***
Эти два урока пролетели незаметно, и мы с Софой пошли в столовую покушать. Зайдя в неё, мы купили себе по булочке и по соку, сев за стол, начали кушать. - Он тебе писал что-нибудь ещё? – спросила Софа. - М-м-м, – промычала я с полным ртом. - Я видела, как ты с ним переписываешься на уроках, тебе просто везёт, что учителя тебя за это не вешают. - Ага, я блатная! – я сощурила глаза и сделала утиные губки. - Это точно. Дмитрий Александрович мало кого из класса в друзья добавил, но даже если и добавил, то с ними не общается, а ты у него уже в «Важных» находишься, – я улыбнулась Софе. – Вчера я слышала, как наша Защеканочка жаловалась своим подружкам из-за того, что она пишет Дмитрию, а он её сообщения даже не читает. - Фу, Соф, давай её как-нибудь по-другому назвать?! Это ужасное слово! – воскликнула я. - Да, а как она нас по-всякому кроет, так ей можно? На добро нужно отвечать добром, а вот за причинённый вред нужно мстить! Учись, пока я жива. - Давай ей какую-нибудь другую кличку придумает, а об этой забудем? - Я подумаю, но навряд ли мы сможем придумать что-то, что так же ярко и чётко будет описывать её стиль жизни! Айда, скоро звонок. Мы встали из-за стола и направились к выходу из столовой, но вдруг меня что-то сбило с ног и я полетела на пол. Я так сильно ударилась головой, что у меня аж слезы из глаз потекли. Меня кто-то сильно потащил за волосы и начал громко кричать: - Так, значит, я — Защеканочка? – её голос я сразу узнала – Комарова. - Ну я тебе сейчас покажу, какая я Защеканочка, да ещё и тебе кое-что разъясню! А вы эту дуру держите, чтоб не рыпалась! - крикнула она своим подружкам, чтобы те держали Софу. Она ударила меня по лицу и снова кинула на пол. Всё происходило так быстро, что я даже не успевала никак среагировать. Меня интересовал вопрос: «Куда все исчезли из столовой, неужели её никто не может от меня оттащить?» - Запомни, деточка, никто и никогда не смеет меня обсуждать и давать мне клички. Я здесь Царь и Бог, а ты всего лишь букашка по сравнению со мной. Я буду всегда говорить, что делать, а ты будешь, поджав хвост, исполнять мои приказы. Поняла? – она снова взяла меня за волосы и тряханула. - Пусти меня! Мне больно! – крикнула я. - Ага, как же. И ещё кое-что я тебе разъясню. Не смей и приближаться к Дмитрию, иначе я тебе голову оторву и собакам скормлю. Он мой! Да, и я не думаю, что такая страхолюдина, как ты нужна ему, хотя, ты никому не нужна, даже своим родителям! Если бы я была единственным парнем на земле, а ты единственной девушкой, то я бы убила тебя, лишь бы не видеть твоё уродливое лицо! Это не твоя подружка квазимодо, а ты самое настоящие квазимодо, – я больше не смогла сдерживать слёзы. Они ручьями текли по моим щекам и я не знала отчего: от боли или от обиды. – Ты поняла, Романова, к Дмитрию ты не подходишь и не смей ему писать! – она снова ударила меня по лицу, и я почувствовала привкус железа у себя во рту, моя голова до сих пор кружилась, и я никак не могла понять, что мне нужно сейчас делать. - Может быть, я сам решу, кому мне писать, а кому нет? – о Господи, это он, он поможет мне! Дмитрий Александрович подошёл ко мне сзади и просто, буквально, выдрал из рук Комаровой. Прижав меня к себе, он начал говорить. – Комарова, ты сейчас же идёшь к директору, она тебя уже ждёт, а потом я сам лично поговорю с тобой! - Но… - Комарова пыталась что-то возразить, но Дмитрий Александрович её перебил. - Я ничего не хочу слышать! Живо к директору! – да он зол, как чёрт. Я почувствовала, как земля начала уходить из под ног, а в глазах были чёрные пятна.***
- Лиза, Лиза, открой глаза! Ли-иза! - я пыталась разлепить свои тяжёлые веки и у меня практически получилось. Открыв глаза, я увидела перед собой озабоченное лицо Дмитрия Александровича. – О, наконец-то, ты очнулась! Как ты себя чувствуешь? - Как будто по мне кто-то проехался, - мой голос был хриплым и слабым. - Ты помнишь, что случилось? - Да, меня Комарова избила из-за того, что мы её с Софой Защеканочкой называем и из-за того, что вы со мной общаетесь, а с ней нет. Пересилив себя, я села на кушетку и начала оглядываться по сторонам. Мы находились в медпункте, я сидела на кушетке, а Дмитрий Александрович сидел на коленках возле меня. - Что с Комаровой? – спросила я. - Ну, здесь всё зависит от тебя. Как ты решишь, так и будет. Ты можешь написать заявление в полицию. - Нет, я не буду подавать заявление на неё, мне просто жалко её родителей и, вообще, всю её семью, – сказала я, опустив голову. - Я знал, что ты так поступишь. Ты слишком добрая, тебе нужно быть пожёстче, – он говорил тихим голосом. - Именно поэтому ты мне и нравишься. В кабинете повисла тишина. Я, не отрываясь, смотрела в глаза своему учителю, да и он не спешил отрывать от меня взгляд. Меня одолевали незнакомы мне чувства: разум стал мутным, сердце забилось, как сумасшедшее, а живот скрутило в узел. Я не знаю, что на меня нашло, поэтому за свои дальнейшие действия я вряд ли смогу отвечать. Я поцеловала Дмитрия Александровича.