Тень парижской весны

      Я сидела в мягком кресле и задумчиво созерцала то огни Парижа за огромным окном комнаты, то пакеты, сваленные в кучу у шкафа. Первый день в Париже задался, да. Денег уже спустила немеряно...       Надо раскопать ноутбук в чемодане и поработать хоть немного. Или ну его к черту?..       Именно. К черту. Не буду сегодня работать. Ни настроения, ни желания.       Откинувшись на высокую спинку, я завороженно уставилась на мерцающую огнями ночь за окном. Подсветка улиц хорошо видна даже при достаточно ярком освещении комнаты, а отблески фонарей и вывесок играют в окнах дома напротив. Я улыбнулась сама себе: как же здесь хорошо. Спокойно. Даже гостиничный номер мне кажется уютным, куда уютнее питерской квартиры — не менее старой, чем этот дом, знакомой до полного автоматизма действий… но не уютной. Родной, но не вызывающей желания возвращаться…       Экран лежащего на столе телефона засветился, выдав входящий вызов. Бабушка. Беспокоится. Я сгребла аппарат, неприятно царапнув по столу ногтями.       — Да. Привет, ба.       — Здравствуй, милая. Как дела? Как долетела? — далекий голос бабушки заставил меня рефлекторно выпрямиться в кресле, так, как будто она сидит передо мной.       — Все хорошо. Долетела нормально, поселилась в хостеле, смотрю на крыши Парижа…       — Много тряпок накупила? — бабушкин сарказм так и лился из динамика.       — Ба! — я попробовала возмутиться, но была прервана ее смехом.       — Да будто я тебя не знаю, Кристюш. К свадьбе что-нибудь смотрела?       — Я не дала ответа, бабуль. И, знаешь…       — Знаю. Ты же его выбрала, милая. И Алексей ждет от тебя ответа. Он звонил сегодня, спрашивал, когда ты прилетаешь. Почему ты ему не сказала?       — Не захотела. Бабушка, я же объяснила тебе, зачем мне надо в Париж. Дай мне самой принять решение. Пожалуйста.       В трубке повисла секундная тишина, а затем раздался спокойный голос, но это спокойствие имело явный металлический оттенок.       — Кристина, я и так даю тебе такую возможность. Я хочу, чтобы ты была счастлива, и сделаю для этого все…       Когда бабушка начинала говорить таким голосом, с ней следовало или сразу соглашаться, или спорить до последнего. Уступать она не умела.       — Я знаю. Но выбор мужа — это мое личное дело. Мне уже не шестнадцать, ба. И я приму решение сама.       — Это все?       — Да, ба, это все.       — Что ж, принимай сама. Спокойной ночи, Кристина.       — И тебе спокойной ночи, бабуль.       Она отключилась, а я посмотрела на время. Час ночи по Парижу. Это два часа по Петербургу. Странно. Обычно в это время бабушка давно спит — она пташка ранняя, встает и ложится рано… Это еще одно различие между нами, кроме многих других. Я — знатная сова.       Видимо, все-таки, придется искать ноутбук и садиться работать — настроение испортилось мгновенно. Вот что бабуля действительно умеет — так это портить нервы. Плохо то, что к своим двадцати пяти я так и не нашла действенного способа борьбы с этим ее талантом.       А ведь так все хорошо начиналось…       Я нацепила свежекупленное ярко-красное платье-футляр, нарисовала на глазах черные стрелки, слегка взлохматила свое классическое каре и, подхватив пальто, бодро зацокала по лестнице вниз — навстречу Эрику и ужину с рассказами об Опере. Я решила, что, раз уж ему вздумалось со мной позаигрывать, я тоже могу позволить себе такое удовольствие. Что характерно — совесть и мысли об Алексее меня вообще не беспокоили. Видимо, я все-таки не хочу замуж. Во всяком случае — не за него. Лешка хороший, очень надежный, добрый парень, перспективный молодой ученый… Но он — единственный внук лучшей подруги моей бабушки. И наше с ним случайное знакомство наши бабушки и подстроили. Правнуков, им, видите ли, захотелось. Внуков поженить. Единственную дочь она так замуж уже выдала. В итоге — ни дочери, ни зятя. Только я — единственная внучка. Теперь мою судьбу пытается решить…       Так, Крис. Стоп. Не порть сама себе настроение. Ты идешь на ужин с симпатичным парнем, которому ничего не должна и не обещала. Наоборот, это он взял тебя в оборот в первый же час после знакомства. Вот и получай удовольствие от происходящего. А мысли о свадьбе оставь для Питера. Не хочешь — не пойдешь. И никакая бабушка тебя не заставит.       С этими мыслями я вышла из здания и окунулась в шум наполненной вечерними огнями улицы, на ходу накидывая пальто. Все-таки март в Париже весьма прохладный.       Вывернув из-за угла дома, я ещё издали идентифицировала Эрика. Его — стоящего у входа в кафе в брюках и белой рубашке, ярким пятном светящейся в огнях улицы — было сложно не заметить. Он махнул мне рукой и пошел навстречу.       — Добрый вечер, Кристина! Вы точно вовремя.       — Не люблю опаздывать, — я слегка улыбнулась, обозначая свое хорошее настроение. — Вы не замерзли? Ведь в одной рубашке, а на улице далеко не лето.       Эрик одарил меня лучезарной улыбкой.       — Нет, я вышел пару минут назад. Но мне очень приятна ваша забота, Кристина, — он сделал приглашающий жест и предложил мне руку. — Прошу внутрь.       Позволив себе секундную паузу, я взяла Эрика под руку, ощутив пальцами тонкую, похожую на шелк ткань рубашки, и мы пошли внутрь дразнящего ароматами кафе.       Ужин был прекрасным — в традиционном для Парижа стиле. Мы пили сухое вино, ели потрясающего цыпленка, запеченного в вине, и смеялись над мелочами. Эрик рассказывал мне истории об Опере, и, хотя большинство из них я знала наизусть, в его исполнении они звучали совершенно очаровательно. У меня возникло приятное ощущение, что я знаю Эрика всю жизнь, хотя в действительности он рассказал о себе совсем немного. Парижанин, получил кафе по наследству, расширил бизнес и купил разорившийся хостел. Молодец, ничего не скажешь.       — Эрик, вы так старательно обходите вниманием байку о Призраке, — заметила я. — Мне было бы интересно услышать ее в вашем исполнении!       Я сделала очередной глоток сухого вина и с улыбкой отставила бокал.       — Потому и обхожу, что это не байка. Я искренне верю, что он существовал, — он откинулся на спинку стула и с легким прищуром посмотрел мне в глаза. За все время ужина Эрик уже не раз так делал, и я неизменно проигрывала эту игру в гляделки — не выдерживала тяжести взгляда голубых глаз. Но в этот раз решила не сдаваться. Подавшись вперед, я крест-накрест сложила руки на столе и чуть наклонилась вперед, не разрывая зрительного контакта. Меня словно обдало жаром, но я не отвела глаз.       — Да ладно вам. Нет ни одного доказательства, кроме романа Леру и слухов. Ни одного документа. Подвалы Оперы исследовали много раз и все без толку — ничего не нашли, - я скорчила недоверчивую гримаску.       — А, может, просто не там искали? — он продолжал изучать взглядом мое лицо. — Опера несколько раз перестраивалась, но ежегодно в ней находят неизведанные уголки и новые помещения. А ведь больше ста лет прошло.       — Ни за что не поверю, пока не увижу своими глазами! — я снова взяла бокал в руку и отсалютовала им Эрику, с облегчением отведя глаза.       — Вы хотите встретиться с Призраком Оперы? — взгляд Эрика из слегка насмешливого стал удивленным.       — А почему нет? Думаю, мы нашли бы тему для разговора.       — И вы бы не испугались?       — Испугалась, конечно. Поорала бы для острастки. А потом все равно начала бы задавать вопросы — уж больно персонаж интересный. Да и глупо его бояться. Скорее уж, стоит пожалеть, - я пожала плечами, подтверждая только что сказанное.       — Пожалеть?.. - у Эрика словно пропал дар речи. Ну да, у меня на его месте тоже бы ступор случился. Не думаю, что были ненормальные, которые жалели сумасшедшего композитора.       — Именно, — подтвердила я, чувствуя себя нападающим, который забивает финальную, победную шайбу. — С мозгами повезло, с талантом — тоже. А все равно никто не полюбил. Мы, женщины, часто сначала смотрим на внешность, а уже потом на то, что за ней… А с другой стороны — Призрак сам виноват. Напугал девчонку до полусмерти…       — Нет, Кристина, вы серьезно? — брови моего собеседника поползли вверх. — Пожалеть Призрака?! Он же сумасшедший!       — А он от хорошей жизни таким стал? Что в романе, что в бродвейско-голливудской истории его жизнь радостями не блещет... Кстати, вы обещали мне схему подвалов Оперы, - вот так, и сменить тему, чтобы не портить окончание вечера своими шокирующими почтенную публику откровениями.       — Обещал. Но, к сожалению, оставил их наверху, — Эрик вернул на свое лицо улыбчивый прищур. — Если хотите…       — А вы наглец, Эрик. Хочу. Но не сегодня. И не наверху. Я уже говорила вам… - я собралась выдать возмущенную тираду, но он бесцеремонно перебил меня:       — Я помню, Кристина. Но я действительно забыл их наверху. Я обязательно принесу их на завтрак, — он взял бокал небрежным движением. — Вы не откажетесь прийти сюда утром?       — Учтите — мое утро начинается не раньше десяти, - я нацепила на лицо ухмылку.       — Учту. Знаете, а у меня есть тост.       — Какой?       — За вашу встречу с Призраком Оперы, - он поднял бокал.       — Издеваетесь? - к ухмылке добавилась приподнятая бровь. Обычно при таком раскладе мое и так не слишком совершенное лицо превращается в откровенно издевательскую гримасу.       — Нет. А вдруг этот таинственный персонаж решит лично показать вам подвалы Оперы Гарнье? - Эрик никак не отреагировал на мое выражение лица, продолжая улыбаться.       — Я бы не отказалась, честно говоря. Но с гарантией возвращения в целости и сохранности, — мне стало не по себе от его тона, но я решила продолжить эту будоражащую игру в слова.       — Боитесь? — Эрик чуть наклонился в мою сторону, заставив меня откинуться на спинку стула. Надеюсь, у меня это получилось максимально естественно.       — Вот если ко мне заявится Призрак Оперы — буду бояться. А так…       — Тогда за Призрака? - он снова протянул мне бокал.       — За Призрака! - я протянула руку и звонко чокнулась с ним.       Мы допили вино, и, делая последний глоток, я прикрыла глаза. Мне показалось, что время замедлило свой бег — вино стало очень тягучим и изменило вкус, став чуть солоноватым. Я резко распахнула глаза, но увидела только улыбающегося мне Эрика. Что же ты улыбчивый-то такой, а? Даже страшно становится.       — Я думаю, что мне пора. Сегодня был очень длинный день, — я поднялась из-за стола.       — Вы позволите мне вас проводить, Кристина? Уже довольно поздно…       — Я вас умоляю, Эрик! Это же центр Парижа! — я со смехом направилась к вешалке, но он опередил меня, взяв мое пальто в свои руки.       — И все же, я настаиваю, - он чуть склонился ко мне, заглядывая в глаза. На меня снова словно навалилась каменная плита его взгляда. Оригинальная особенность, конечно. Но далеко не самая приятная.       — Да проводите, ради Бога! - я отодвинулась, протягивая руку к своей верхней одежде.       Эрик подал мне пальто, накинул пиджак, и мы вышли на улицу. По дороге до хостела мы перекинулись всего несколькими общими фразами - словно и не было этого весьма эмоционального разговора о Призраке.       — Спасибо вам за вечер, Эрик. Мне было очень приятно, — я остановилась у крыльца здания.       Он отступил на полшага, отпуская мой локоть, под который галантно придерживал меня на протяжении всего пути до хостела:       — Спасибо вам, Кристина, что приняли мое приглашение. Хорошей вам ночи. И помните — байки очень часто оказываются правдой.       — Я учту, — я улыбнулась в ответ, стараясь придать лицу беззаботное выражение. — Доброй ночи.       Он легко поцеловал мои пальцы и выпустил руку. Развернувшись, я поднялась на крыльцо и вошла в здание, чувствуя спиной его взгляд. Вот не вяжется он с его внешностью — красивый, чего греха таить, мужчина, достаточно молодой — явно не больше тридцати, ну, может, тридцати пяти… и такой тяжелый, пригибающий к земле взгляд.       Я поднялась к себе, скинула пальто и туфли, бросила на стол телефон и плюхнулась в кресло — медитировать на огни Парижа. Потёрла уставшие от новых туфель ноги.       Нет, надо вытаскивать себя из кресла и искать ноут. Все равно после... всего этого не усну.       Я резко поднялась и тут же, пошатнувшись, плюхнулась обратно. А крепкое у него вино, однако! Куда более аккуратно я встала и подошла к шкафу, куда еще утром затолкала чемодан. Стоило мне взяться за резную ручку, как что-то тихо щелкнуло, и в комнате воцарилась темнота.       Вот только проблем с электричеством мне не хватало. Я решительным шагом направилась к входной двери, как за спиной раздался очень тихий, на грани слышимости, голос:       — Кристина…       Я замерла на месте, и, взяв себя в руки, громко произнесла:       — Что за идиотские шутки? Включите немедленно свет! Эрик, это вы?       Крис, спокойно. Это бывает. Пробки выбило, ты вина выпила, да под разговор - вот и мерещится невесть что.       — Кристина…       - Так, или я допилась до галлюцинации, что вряд ли — вино же пила, а не что покрепче, — или я найду автора шутки и прибью. Чтоб неповадно было пугать среди ночи, - я громко заговорила сама с собой, чтобы отогнать испуг. Получилось так себе - голос дрожал. Лучше бы молчала - стало еще страшнее. Так, на столе лежит телефон, надо взять его и спуститься вниз - послужит фонариком.       Я подошла к темному массиву стола и нащупала аппарат. Ткнула на кнопку "Home" - в комнате стало светлее от загоревшегося экрана.       Так, спокойно, Крис. Надо обуться. Туфли ты бросила у шкафа.       Я развернулась к шкафу, ожидая увидеть там свое размытое в темноте отражение, подсвеченное экраном телефона, но из зеркала... из зеркала на меня смотрел мужчина в белой полумаске. Он протягивал мне руку. И, видимо, именно ему принадлежал привидевшийся мне голос.       — Кристина… — повторил он.       Я заорала так, что почти оглушила саму себя, зажмурилась, делая шаг назад, и уперлась спиной в холодную стену.       Откуда тут стена?!