По краешку твоей судьбы

2007 год. -Маруся, ты не понимаешь что ли? Я должна попасть в эту группу! Я должна работать с ними, иначе невозможно! - обычно сдержанная и немногословная Айрин не была похожа сама на себя. - Я пять лет ждала этого шанса, слышишь! И плевать, что из-за этого мне придется бросить здесь все! Да я последней уборщицей на площадке пойду работать, лишь бы там! А уж от такого предложения отказываться - это верх идиотизма! Маруся вздохнула: -А я-то надеялась, что все прошло... Что ты довольна своей жизнью, что переболела и выздоровела. Опомнись! У тебя отличная работа, в одной из лучших художественных галерей! У тебя своя выставка вот-вот должна быть! И ты готова все бросить и нестись в Канаду ради каких-то трех месяцев рядом с человеком, который даже не помнит о твоем существовании? -Да ты понимаешь, что мне здесь покоя не будет? Если бы еще не приглашение это! Айрин сама вряд ли попыталась бы попасть в группу, которая должна была улетать в Ванкувер на съемки. Да, она мечтала об этом с того дня, когда узнала о том, что продолжение "X-files" все же будет снято. Но шансов практически не было. По крайней мере, так и было до прошлой недели, до звонка Реджи. Один из гримеров, он отлично помнил молоденькую ассистентку, работавшую с ним. Помнил и удивление и восхищение, когда увидел ее картину, подаренную Картеру в последний съемочный день сериала. И еще большее удивление, когда гримерской группе она преподнесла их портрет - написанный по памяти, с юмором, но так точно и узнаваемо, что в восторге были просто все. Первый год после "X-files" он пару раз пытался пригласить ее на другие проекты, потому что любил работать с людьми, с которыми ему было комфортно. А с ней - исполнительной, спокойной, неизменно вежливой и доброжелательной, работать было очень легко. Она отказывалась, очень вежливо и корректно. И он перестал ей звонить. Почему вдруг теперь, по прошествии стольких лет вспомнил - для Айрин это было загадкой. Но самое главное - он позвонил, и предложил ей работу. Отказаться от которой для Айрин было равносильно самоубийству... Пять последних лет были для нее довольно непростыми. После завершения съемок она не осталась на студии, хотя ей предложили. Айрин почему-то думала, что это будет предательством - пойти работать на другой фильм, с другой группой. Без Дэвида. А о нем теперь она могла узнавать только самую общую информацию - то, что показывали по ТВ, писали в газетах, в интернете. Верить во все, что говорили о нем, она не могла. Она была уверена, что по меньшей мере половина из всего - досужие сплетни, выдумки журналистов. Но даже этому она была рада, читая все подряд, вылавливая ту информацию, которая казалась наиболее правдивой. Айрин пересмотрела все фильмы, в которых играл Дэвид. Она видела все шоу, в которых он появлялся. Она никогда не пыталась "как бы случайно" встретиться с ним, ей казалось это нечестным. Она почти заставила себя научиться жить, не видя его. Вернее, ей так казалось. Портрет она больше не прятала, все равно никто, кроме Маруськи, никогда не заходил в ее мастерскую. Она очень много работала, живопись стала для нее своеобразной отдушиной. И неплохим заработком, между прочим. Хозяин галереи, куда она устроилась работать, однажды увидев фотографию ее картины на рабочем столе ноутбука, пришел в восторг. Общение с сериалом не прошло для Айрин бесследно, и картины, которые она теперь рисовала, стали отражением этого. Невероятное сочетание земных пейзажей с космическими красками, призрачные фантастические образы, звезды, небо - ее картины неплохо продавались, и галерист пообещал ей устроить персональную выставку. И все это она собиралась бросить. Не задумываясь ни на секунду. Да, ради каких-то пары или чуть больше месяцев работы рядом с ним. С человеком, который стал для нее смыслом существования. Ради того, что бы хотя бы изредка иметь возможность видеть его. Не хитря и ничего не придумывая для этого. Она улетела в Ванкувер через две недели. Эти три с месяца оказались, наверное, самыми счастливыми в жизни Айрин. Реджи взял ее своей старшей ассистенткой, и поскольку Дэвида гримировал в основном он, Айрин все время имела возможность быть с ними рядом. Первый момент она была просто ошеломлена, увидев Дэвида так близко. Он сильно изменился за эти пять лет. Повзрослел. Ей казалось, что он стал еще привлекательнее. Большой, сильный, уверенный в себе мужчина. Только глаза гораздо чаще, чем раньше, почему-то были грустными. Или серьезными. Она впервые подумала, что все те разговоры о том, что в семье у него далеко не все гладко, могут оказаться правдой. Он повеселел только, когда приехала Джилл. Вот кто выглядел совершенно потрясающе, так это она. Настоящая леди - похудевшая, с длинными шикарными волосами. Жаль только, что цвет их больше не был огненно-рыжим. Дни, когда Дэвид работал на площадке, были для Айрин на вес золота. Вечером, ложась спать, она мысленно перебирала все, что было за сегодня, изо всех сил стараясь запомнить каждую мелочь, малейшую подробность. Каждый его взгляд, жест, выражение лица. Она не вела дневник - ни бумажный, ни виртуальный. И тот, и другой могли легко попасть в руки чужих людей, а это было бы для нее катастрофой. Ее память, память художника, могла хранить сотни его образов, сотни моментов, тысячи кусочков, из которых складывалась мозаика ее любви. Дни же, когда Дэвид отсутствовал, казались бесконечными. Пустыми и ненужными. Однажды вечером такого дня она никак не могла заставить себя лечь спать. Казалось, что-то в ее душе рвется наружу, просит выхода. На глаза попалась ручка и блокнот с расписанием на завтра. Вырвав из него чистый листок, она присела к столу, и лихорадочно начала записывать: Я не могу сказать тебе - "люблю"... Я не могу руки твоей коснуться... А я живу сейчас, как будто сплю, Но каждый миг боюсь вот-вот проснуться. Изломанными крыльями взмахнуть, Взлететь пытаясь, и опять сорваться, Себя еще стараясь обмануть, Но снова в одиночестве остаться. Нас словно разделяют сотни миль, Условности, обычаи и страны. В душе моей - то шторм, то мертвый штиль... И чувства - как ножом по краю раны. Все бесполезно. И надежды нет. Пронизана тоской любая строчка. И не горит в конце туннеля свет. Но все равно люблю. Люблю. И точка. Она никогда раньше срифмовала и двух строчек, тем более, на русском. Эти были первыми. И последними, скорее всего, потому что она словно не писала их сама, а записывала под чью-то диктовку. Она перечитала их несколько раз, потом мелко-мелко разорвала листок. Она их теперь и так никогда не забудет... 30 июля 2011 года. -Папуля, ты меня дождешься? - Айрин уже стояла в дверях, нервно покручивая на пальце колечко с ключами от машины. -Нет, дорогая. Робин заедет, заберет меня домой. Иди с Богом. И пожалуйста, будь аккуратнее на дороге и вообще, я тебя умоляю. - И вообще - это ты о чем? - она удивленно смотрела на отца. - Да так, ни о чем. Просто к слову пришлось. - Дядь Саш, я за ней присмотрю! Ирка! Сколько тебя ждать? Такими темпами на конференцию опоздаешь, без тебя все закончится! - с лестницы крикнула Маруська. - уедет без тебя твой самый любимый. Актер, я имею ввиду, - добавила она не без ехидства,- а тебе меня еще в аэропорт забросить, ты не забыла? Всю дорогу Маруська болтала ни о чем. Но когда они подъехали к аэропорту, неожиданно посерьезнела. -Ты меня не провожай, я сама дорогу найду, не в первый раз. Знаешь, Иркин, я тебе подарок привезла. Только не хотела при дяде Саше отдавать. Она достала из сумки диск. -Моя приятельница поёт, под гитару. Там песни старые, но я так думаю, что ты их не слышала, тебя ж никогда не интересовала эстрада, особенно российская. Послушай,пожалуйста, первую. Она - просто как для тебя была написана. Маруська порывисто обняла Айрин, и выскочила из машины. -Пока, сестренка! Через пару месяцев жди снова, приеду проверять, как у вас тут дела! Айрин вставила диск в магнитолу, нажала на "пуск". Тихий перебор гитарных струн зазвучал в машине. Потом к нему присоединился низковатый, но очень красивый женский голос. Айрин не сразу смогла вслушаться в слова, но когда она уловила их смысл, то от неожиданности даже затормозила, и остановилась у обочины... Ты, теперь я знаю, ты на свете есть И, каждую минуту Я тобой дышу, тобой живу И во сне, и наяву. Нет, мне ничего не надо от тебя, Нет, все чего хочу я - Тенью на твоем мелькнув пути, Несколько шагов пройти. Пройти, не поднимая глаз, Пройти, оставив легкие следы. Пройти, хотя бы раз, По краешку твоей судьбы. Пусть, совсем короткой встреча будет, пусть, И долгою - разлука. Близко от тебя пройти, позволь, И запомнить голос твой. Ты, теперь я знаю, ты на свете есть, И, все о чем прошу я - Солнечным лучом мелькни в окне, Вот и все, что нужно мне. Конечно, на конференцию она не опоздала. Но когда она приехала, зал был уже почти полон. У нее был обычный билет, не VIP, пришлось сидеть в самом последнем ряду. Хорошо еще, зал был не очень большим, все было прекрасно видно. Она сидела и ждала, а вокруг нее гудел в нетерпении заполненный зал. Но она не замечала ничего вокруг себя. Сейчас она снова увидит его. Ей больше ничего в этой жизни не надо. Только знать, что с ним все в порядке, что он жив и здоров. И хотя бы изредка, хотя бы иногда иметь возможность видеть его. А в душе ее все еще звучало: Пройти, не поднимая глаз, Пройти, оставив легкие следы. Пройти, хотя бы раз, По краешку твоей судьбы..