруг, кем мне все-таки приходился Артём. Даже не смотря на тот факт, что мы с Фоменко стали проводить гораздо больше времени вместе и у меня появилось доверие к этому человеку, я не могла просто так взять и признаться ему в том, что меня мучило.       — Ну, и что же тебе ясно? Просвети тогда меня, — продолжал напирать друг.       — Мы просто хорошо проводим время вместе, — упершись взглядом в пол, пробурчала я, — смысл обременять себя какими-то условностями?       Фоменко кинул в мою сторону взгляд аля «ты серьезно?» и, громко цокнув, покачал головой. Мне совершенно не хотелось продолжать этот разговор. До того, как Макс затронул тему моих взаимоотношений с Калининым, все было просто идеально: Фоменко без умолку болтал о том, что вот-вот закончится сезон езды на мотоцикле, а я спокойно разгребала накопившиеся файлы. Идиллия.       — Что мы все обо мне да обо мне? — решила сменить тему я, и мои глаза, видимо, сдали меня с потрохами, потому что Фоменко тут же насторожился. — Кажется, кто-то обещал рассказать о Ксюше, — закусив нижнюю губу и невинно хлопнув ресницами пару раз, напомнила я.       Максим в мгновение ока принял сидячее положение. Его глаза словно прожигали во мне дыру, но я ничего не могла поделать со своим любопытством. После той случайной встречи с Ксюшей, я не раз пыталась расспросить Фоменко о том, кто же она такая. Как правило, он либо отмалчивался, либо заминал эту тему.       — Чем тебя Ксюша так заинтересовала, что ты столь усердно пытаешься про нее разузнать? — его глаза глянули на меня с хитринкой. Каков подлец, перевел стрелки.       — Любопытно кто же все-таки похитил сердце местного бэд-боя, — в тон ему ответила я, поиграв бровями.       В следующую же секунду в меня прилетела та самая декоративная подушка, что до сего момента не давала покоя рукам парня. Тихо фыркнув и поправив взъерошенные волосы, я бросила ее обратно, попав точно в цель — голову Фоменко.       — Федотова, — Макс бросил в мою сторону наигранно грозный взгляд и, прихватив подушку побольше, двинулся в мою сторону.       Моментально спрыгнув со стула, я схватила первую же вещь, попавшуюся мне под руку, — плюшевого медведя — и выставила вперед себя в качестве щита.       — Ты не посмеешь, — сквозь смех пискнула я, когда рука парня вместе с подушкой взлетела над моей головой.       — Олеся, ты меня плохо знаешь, — рассмеялся в ответ парень, и подушка несильно хлопнула меня по голове.       То, что происходило дальше, трудно было назвать чем-то нормальным. В моей комнате творился самый настоящий хаос. Мы носились, будто умалишенные, по всему периметру комнаты, периодически «избивая» друг друга игрушками, подушками и прочими вещами, вовремя попадавшимися под руки. В какой-то момент, пытаясь защититься от очередного удара, я запрыгнула с ногами на собственную кровать и в немом молчании уставилась на Макса. Его лицо слегка раскраснелось из-за бега, волосы были взъерошены, футболка немного задралась. Примерно то же самое было и со мной.       — Слезай или пожалеешь, — стал «угрожать» Максим, но я лишь отрицательно закачала головой, — сама напросилась.       Мне до последнего казалось, что парень запрыгнет на кровать и наш бой продолжится, но уже на другой территории, но вместо этого я ощутила его сильные руки, сжатые вокруг моей талии, и буквально в следующее мгновение мои ступни перестали чувствовать мягкое покрывало под собой.       — Эй, пусти, — возмущалась я, хлопая по спине друга, но тот лишь громко смеялся и в ответ на каждый мой удар по его спине хлопал подушкой по пятой точке.       Мне не хотелось даже думать о том, чем бы этот неравный бой мог закончится, если бы из коридора не донесся звук захлопывающейся входной двери, а сразу после голос моего отца:       — Леся, ты дома?       Макс замер посреди моей комнаты, все еще держа мое тело перекинутым через плечо. По всей видимости, Фоменко находился в полнейшей растерянности, впрочем, я и сама была не лучше.       — Вот теперь точно отпусти, — тихо шепнула ему на ухо я, и парень послушно выполнил мою просьбу.       Оба мы тут же стали поправляться и усиленно создавать вид, что еще пару минут назад здесь не творилось чёрт пойми что. Только я хотела сделать шаг в сторону коридора, как дверь в мою комнату открылась, и на пороге появился отец.       — Привет, пап, — выпалила я первое, что пришло в голову.       — Здравствуйте, — одновременно со мной проговорил Максим.       — Не знал, что у нас гости, — папа как-то странно улыбнулся, закатывая рукава рубашки, как и всегда делал, когда приезжал домой на обед.       Мой взгляд тут же метнулся к настенным часам. С приходом Максима я и не заметила, как быстро пролетело время.       — Я и сама не знала, что гости к нам пожалуют, — переводя взгляд с папы на Макса, ответила я.       — Я заехал в ресторан по пути домой, думаю, еды хватит и на троих, — предложил папа, зовя с собой на кухню.       Родитель еще раз оглядел нас двоих и всю комнату, после чего скрылся где-то в коридоре. Я отчетливо слышала, как Фоменко выдохнул с облечением, и это вызвало у меня непроизвольный смешок.       — Ну, что ты ржешь? — буркнул он.       — Да так, — покачала я головой, — пошли уже, гость, — я сделала акцент на последнем слове и, схватив Макса за руку, силком потащила в сторону кухни.

***

      Незапланированный совместный обед с моим папой и Максом прошел на удивление хорошо. Отец интересовался нашими успехами в школе, не упустив шанса в очередной раз подколоть меня по поводу звонка директрисы. Кстати сказать, я была уверена, что так просто мне не сойдут с рук все эти шалости, но папа, выслушав полную версию произошедшего из моих уст, не был слишком сердит, и мы обошлись лишь воспитательной беседой о том, что в школе все же стоит вести себя достойно и не прогуливать уроки без уважительной причины. В который раз в своей жизни я поблагодарила небеса за столь понимающих родителей.       Когда с едой было покончено и папа предложил выпить чаю, трель моего телефона заставила меня подорваться с насиженного места и стремглав помчаться в спальню. А звонила мне Алёнка с достаточно интригующим предложением. Ее родители уехали в командировку, но девушка не хотела оставаться в пустой квартире одна и потому пригласила меня к себе на ночевку. Мы не виделись с Дорофеевой достаточно долго, и потому я успела жутко соскучиться по этой неугомонной особе, даже не смотря на тот факт, что созванивались мы с ней ежедневно. Я была больше чем уверена, что папа не станет возражать, но спросить все-таки было нужно, тем более он как раз был дома.       В приподнятом настроении я выскочила из своей комнаты в коридор, проскользив в носках по паркету практически до самой кухни, но резко остановилась, услышав доносившиеся знакомые голоса. Любопытство взяло надо мной вверх, и потому я решила не спешить со своим возвращением на кухню, а немного послушать, о чем же могли говорить мой отец и друг.       — Так, значит у вас дружеские отношения? — я отчетливо расслышала заинтересованность в голосе папы.       — Вроде того, — как-то задумчивого ответил ему Макс, — знаете, до конца я не уверен в этом, потому что невозможно угадать, что творится на уме у вашей дочери, — посмеялся Фоменко и мой отец рассмеялся вместе с ним.       Я стояла натянутая, словно струна, боясь шелохнуться и выдать свое присутствие. Если честно, я даже дышать боялась, но услышав смех этих двоих, выдохнула с облегчением. Раньше я никогда не знакомила своих друзей с родителями, наверное, потому, что и друзей у меня толком не было. Для меня было важно, что папа с легкостью мог разговаривать с моим другом и что он был не против нашего с Фоменко общения в целом. Происходящее было для меня чем-то новым, слишком непривычным. Такого рода волнения прежде мне не приходилось испытывать.       — Олеся редко подпускает к себе незнакомых людей, может быть, она говорила, мы часто переезжали с места на место, и ей приходилось нелегко, каждый раз нужно было привыкать к новому месту, новым людям, — вдруг начал размеренно рассказывать родитель, привлекая мое внимание к их разговору вновь. — В младших классах она старалась заводить новые знакомства, привязывалась к людям, но, становясь старше, Леся стала держать дистанцию между собой и окружающими, зная, что они будут в ее жизни лишь какое-то время. Но сейчас я вижу, что моя дочь живет обычной жизнью любого старшеклассника, в которой, конечно же, есть место для дружбы и, возможно, влюбленности, и я рад этому. Рад, что в ее жизни есть люди вроде тебя, готовые позаботиться о ней.       Слова папы на какое-то время заставили меня оглянуться назад, в не столь далекое прошлое. Он говорил правду, я избегала общения с людьми, сводя его до абсолютного минимума, ведь прекрасно знала, что не пройдет и полугода, как мне придется начинать жизнь с чистого листа. Я не могу сказать точно, что именно заставило меня изменить свое отношение к окружающим в этот раз, в этом городе, в этой школе. Наверное, мне были необходимы эти люди, а я была необходима им, раз мы в столь короткий срок сумели найти общий язык друг с другом. Честно, я уже с трудом могу представить свое существование без Дорофеевой, без обоих Фоменко, без Кирилла, Артёма, да даже без Болдыревой. Все они стали частью моей жизни и вряд ли я смогу так просто отпустить кого-то из них, не считая Кристины, конечно же.       — Было непросто подружиться с ней, в самом начале она не была дружелюбно настроена, по отношению ко мне уж точно, — голос Максима вырвал меня из мыслей.       Непроизвольно я прыснула в кулак от смеха. Еще пару месяцев назад я не хотела никакого общения с этим человеком, а сейчас он сидел на моей кухне и говорил по душам с моим отцом. Было странно осознавать, насколько важным может стать абсолютный незнакомец в короткий срок.       — Это похоже на Леську, — посмеялся в ответ папа.       На кухне воцарилась тишина, которую я и посмела нарушить своим появлением. С загадочной улыбкой на губах я прошла мимо них, и, упершись руками в барную стойку, остановила свой взгляд на мужчинах.       — О чем беседовали? — как бы невзначай поинтересовалась я.       От моего взгляда не ускользнул тот факт, как эти двое машинально переглянулись друг с другом, будто были знакомы многие годы и знали что-то, что связывало их.       — Да так, — на выдохе ответил папа, отводя в сторону взгляд. — Кто звонил? — тут же переменил тему он.       Легонько стукнув себя по лбу за забывчивость, я взобралась с ногами на барную стойку. Это было чем-то обыденным в нашей семье, и мой отец давно свыкся с той мыслью, что его дочь любит играть в «Тарзана» в пределах нашей кухни.       — Папочка, ты же пустишь меня с ночевкой к Алёнке? — широко улыбнувшись самой искренней улыбкой из своего арсенала, спросила я как можно мягче.       Брови мужчины сомкнулись на переносице, а руки скрестились на груди. Изучающее он глядел на меня в течение нескольких секунд, а потом вдруг перевел его на Максима.       — Она разве не болеет? — подал голос Фоменко.       — Ну, она пошла на поправку, не думаю, что это проблема, — пожала плечами я.       Папа переводил свой задумчивый взгляд с меня на моего одноклассника и обратно, пытаясь уловить суть нашего разговора.       — Что об этом думают ее родители? — вставил свое слово отец.       — В этом все и дело, — размахивая руками, начала лепетать я, — они уехали, и Алёна не хочет оставаться одна дома, поэтому она и попросила меня переночевать у нее дома.       Оба внимательно слушали каждое произнесенное мною слово.       — Ну, хорошо, только позвони мне, — согласился папа, пытаясь застегнуть пуговицы на рукавах рубашки.       Не выдержав, я спрыгнула со своего места, и за пару шагов сократив расстояние между нами, ловко застегнула пуговицы на обоих рукавах, на что папа с благодарностью улыбнулся. В скором времени он засобирался на работу, оставив меня и Макса наедине вновь.       — Так значит, к Алёне идешь? — с неким недоверием в голосе спросил Максим.       Он шёл позади меня в сторону моей комнаты, и я не могла видеть выражение его лица. Обернувшись, я буквально влетела в его грудь, и только мои ладони, выставленные вперед, разделяли нас теперь. Я ощущала как его грудная клетка поочередно то опускалась, то поднималась, и, сама того не замечая, я стала дышать под стать его ритму. Невольно я подняла глаза, встретившись с его изучающим взглядом.       — Что за недоверие? — не могла не спросить я.       — Просто скажи, ты действительно идешь ночевать к Дорофеевой или нет? — с нажимом в голосе, задал свой вопрос он.       — Почему я должна отчитываться перед тобой? — негодовала я.       Мы по-прежнему стояли очень близко друг к другу, а мои ладони все также покоились на его груди. Его сердце с каждой секундой отбивало все более четкий и быстрый ритм, вызывая в моей собственной груди некое волнение.       — Чёрт, Лесь, я не спрашиваю тебя о чем-то личном, просто скажи да или нет. Я должен знать, — прикрикнул он, особенно выделив последние слова.       — Я иду к Дорофеевой на ночевку, и я бы никогда не стала врать своему отцу по этому поводу, надеюсь, теперь ты доволен, — высказав ему все прямо в лицо, я резко развернулась на пятках.       Только я хотела было сделать шаг, как мое запястье оказалось зажато в крепкой хватке его руки. Фоменко ловко развернул меня обратно лицом к себе. Его сверкающие глаза продолжали сканировать меня, пока я еле удерживала себя на ногах. Он так странно влиял на меня. Скорее даже не он сам, а наша близость.       — Прости, — негромко шепнул он, но я услышала его, — я должен быть спокоен.       — Теперь я обязана отчитываться о каждом своем шаге тебе? — не могла не съязвить я, все еще задетая его недоверием.       Максим как-то загадочно улыбнулся, что не могло не насторожить.       — Было бы неплохо, — растягивая слова, произнес он, — так было гораздо проще вытягивать тебя из различных передряг.       Цокнув языком, я наконец-то освободила свое запястье от его пальцев и все же отправилась в свою комнату.       — И зачем тебе только это нужно? — задала скорее риторический вопрос я, не ожидая услышать никакого ответа.       — Мы ведь друзья, — раздался его голос возле моего уха, словно гром среди ясного неба.