The Fray – How to save a life
Заходить обратно в сарай не было никакого смысла, поэтому Ник, деловито засунув руки в карманы, направился к башне Георга Великого, где проводил время вот уже год. Вылезающее из-за горизонта оранжевое солнце дарило последнее в этом году тепло, которое уносил прочь порывистый ветер, тёмно-серое небо окрашивалось в нежно-розовый, а пересекающая его поперёк линия от пролетевшего самолёта засияла золотым. Даже если идти по самым серым переулкам, они уже не покажутся такими уж серыми — в этом вся прелесть прогулок на рассвете. Народу на улицах не было, и потому парень вальяжно расхаживал посреди широких тротуаров, не боясь нарваться на испуганные или неодобрительные взгляды. Ник любил гулять по этим самым главным и старым улочкам города. Здесь, казалось, всё осталось так же, как и пару веков назад. Когда он был маленьким и ходил здесь с отцом, тот часто рассказывал о каждом здании, о стиле, в котором оно построено, о бывших владельцах, о том, что раньше в нём находилось. Иногда парень представлял, что и сейчас идёт под руку с отцом и слушает его витиеватые, похожие на сказки, истории. Если уходить в глубь и давать волю воспоминаниям:голос, шершавые руки, весёлые глаза, становится невыразимо больно где-то внутри, но если просто сжать в кулаке это ощущение спокойствия и счастья, думать поверхностно, голова свежее и свободнее, а ноги легче, как в детстве. У башни Георга Великого совсем пусто, не единой живой души. Ник присел на красный бордюрный камень и устало опустил голову на упёртые локтями в колени руки. Воспоминания детства беспокойной стайкой роились в голове."Забудь и отпусти," — сказала однажды воспитательница в приюте, молодая, лет двадцати, она знала ещё меньше чем Ник в свои восемь. Если умер любимый человек, отпустить его всё равно, что оторвать внушительный кусок от сердца и бросить его в пропасть, и даже тогда оставленная рана будет постоянно напоминать о себе... Но отец Ника не умер! Он исчез, пропал без вести, испарился без следа. В суде дело замяли, признав Константина Лазарева мёртвым. Как можно отпустить или тем более забыть человека, который возможно жив и ищет тебя? "Зато у тебя есть надежда," — шмыгнув носом, ответил тогда на поведанную историю первый приютский друг Ника кудрявый мальчишка, по имени Фэш, — "а это куда лучше, чем возможность отпустить". Эти слова Ник хранил в голове до сих пор, и хотя надежда с возрастом всё больше забиваемая здравым смыслом почти исчезла, он всё ещё верил и ждал, пропуская мимо ушей насмешки ребят. Подняв голову, парень неожиданно сфокусировал взгляд на маленьком кусочке синего мела, оставленного кем-то на асфальте и лежащего сейчас прямо возле его левой ноги. Ник взял мел двумя пальцами и, покрутив его перед глазами, опустился на колени. Он нарисовал аккуратный овал лица, с вытянутым подбородком, чуть прищуренные глаза с маленькими морщинками по бокам, прямой нос, изогнутый в полуулыбке рот и спадающие на лицо непослушные пряди волос, на которые еле-еле хватило мела. Выпрямив спину, парень внимательно осмотрел свою работу: некоторое сходство определённо было, хотя такие знакомые когда-то черты упрямо испарялись из его головы. — Это кто? — от неожиданности Ник свалился на асфальт и облегчённо выдохнул, узнав маленькую Николь. — Мой отец, — ответил он, вновь поднимаясь на ноги и отряхнув руки, — А ты что здесь делаешь? — неожиданно напрягся парень, вспоминая, что набережная, где должна сейчас должна быть девчонка вместе с Данилой и Дианой в противоположной стороне от сарая. Вместо ответа Николь лишь, нахмурившись, помотала головой и бросилась наутёк, в несколько секунд исчезая из виду. Обескураженный Ник, застыл посреди площади с открытым ртом. "Чудная всё-таки девчонка," — подумал он, наконец выходя из состояния ступора и оглядывая площадь, в поисках первых туристов. Чуть согнув ноги в коленях и прикрыв лицо большим фотоаппаратом, возле башни крутился бородатый мужчина в светлых джинсах, белой футболке и накинутом сверху синем пиджаке. К нему-то, пересекая всю площадь, и направился Ник. — Помогите, пожалуйста, — заныл он, — на хлеб не хватает! — Я тебя знаю, ты каждый день тут попрошайничаешь, — проворчал дядька, снова приставляя к лицу фотоаппарат. — Конечно, каждый день, — согласился Ник, — я же не раз в год есть хочу! — Отойди, парень, — пробурчал мужчина, — Всё равно ничего не дам, работу найди, не маленький уже. Это правда, работу найти надо. Так и спокойнее и проще, но вот только, чтобы найти работу, надо найти такого работодателя, который разрешит подходить к себе ближе, чем на метр, а это не так просто. Некоторые ребята из заброшки работали, Нику с этим пока не повезло. — Помогите, пожалуйста, — обратился он уже к какой-то сердобольной с виду женщине, — на хлеб не хватает. Женщина достала из большой сумки красный кошелёк, щёлкнула застёжкой, высыпала на ладонь всю мелочь и отдала её Нику. — Держи, сынок. — Большое спасибо, — пробормотал Ник, ссыпая деньги в карман и отходя в сторону. День обещал быть прибыльным.***
Деньги в карманах весело звенели при каждом шаге. Закатное небо освещало и без того сияющее весёлой улыбкой лицо Ника, который дворами возвращался обратно в сарай. "Фэш будет рад," — думал парень, — "Денег хватит каждому на яблоко. И ещё на одну шоколадку..." — Ник мечтательно сглотнул и вдруг встал посреди переулка. Прямо на асфальте, прислонившись спиной к стене многоэтажки и положив рыжеволосую голову на согнутые в коленях ноги сидела девчонка лет двенадцати. Её спина часто вздрагивала от рыданий. — Эй... — позвал Ник, девчонка не двинулась. Парень подошёл чуть ближе и присел на корточки, оглядывая девчонку: чистые джинсы, новенькая красная курточка, чуть запачканные белые кроссовки, всё это отказывалось смешиваться с молчаливыми рыданиями в тёмном переулке. Набравшись смелости, Ник тихонько тронул девчонку за плечо: — Эй... — на этот раз реакция была взрывной. Девчонка подняла взлохмаченную рыжую головку, бросила на Ника испуганный взгляд опухших от слёз синих глаз и отскочила в сторону. — Не подходи! — хрипло вскрикнула она, но не убежала, а лишь угрюмо уставилась в глаза светловолосого. — Да, не бойся ты! Это мне в пору тебя бояться: ты из богатой семьи, парень указал рукой на одежду рыжей, сейчас наверняка прибежит твоя мама схватит тебя за руку и утащит домой. Вопреки ожиданиям Лазарева эти слова вызвали у девочки новые потоки слёз, которые ей, как она ни старалась, не удавалось стереть рукавом. — Я не из семьи! — зло выпалила девчонка, — И нет у меня никакой мамы! Ник сделал брови домиком. — Нет? Девчонка мотнула головой. — Ну, тогда нам по пути, — приветливо улыбнулся парень, — Да не бойся ты! — воскликнул он глядя на испуганное личико рыжеволосой, — Там, куда мы пойдём ни у кого нет семьи. А, точнее не так! Все друг другу семья... Пойдёшь? А всё-таки в такие моменты как бы ни был ты настроен против всего мира, как бы ни был испуган и зол, становишься поразительно доверчивым. — Пойду, — пробормотала девчонка.