***
Бдительная ведьмина соседка оказалась особой сравнительно молодой, лет сорока, на удивление неразговорчивой ("Понятия не имею, с кем эта карга общалась. Я ей сторож, что ли?") и по винчестерским меркам не совсем благонадёжной - на жизнь она зарабатывала гаданием по руке. - Серьёзно? - изумился Сэм, оглядывая типичную стародевичью гостиную с фарфоровыми вазочками. Никаких хрустальных шаров, загадочных благовоний и чёрных кошек. Провинциальный уют и благолепие. - Простите, но вы похожи скорее на библиотекаршу, чем на гадалку. Женщина поправила очки в тяжёлой оправе и оскорблённо шмыгнула носом. - Предпочитаю термин "хиромант", - отрезала она ледяным тоном - и этим ещё больше напомнила ему кого-то из ботанской юности ("Молодой человек, вы до сих пор не вернули "Bestiarium romanum", а на него запись. И страницы загибаете..."). - Так какие ещё ко мне вопросы от прессы? С журналистской легендой Сэм явно промахнулся - его долго не хотели даже на порог пускать и отвечали неохотно. С федераловской ксивой дело пошло бы веселее. - Вообще-то, учитывая антураж места преступления, вы первая подозреваемая, - доверительно сообщил он. - Да, мне уже говорили. Но с какой стати? Я же просто по руке гадаю... Сэм прищурился. В этой уютной гостиной у него слегка кружилась голова и раздражал настойчивый, далёкий, ритмичный стук - словно в соседней комнате кто-то упражнялся в игре на барабане, завёрнутом в толстый войлок. Он никак не мог понять, откуда идёт этот звук, а спросить у хозяйки было неудобно - она, вроде бы, ничего не слышала. Поэтому, чтобы отвлечься, он спросил другое: - А мне погадаете? Гадалка заколебалась, ожидая подвоха, но Сэм понял, что ей самой любопытно, почему от этого милого юноши хочется держаться подальше. - Ладно. Но деньги вперёд. Купюры она взяла с такой опаской, будто они были покрыты спорами сибирской язвы, а широкую Сэмову ладонь - так, будто она была заминирована, и долго морщила над ней лоб. Сэм напряжённо прислушивался: всё-таки в доме не было ни души, кроме них двоих. Показалось? - Занятная у вас линия жизни, молодой человек. Прерывается, да ещё и не один раз. Впервые такое вижу... Вероятно, вы очень больны и скоро умрёте. - Женщина посмотрела на Сэма поверх очков. Он уловил во взгляде нечто вроде снисходительной жалости, и это слегка взбесило его, хотя он не подал виду. - Но, если верить линии, восстанете из мёртвых. Раньше такой фокус удавался только одному человеку, две тысячи лет назад где-то на Ближнем Востоке, а вы совсем на него не похожи. Не знаю, что и думать по этому поводу... - А вы профессионал! - сказал Сэм, нехорошо улыбаясь. Теперь, когда она стояла так близко, он вдруг понял, что это за странный звук и как сделать так, чтобы его не стало. - На человека я и правда не похож. Гадалка выпустила его ладонь и отшатнулась, словно обнаружив, что держит в руках ядовитого паука. - Шутки у вас... Знаете, вам лучше уйти. Сэм понял, что где-то в ходе беседы подрастерял своё обаяние - с такой отчаянной злостью она смотрела на него, - но реабилитироваться было уже поздно. Да и надобность в этом отпала. Он достиг той степени мучительного голода, когда становится наплевать на светские манеры, и этот проклятый звук, с которым билось её сердце, становился всё громче и безумнее. - Убирайтесь, - повторила гадалка дрогнувшим голосом и даже указала на дверь для вящей внушительности. - В чём дело? Я вас пугаю? - невинно осведомился Сэм, не двигаясь с места. Он раздвоился. Он спрашивал себя, что происходит и не пора ли это прекратить, вежливо распрощаться, пока все живы, и какого чёрта это происходит с ним, когда на улице белый день и он даже не в звериной шкуре, неужели всё-таки зверь внутри сильнее человека, неужели теперь так будет всегда, и всё-таки стоило покончить с этим сразу, месяц назад, но тогда он был слаб, да и сейчас слаб, потому что иначе его не останавливала бы эта беспомощная мысль - а как же Дин?... Слабак. Сопля. Мелкий трусливый зверёныш. Иди и убей себя... Другая, бессловесная, полная жизни и ярости часть его вопила от восторга, предвкушая тепло чужой крови. И тут, заглушив панический стук сердца, зазвонил мобильник. - Ты всё ещё там? - спросил Дин. - Как успехи? Вдох, выдох. - Никак. Забери меня отсюда. Сэм увидел, что гадалка, не спуская с него глаз, тянет из буфета ящик со столовым серебром, и предупреждающе поднял руки. - Не надо, мэм. Я ухожу. Извините. Всё, я ухожу...***
В этом городе оказалось чертовски много мотелей, гостиниц, пансионов и прочих пристанищ для странников, и к вечеру у Дина шла кругом голова от бесконечных повторений одного и того же сценария - "Здравствуйте, я разыскиваю вот этого человека (тут демонстрируется старая расплывчатая фотка, на которой отец ещё улыбчив и уютно бородат), он у вас не останавливался? А можно ваши записи посмотреть? Не волнуйтесь, я полицейский, вот мой жетон... Извините за беспокойство, до свидания..." И обязательно надо улыбаться, особенно если на ресепшене девчонка, но всё равно на парня со свежим шрамом на лбу смотрят как на психа. И толку - ноль. Он подобрал Сэма на тихой улочке и развернулся обратно, к трущобным окраинам. Сэм помалкивал и зябко кутался в ветровку. У него тоже не было ни одной хорошей новости. - Я нашёл нам дом на ночь, - сказал Дин, чтобы хоть что-нибудь сказать. - Перекантуемся, а завтра продолжим. В "Жёлтых страницах" осталось ещё четыре отеля, которые я не проверил. - "Перекантуемся" - это такой эвфемизм для "посадим тебя на цепь и подождём, пока ты не превратишься в монстра и обратно"? - Не начинай опять, ладно? - Да ничего я не начинаю, - пожал плечами Сэм. - Знаешь, я чуть на неё не напал, на свидетельницу. Ты вовремя позвонил... - Что? - Дин покосился в его сторону. Стоило бы испугаться, но ему уже не хватало сил для эмоций. - Ну да. Сначала всё нормально было, разговаривали... А потом я услышал её сердце, и меня накрыло. Как с катушек слетел. Даже обрадовался - как удачно, что дома нет никого, никто меня не остановит. А потом собирался выйти на улицу. Пригород, спальный район, уйма беззащитных старушек и домохозяек с детьми. Для оборотня - всё равно что кондитерская... И ты всё ещё собираешься меня лечить? С минуту Дин молчал, глядя на дорогу. И когда Сэм уже решил, что разговор окончен, он сказал совсем другим, изменившимся тоном: - Потерпи немного, Сэмми. Полнолуние на исходе.***
Дом был давно заброшенный, заплесневелый, с просевшей крышей. На полу кое-где темнели лужи от недавнего дождя, а сам пол оброс толстым слоем пушистой пыли. По углам громоздились обломки и осколки, забытый хлам, рухлядь, рвань и дрянь, воняющая крысиным помётом и старыми тряпками. В гостиной, возле замусоренного камина, на кирпичах, подложенных вместо ножек, стоял трухлявый диван. В кухне сохранился колченогий табурет с расстеленной на нём газетой, а на газете - бутылка из-под дешёвого портвейна, наполовину наполненная жёлтыми окурками. Больше никакой мебели в доме не было. - А получше ничего не нашлось? - скривился Сэм, шаря лучом фонарика по седым паутинным клочьям на каминной полке. - Ну извини, принцесса, не "Хилтон", - огрызнулся Дин и, брезгливо наморщив нос, сбросил с дивана подушки. Поднялась и осела пыль. Дин разразился приступом кашля. Сэм почувствовал мимолётный укол совести - из-за него старшему тоже приходится ночевать в этой гнилой лачуге, - но тут же сам на себя разозлился за эту жалостливую мысль. Дин сам виноват. Давно бы отпустил братца или пристрелил, как ему предлагали, и теперь дрых бы спокойно в тепле, в чистой мотельной постели. Но нет, жалеет. Гуманист хренов... Впрочем, даже если бы пристрелил, всё равно бы не дрых. Поступать правильно и спать спокойно - совершенно не в духе Дина Винчестера. Тем временем Дин поставил на пол переносную лампу, неприязненно огляделся и признался: - Честно говоря, с дороги и при свете дня оно поприличнее выглядело. Зато от города далеко. - У нас и похуже бывало. - Хуже этого - вряд ли. Ну ничего, это только на одну ночь... Снаружи стемнело, но сквозь заколоченные окна в комнату проникал синеватый свет от фонарей, освещавших шоссе - дом стоял всего в сотне метров от дороги, среди зарослей чертополоха. Припаркованная на обочине Импала казалась глыбой мрака. По другую сторону дороги простиралось поле, за ним мерцали огни заправки, дальше виднелись пустырь и скопище жилых трейлеров, ещё дальше - опять пустыри, и совсем уж на горизонте - тусклое зарево Милуоки. Фары проехавшей мимо машины мазнули по стене полосами света, на мгновение ослепили сидящего на диване Сэма и пропали. Он недовольно поморщился, заморгал и спросил, вдруг вспомнив: - Тебе сегодня не показалось, что за нами кто-то следит? - Кто? - Не знаю. Какая-то сельская колымага не первой свежести. - Чувак, мы в Висконсине, "американской молочнице". Тут все колымаги - сельские, и каждая вторая - не первой свежести. Забей. - Я видел этот пикап утром на заправке, а потом в городе. И сейчас он мимо проехал... - Эти деревенские тачки все на одно лицо. - Дин, а может, это папа? - Откуда ему знать, что мы здесь? И зачем выслеживать? Подошёл бы в открытую, поздоровался... - Ага, конечно, размечтался. Мы полгода за ним бегаем - и до сих пор ни слуху ни духу, а тут возьмёт и подойдёт... Может, он про меня узнал? Может, кто-нибудь из тех, кому ты звонил, проболтался? - Сэм, никто про тебя не знает. Я никому не говорил. Я же не дурак. Сэм сделал сложное движение бровями, которое при желании можно было истолковать и как согласие, и как сомнение, но Дин его не увидел - он застёгивал цепь на лодыжке брата. Другой конец цепи крепился к каминной решётке в двух шагах от дивана. - Ты что, кодовый замок купил? - заинтересовался Сэм. - Как для велосипеда? - Отвернись, я сейчас код выставлять буду. - Можно подумать, я его не угадаю. Пароль твоего аккаунта на сайте "Больших азиатских сисек" - "Импала1967". А пароль на телефоне - "пароль". - Тоже мне хакер... Ну, всё. Пройдись-ка. Сэм прошёлся. Цепь зловеще побрякивала и оставляла змеиные следы в пыли. Длины её хватило до кухонной двери. - Чудненько, - сказал Дин, зевнул и потёр глаза. Потом перетащил в кухню диванные подушки, соорудил себе у стены нечто вроде кресла и уселся, завернувшись в спальник. Сэм вопросительно смотрел на него. - Дин. - А? - Ты что, меня боишься? - После того, как ты сказал, что чуть не ухлопал незнакомую тётку, даже не превращаясь? Ещё бы не бояться! Вдруг проснусь утром - а у меня внутренностей не хватает? Что я папе скажу? - Хватит ухмыляться... И опять будешь сторожить? - Ну да. - Идиот. Не выдержишь. У тебя же глаза слипаются. - Идиот или нет, а ты пока никого не убил. Ты всё ещё мой маленький вредный зануда Сэмми. - Думаешь, это твоя заслуга? - Я делаю, что могу. Сэм неопределённо дёрнул плечом и убрёл обратно на диван. Некоторое время Дин сидел и слушал, как он вздыхает, укладываясь, как скрипят под ним ржавые пружины. Глаза действительно слипались - день выдался не из лёгких, да и прошлая ночь тоже... Вскоре скрип умолк, и Сэм тихо, сонно пробормотал: - Спасибо.