*
Спрятав историю болезни Ивон Тартс в ящик стола, Кевин поднимается со своего места, потягиваясь и окидывая кабинет взглядом из-под полуопущенных ресниц. Очередной пациент ушел полчаса назад, время стремительно близится к обеду, и, все ещё раздумывая о перечитанной только что информации, он выходит из своего кабинета, едва не сталкиваясь нок к носу с секретаршей. Девушка упирается ему в грудь руками, хватаясь за пиджак и коротко вскрикивая. — Простите, доктор Райан, — Терри отступает со смущенной улыбкой, убирая пряди волос, упавшие на лицо, и оборачиваясь к своему столу: — Я записала мистера Чарльза на завтра, как вы просили. Следующий прием сегодня в четыре, вы обедать, да? — Нет, хочу посидеть над бумагами ещё немного. Сделай кофе, пожалуйста. Он собирается сказать что-то ещё, бросая взгляд за стеклянную перегородку, отделяющую приемную от коридора, залитого солнечным светом, но замечает уверенно шагающего сюда лучшего друга. Дверь открывается прежде, чем Терри успевает заняться кофе, а на губах Эспозито появляется широкая улыбка, с которой он подмигивает секретарю, прежде чем протянуть Кевину руку. — Выглядишь так, словно не спал всю ночь, — с добродушной усмешкой замечает Хавьер, прежде чем добавить: — Надеюсь, сегодня у тебя найдется время для обеда с другом? — Хави, я не... — Отказ не принимается, ты и так пропустил наш традиционный поход в бар, да и к тому же столик в ресторане неподалеку уже заказан. Терри, оставь кофеварку и подай его пальто, пожалуйста.*
— Что-то случилось? — Эспозито возвращает бокал на стол, внимательно глядя на друга. — Ты какой-то рассеянный, Кев, — добавляет он и ловит удивленный взгляд лазурно-голубых глаз в ответ. Какое-то время Райан, будто бы не решаясь сказать, молчит, вытирая рот белоснежной салфеткой, но под настойчивым взглядом явно не собирающегося сдаваться друга, кивает, откидываясь на спинку стула, прежде чем спросить: — Помнишь пациентку, о которой я говорил? Дженни О’Мейли. — Та, у которой навязчивые сны? — интересуется Хавьер, накалывая кусок мяса на вилку и, дождавшись кивка, отвечает: — Помню. Все так плохо? — Я бы так не сказал, но... Она мне снится. Сны — вариации её собственных кошмаров, в которых я раз за разом не успеваю её спасти. Пожарник, простой прохожий, ставший свидетелем попытки ограбления в темном переулке... И так почти каждую ночь. — Это... странно, — глухо проговаривает Эспозито, скользя взглядом по лицу друга, подмечая темно-синие синяки под его глазами, бледную кожу и усталый, если не сказать вымотанный, вид. — Странно, но ещё объяснимо. Она рассказывает мне свои сны, потом я перечитываю свои записи, пытаясь разобраться, и каждая, даже самая незначительная деталь откладывается в памяти... Но вот это... Райан расстегивает пуговицы на манжете рубашки, закатывая рукав и показывая покраснение на коже, напоминающее ожог, но слишком блеклое для него. — Эти кошмары начали оставлять следы. Стали по-настоящему осязаемыми, Хави. Головная боль в месте удара на полдня и больше, теперь этот ожог... Второй день подряд снится, как я вытаскиваю её из пожара и не успеваю в самый последний момент, как бы ни пытался. И, кажется, теперь в своих снах она видит меня, а не размытую фигуру спасателя. — Знаешь, я бы посоветовал вам попробовать побольше узнать друг друга, — наблюдая за тем, как Кевин застегивает пуговицы, произносит Эспозито. — Сблизиться, — на недоумевающий взгляд лучшего друга он пожимает плечами, замечая: — Вы ищите во снах друг друга, разве не так? Райан кивает, все ещё не понимая, к чему клонит друг. — Если найдете в реальности, то, возможно, и во снах тоже. Она ведь красива, верно, брат? — Ох, — Кевину с трудом удается сдержать стон разочарования, отводя взгляд и беря в руку бокал с вишневым соком. — Мне стоило догадаться. Напомню: она моя пациентка, и я просто не могу переступить через отношения «пациент-врач», это против правил. Я просто хочу ей помочь, и всему этому должно быть медицинское объяснение. Без всяких «найдем в реальности», Хави! — Меня это правило никогда не останавливало, — отвечает Эспо, ухмыльнувшись. — Не понимаю, почему ты так нервничаешь, это просто кошма... — Потому что мне сейчас не до этого! — резко перебивает доктор Райан. — Если состояние Дженни не улучшится, ей грозит настоящая опасность, а не иллюзорная из кошмаров, — не дожидаясь вопроса, успокоившись, он продолжает уже спокойным голосом: — Нашел похожий случай в архиве больницы. Эспозито подается вперёд, ухмылка сползает с его лица, заменяясь вниманием и сосредоточенностью. — Пациентка мертва — сбросилась с крыши психиатрической больницы, в которую её поместили после попытки застрелить собственного мужа из револьвера. — Не понимаю, как это возможно? — Лунатизм. Она стреляла, думая, что целится в маньяка-насильника, — отвечает Райан, делая крупный глоток и смачивая вдруг пересохшее горло. — После этого случая муж уже не мог оставлять её дома, слишком высок риск, что она навредит в этом состоянии себе или кому-то ещё. Лечащий психолог думал, что в больнице ей сумеют помочь, прописал более сильные препараты... С минуту Кевин молчит, вглядываясь в темно-бордовый сок в бокале, в блики мягкого света ламп в нём, прежде чем горько сообщить: — Он ошибался. Эспо, смотря в блеснувшие глаза друга, видит там боль и понимает, что Райан боится. Боится за свою пациентку. — Значит тем более ей понадобится кто-то под боком, — уже без шуток произносит Хавьер, глядя на поникшие плечи друга. — Подумай об этом, Кев.*
Дождь за окном усиливается, и, поднявшись из удобного кресла, Кевин возвращается с заварником, доливая зеленый чай в чашки себе и сидящей напротив собеседнице. — Ты говорила утром о том, что сны стали обычными, — замечает он, присаживаясь и наблюдая за тем, как Дженни благодарно улыбается, прежде чем взять чай и сделать осторожный глоток. — Они стали менее реалистичными? — Нет, — она качает головой, ставя фарфоровую чашку с затейливой вязью на самой кромке, и, задумавшись всего на миг, добавляет: — После телефонного разговора размышляла об этом, вспоминая во всех деталях вчерашний сон, и поняла, что изменилось. Доктор Райан подается вперёд, не обращая внимания на стук тяжелых капель об окно и вслушиваясь в спокойный, мерный голос пациентки. — В воскресенье, после того кошмара, из-за которого я позвонила тебе поздно ночью, ты попросил меня представить, что пожарник успел. И во вчерашнем сне он действительно это сделал, вынес меня на руках из той квартиры.... Очнувшись, я не чувствовала запаха дыма и гари, только тепло, словно кто-то всего секунду назад и правду заботливо сжимал в объятиях... Кевин кивает, отмечая, что в её голосе нет ни страха, ни тревоги, пальцы не дрожат, когда она делает очередной глоток из чашки, а на губах на какой-то миг появляется мягкая улыбка. — Что ж... Возможно, сны и впрямь изменились из-за той ситуации на работе, а может, начали действовать успокоительные, — произносит он, беря блокнот и делая несколько коротких пометок в нём. Впервые — почти оптимистичных и не вызывающих тени беспокойства. — Но я бы всё равно рекомендовал взять отпуск, отдохнуть в каком-то тихом месте. — Начальство отказало, — с сожалением отвечает она, вздыхая. — Только через несколько месяцев, сейчас даже лишний выходной взять не дадут. — И ещё... — вспоминая недавний разговор с другом, Райан отводит взгляд на несколько ударов сердца, прежде чем продолжить, вновь подняв на неё глаза: — Есть ли кто-то, кто сможет позаботиться о тебе? Ты никогда не упоминала о муже или женихе, может, парень или друзья? Сейчас не помещала бы любая поддержка. — Я одинока, — нарушает почти неловкую паузу Дженни, возвращая чашку на стоящий сбоку столик. Всего на секунду её веки опускаются, скрывая серебристо-серые, глубокого и такого завораживающего цвета глаза. — Родных у меня нет, друзей немного, да и те в основном коллеги по работе, у которых и у самих по горло своих дел... Она замолкает, почти осязаемую тишину в кабинете нарушают лишь шелест секундой стрелки в часах и тихий шум все продолжающегося дождя за окном. И, слыша стук своего сердца, Кевин подается вперёд в кресле, беря изящную ладонь Дженни в руку. — Я хочу тебе помочь.