Spaces between us

– Мисс Клайвер, сегодня Вы снова в желтой прессе. Кем Вам приходится Эштон Волтер? Он был просто моим другом. Пока не разбогател. Наши редкие встречи уже не впервые становятся достоянием общественности. Теперь за мной ходит ассистентка Люси. Везде. – Ариана, мы с ним лучшие друзья. – Уже нет, – в комнату входит Оттис Лурмен, пиар-менеджер. – Через три с половиной часа Вы даете интервью "The Star", где расскажете правду, шокирующую правду о ваших отношениях. – Это абсурд, - я закатываю глаза. – Вы тусуетесь в основном в компании девушек, и у Вас нет пары. Так можно прослыть лесбиянкой. Вот это абсурд! Мне, в сущности, нечего ответить. – Я должна поговорить с Эштоном. – Мистер Волтер на линии, – тут же объявила Ариана. – Эштон, тут такое дело... – Да, я в курсе, милая. – Мне так неловко... – Все будет хорошо. Сделай это. Я киваю, словно он видит мой жест. – До встречи, Эштон.

***

Во второй половине дня я уже была на закрытом праздновании дня рождения одной очень забавной и перспективной певицы. В этом большом шумном здании собрались люди, которые едва ли пересеклись бы в жизни, но эта девушка умудрилась именно из них сформировать круг своих друзей. Сняв целый особняк за городом, Селена хорошо сделала. Всем было просторно и весело. Я знала, что здесь, возможно, будет человек, которого я не хочу видеть. Правда, потом выяснилось, что его не было в стране еще сегодня утром. Поговорив немного с виновницей торжества, я отправилась за очередным бокалом шампанского к барной стойке. Очень веселый и ловкий бармен зачем-то жонглировал бутылками, привлекая внимание все большего количества зрителей. Я села на высокий стул. На секунду мне показалось, что боковым зрением я увидела знакомый силуэт, но быстро одернула себя. Этого же не может быть. За окном был день, но в здании – полутьма. – Ты серьезно встречаешься с Волтером? – вдруг слышу голос рядом с собой ясно и отчетливо, словно музыка не играет вовсе. – Здравствуй, Гарри, – говорю с напускной непринужденностью, понимая, что не смогу лгать, глядя в эти зеленые глаза. Он усмехается, вздыхает и залпом опустошает свой стакан. Смотрю куда угодно, кроме его глаз, опасаясь магнетизма его взгляда. – Пойдем со мной, – слышу незнакомый мне повелительный тон. – Я с тобой никуда не пойду. Он исчезает, будто согласился с моим ответом. Объявляют начало игры, правила которой мне не нравятся. Ухожу в поисках тихого места. Нахожу комнату в северной части дома, где стоят лишь три кресла и множество стеклянных стеллажей с книгами. Опускаясь в кресло, тяжело вздыхаю. Давно моя жизнь превратилась в сплошные муки? Это всего лишь Гарри Стайлс. Зачем он гонится по следам того, что время уже завершило? Может, он просто издевается? Говорят, он перебирает девушек, как яблоки в магазине. Свет гаснет, и хоть я знаю, это часть игры, все равно вздрагиваю. Дверь приглушенно скрипит, и я расстраиваюсь нарушенному одиночеству. – Кэтрин? – Гарри, – эхом отзываюсь я. – Ты здесь прячешься? От кого? – звук его голоса становится тише, хотя я и слышу его приближающиеся шаги. – От тебя, – смело отвечаю, и мне кажется, что я верю своим словам. Он фыркает, едва слышно садясь в кресло недалеко от меня. Меня бесит, раздражает, смущает его присутствие. Сейчас он молчит, но я чувствую невысказанный упрек. – Гарри, зачем ты меня преследуешь? Очевидно, наши встречи не случайны. – Ты ошибаешься. Я тебя не преследую. Я быстро понял, – Гарри вдруг замолчал, как будто ему тяжело было продолжать, – понял, что ты ничего не хочешь возвращать. Не вижу его лица из-за темноты во всем доме, и это делает все легче. Я чувствую пустоту внутри себя, словно только что что-то оборвалось, словно та незримая хрупкая связь между нами только что исчезла. – Ты все еще боишься темноты? – Да, – отвечаю, – Почему ты спросил? – Просто так. Кажется, мне снова пятнадцать лет. Чувствую робость и глупость мыслей. – Ты правда встречаешься с Волтером? – Правда. Мне всякий раз кажется глупой шуткой мысль о том, что я встречаюсь с Эштоном. У него есть тайна, которую он мне поведал. Эштон – гей, наша легенда лишь на пользу его репутации. Но не моей. Это все пустой фарс, притворство. Я люблю человека, которого отталкиваю, человека, который сидит сейчас со мной в одной комнате. Внезапно включается свет. Отсутствие тьмы обнажает наши действия: Гарри смотрит на меня, я – на него. Кажется, что третье кресло не пустует: в нем сидит наше прошлое, которое так трудно отпустить. – Ты плачешь? – он говорит удивленно и тихо, явно норовя податься вперед, ко мне. Не отвечаю, вытирая дрожащими пальцами щеки. Вскакиваю резко и выхожу из комнаты стремительно. В коридор сквозь окно падает серебряный свет полного месяца, холодный и смелый, каким никогда еще не был мой рассудок.