Однажды во сне

Контрастный душ в одно мгновение прогнал усталость, и, зайдя на кухню, Райан не может сдержать усмешки, когда замечает лакающего из блюдца молоко любимца. Ушки Маркиза едва заметно вздрагивают, хвост вальяжно движется из стороны в сторону, и кот целиком оправдывает свою кличку: он почти манерно «умывается» после каждого, даже самого маленького, глотка. Ещё раз усмехнувшись, Кевин направляется к плите, собираясь поставить вариться кофе, но улыбка мгновенно стирается с лица, а болезненное шипение срывается с губ. Настойчивый зуд чуть ниже локтя заставляет его замереть и приподнять рукав халата. Увидев едва заметное покраснение на руке, он удивленно вскидывает бровь. Смутные воспоминания сна, и — на контрасте — невероятно яркие эмоции возвращаются вновь, кажущийся почти реальным едкий запах дыма касается ноздрей. Огонь, обдающий жаром даже через плотный костюм, и ставшие уже такими знакомыми серебристо-серые глаза, сияющие неприкрытым страхом и паникой... Перекрытие над ними вспыхивает огнём подобно спичке, а в следующий миг с оглушительным треском падает. Одна из балок задевает его руку, но боль отступает, стоит ему услышать тут же оборвавшийся женский вскрик. Встряхнув головой и придя в себя, доктор Райан возвращается к приготовлению бодрящего напитка, в то время как мысли то и дело ускользают прочь. Эта связь — его сны, сны пациентки и то, насколько все кажется реалистичным, уже начинает пугать, несмотря на десятки не менее сложных случаев в его практике прежде. Вот только физические проявления, с которыми он сталкивается впервые.... Невольно вспоминается лунатизм, но не мог же он подняться с кровати м найти где-то открытый огонь? «Если у меня начала появляться головная боль и ожоги, то что же может случиться с ней? — появляется мысль, и, забывшись, он только через пару секунд замечает мяукнувшего Маркиза, вспрыгнувшего на стул. — Как она вообще справляется с этим?» Кот мяукает снова, и, опомнившись, Райан снимает турку с огня. От кофе, рискующего вот-вот превратиться в отвратительное горелое месиво, исходит головокружительный, чуть отдающий пряностями аромат. Потрепав Маркиза за загривок и переведя взгляд за окно, Кевин неопределенно хмыкает. Возможно, он просто накручивает себя, и ожог — последствие беспокойного сна и неосознанной попытки стряхнуть пламя, а мигрень — результат тяжелой рабочей недели. Странную же связь между его снами и снами Дженни можно объяснить тем, что она рассказывает их в малейших подробностях... Впрочем, разговор с более опытным, хоть уже и не практикующим психотерапевтом будет не лишним, и, придя к этому заключению, он берёт фарфоровую чашку, осторожно, стараясь не обжечься, наливая в неё кофе.

*

— Я определил вероятную причину снов, но, к сожалению, это мало что нам даёт, — Кевин устраивается удобнее в полукресле, неожиданно замечая, что впервые находится «по это сторону», и ощущения, мягко говоря, необычные. — Отец Дженни избивал её мать, и, когда они уехали от него, какое-то время преследовал их. Однажды даже пытался украсть её, но, к счастью, ему помешали. — Советовал поговорить с матерью? — Эрик отрывается от бумаг всего на миг, и, не удержавшись, Райан поднимается, обходя стол и заглядывая через плечо друга. — Отчёты. На днях проверка, прости, и на минуту оторваться не могу. — О, — понимающе кивает доктор Райан, прежде чем вернуться к теме разговора: — Советовал. Вот только она не может — та уже мертва.... Не знаю, чем вызвано возвращение снов, но знаю лишь одно: успокоительное совершенно не помогает, они становятся всё реальнее и ярче. Мисс О’Мейли звонила мне на днях поздно ночью, и в её голосе... Эрик Вон поднимает глаза, и, встретив заинтересованный взгляд за прозрачными стеклышками, Кевин продолжает: — В её голосе была паника. Неподдельная, захлестывающая, сильная и... пугающая. До чёртиков. Нужно попытаться скорректировать лечение, возможно, назначить другие препараты, чуть мощнее — но у нас ведь фактически ничего нет. Случай для меня внове, я подумал, вдруг у тебя было что-то похожее в практике? — Нет, — отвечает Эрик, задумчиво постукивая пальцем по вороху бумаг и откладывая ручку прочь. — Не припоминаю ничего такого. Обычно пациенты либо помнили, что им снилось, но могли отрешенно к этому относиться, либо слишком сильно переживали, но забывали почти все подробности... — Что ж, я тогда не буду тебя отвлекать? Он уже собирается выйти из кабинета и оставить начальника разбираться с отчётами, как тот останавливает его, беря в руки ручку: — Подожди, Кев. Вспомнил о том, что секретарь говорила на днях. Восстановили старый архив, а там записи за последние тридцать лет работы больницы... Держи. Подойдя ближе, доктор Райан берёт протянутый белый прямоугольник, бросая взгляд на незнакомый адрес. — Уж там точно должно что-то быть. Часть данных есть в электронном виде, это хоть немного упростит поиск. — Благодарю, — улыбнувшись, он прячет бумажку в карман пиджака и, вспомнив, добавляет, едва машинально не коснувшись рукава, под которым скрывается уже, вероятно, совсем незаметный след «ожога»: — Ещё хотел спросить... Ты встречался когда-либо с проявлениями лунатизма? Чем они были вызваны? Эрик поднимает голову, и, видя удивление в темно-карих глазах, Райан поясняет причину интереса: — И не предшествовали ли им настолько эмоциональные сны? — Думаешь, все может зайти так далеко? — спрашивает Вон, поднимаясь со своего места и наливая воды из графина. — Обычно он проявляется ещё в детстве, иногда возвращается уже в зрелом возрасте... Мисс О’Мейли говорила о подобном? Или же что-то случилось? — Нет, — доктор Райан качает головой из стороны в сторону, на мгновение отводя глаза. — Просто прорабатываю варианты возможных последствий на всякий случай. На какую-то долю секунды Кевину кажется, что покраснение на руке отзывается на эту ложь мимолетным жжением.

*

— Милый, ты смотрел на часы? — надтреснутый голос отрывает Райана от строк, написанных неразборчивым почерком. — Уже почти девять. Пожилая женщина в строгом костюме с темно-серым галстуком на блузке мягко улыбается, касаясь его плеча и тормоша, будто забывшего о чём-то ребёнка: — Я могла бы сделать ещё горячего шоколада, но не думаю, что это хорошая идея. Ты ведь нашел, что искал? — дождавшись короткого кивка, она вновь улыбается, заговорщески подмигивая: — Не думаю, что кто-то заметит отсутствия этих бумаг на пару дней, верно? Несколько мгновений он непонимающе смотрит перед собой, прежде чем предательский зевок вырывается из груди. Старинные напольные часы действительно отбивают девять длинных гулких ударов, которые, кажется, разносятся по всему зданию архива, и, только когда женщина повторяет свое предложение, он поднимается. — Спасибо вам, миссис Джеймс. Не представляю, как вас благодарить... — Ох, ну что ты, сынок, — она мягко улыбается, вокруг поблекших серых глаз лучатся морщинки, и Райан делает себе мысленную заметку — купить коробку конфет добродушной сотруднице архива, которая так сильно помогла. — Только не забудь вернуть, пожалуйста. Собрав бумаги и накинув пальто, он уже собирается предложить подбросить миссис Джеймс до дома, но вспоминает, что машина в ремонте. На секунду доктор Райан замирает, прежде чем улыбнуться: то, что он сегодня не за рулем позволит вернуться к истории болезни некоей Ивон Тартс ещё быстрее. — Позвольте хотя бы вызвать вам такси, вы ведь задержались из-за меня?