Лучшие друзья

Когда я наконец смог соображать, то решил осмотреться и выяснить, что всё-таки произошло. Я осторожно встал со скамьи и подошёл поближе к ржавым прутьям решетки, разглядывая, что находится за ними. На той стороне возле обшарпанной зеленой стены стоял старый письменный стол, за которым полицейский не то спал, не то просто лежал с закрытыми глазами, закинув ноги на стол. Да, выяснение причин моего нахождения здесь значительно затруднялось. Я бы вряд ли смог докричаться до него, да и если бы сделал это, то наверняка у меня возникли дополнительные проблемы. Вдруг дверь открылась и зашёл другой полицейский. Он был выше того, который спал, на макушке у него была заметна лысина, а лицо было испещрено морщинами. Как только он вошел, первый полицейский проснулся и отдал честь. Я не понимал, зачем он здесь, но возможно, он мог ответить на мои вопросы, и мне оставалось только ждать. Сначала вторженец отругал проснувшегося юношу, а потом он встал и открыл дверь камеры, сказав: - На выход. Я решил не спорить и поэтому осторожно вышел из этой "клетки", ожидая, что мне ещё скажут. Чья-то сильная рука слегка подтолкнула меня сзади, вынуждая пойти вперед. Такими "похлопываниями" меня под конвоем, состоявшем, впрочем, только из двух человек, довели до какой-то комнаты со столом и двумя стульями. «Допрашивать будут» - предположил я, остановившись возле стола. - Садитесь, - спавший за столом полицейский вышел, а тот, что остался, жестом предложил мне сесть. Спорить с ним я не решил и поэтому просто сел за стол, украдкой поглядывая на него. Вид его особого доверия мне не внушал, но этот полицейский явно не был настроен к применению силы. - Я следователь Синицын, я буду вести ваше дело. - Итак, - он сел напротив меня, доставая какие-то бумаги. - Лучше, конечно, будет, если вы сами признаетесь в убийстве, но... мы можем и подождать. - В убийстве? - не понял я. - Кого я убил? - Как кого? - он выложил передо мной фотографию из того подвала. - Вчера, в шесть часов вечера по московскому времени, вы убили гражданина Российской Федерации Платона Вернадского. Более того, при задержании вы оказывали сопротивление и ранили одного из сотрудников полиции. Как вы понимаете, Вам это явно не на руку. После каждого пункта он загибал палец, а в конце сунул мне под руку белый лист бумаги и ручку. Нет, я решительно не понимал, что случилось. Более того, этот эпизод будто исчез из моей памяти, стерся. Я был очень растерян: я убил человека, но даже не мог этого вспомнить. Я помнил, что требовал от Платона извинений, даже хотел пригрозить ему ножом, но я даже не собирался этого делать! Что же... что же тогда произошло? - Ну и что мы сидим? - из размышлений меня вывел голос следователя. - Я вижу, вы человек умный, сами понимаете, что вам светит, так почему же вы сидите? - Я даже не помню, что тогда случилось, - убитым голосом ответил я. - Да, у меня был и нож, и желание убить этого человека, но я даже не помню, что сделал это. - Состояние аффекта? - задумчиво произнес следователь. - А есть ли люди, способные подтвердить это? Я на место преступления выехал довольно поздно, поэтому не знаю всех подробностей. - Люди, способные подтвердить это? - переспросил я, а потом понял, что такие люди есть. Осознав это, я искренне обрадовался. - Да, есть, есть такие люди! - И кто же они? - он заметно ухмыльнулся, но подвоха я не видел. - Это Иван Брагинский и Мария. Фамилии её я не знаю, но вероятно, они в материалах дела фигурируют. - Иван да Марья, говорите? - хмыкнул он, доставая один из листов. - Иван Брагинский был госпитализирован, а Мария Волкова была отправлена в психоневрологический диспансер на обследование, - следователь немного помолчал и добавил. - У неё случился нервный срыв. В тот момент я понял, что особо надеяться не на кого, и что моя дипломатическая неприкосновенность тут особо не поможет. Паспорт я благополучно оставил в квартире Маши, и вряд ли кого-то пошлют туда только ради того, чтобы восстановить мою личность. Да и если мне разрешат связаться с внешним миром, то и звонить было особо некому. Босс с меня бы спустил три шкуры, а в посольстве меня бы вытащили, но опять же, мне придётся вернуться домой и получить расправу над боссом, только теперь ещё и за то, что я устроил шумиху в средствах массовой информации. Так что, пока я решил действовать инкогнито насколько это возможно и дождаться выздоровления Ивана, если меня к тому времени, конечно, не посадят. - Значит, не хотите чистосердечное писать? - Синицын подобрал ручку и бумагу, после чего нахмурился. - Что ж, тогда, полагаю, пару дней в компании с подобными вам... существами развяжет вам язык, - он повернулся в сторону двери и сказал: - Уведите его. В комнату вошло двое здоровенных типов, которые схватили меня за руки и потащили по длинным коридорам полицейского участка прямиком в какое-то отвратительное место. Дверь за мной закрылась, и я решил осмотреться. Тут было несколько двухэтажных кроватей у правой стены, а у левой - большой стол, за которым какие-то уголовного вида личности резались в карты. Я постарался проследовать к ближайшей кровати так, чтобы меня не заметили, но пол под ногой скрипнул, выдав меня с потрохами. Поняв, что произошло, я вжался в стену, наблюдая за действиями уголовников. Сначала какое-то время она переговаривались, посматривая на меня, а потом из них встал и подошел ко мне. - Кем будешь? - пропитым голосом спросил он у меня. Я почувствовал отвратительный смрад из его рта, но решил виду не попадать. - Я Кику, - таков был мой краткий ответ, но в него я попытался вложить всю уверенность в себе, что была на тот момент. Понятно, что после разговора со следователем она была почти нулевая, и поэтому мой голос дрожал. - Ха! Слышите? Кико его зовут! - уголовник залился смехом. - Кико? - из-за стола послышался дикий гогот и переговоры тех, кто сидел за ним. - Пусть этот Кико проходит к параше, явно фраер, не блатной! Интеллигент, видать! В рубашечке белой, в штанишках! Из консерватории прямиком! Тот уголовник, который подошел ко мне, нахмурился и прижал меня к стене: - У нас интеллигентов не любят. Он схватил меня за руку и провел до самой грязной койки, которую я видел за свою жизнь. Хотя, даже койкой назвать её было нельзя: это был старый вонючий матрац из простыни, у которого за перегородкой была... дырка в полу, из которой исходил запах ещё больше неприятный, чем от матраца. Мой вчерашний завтрак (хотя, когда я вообще ел в последний раз?) встал где-то в горле, и я долго не мог справиться с ощущением, что прямо сейчас он выйдет наружу, и моё потенциальное ложе будет пропитано ещё и рвотой. Уголовник, проводивший меня до "кровати", присоединился к своим сокамерникам за столом, а я просто стоял в оцепенении и не знал, что делать, и что вообще думать по поводу сложившейся ситуации. Я убил человека, но даже не помню об этом. Я заключен под стражу вместе с настоящими преступниками и не представляю, что мне с ними делать. Я хорошо их видел и поэтому даже составил словесный портрет: все как на подбор высокие (ростом под два метра, если не больше), у них были опухшие пропитые лица, обритые головы, наколки на обнаженных частях тела (у одного из них была оборвана штанина, и под ней проглядывалась какая-то невообразимая татуировка не то дракона, не то змеи). В общем, я попал в самую что ни на есть плохую компанию. Страшно... когда мы с Иваном ехали в поезде, он пересказал мне одну книгу. Название я уже не помню, но там много говорилось обо всём этом преступном мире: о ссыльных, о ворах. Сейчас я оказался в похожей ситуации, но даже не знал, что делать. Из его рассказа я слышал, что честные люди могли втереться в доверие к преступникам, пересказывая им всякие книги, но пока что такой возможности не было. Да и вряд ли меня бы стали слушать. Я сел на пол и просидел там до самого вечера, положив голову на колени и стараясь остаться никем не замеченным, но в итоге крепко заснул. Не сказать, что сон на холодном полу принёс мне хоть какое-то удовольствие. Напротив — я сильно замёрз, и когда проснулся, оглушительно чихнул, чем привлек внимание сокамерников. В то время они уже проснулись и что-то жевали, сидя всё за тем же столом, но когда я чихнул, они отвлеклись от еды и с лицами, полными недоумения, посмотрели на меня. - Это кто? - слышались переговоры за столом. - Это вчерашний новичок, Кико. - Он по какой сидит? - Не знаю. Спроси у него сам. Один из них встал со стула и быстро подошёл ко мне. Сначала незнакомец жадно впивался в меня взглядом, а потом спросил: - Как ты сюда угодил? - Я человека... убил, - помедлив, ответил я. - Так я и думал, - он хмыкнул. - Тут половина за грабежи и мошенничества, так что ты тут, считай, "белая ворона". Ты бы это... встал, что ли. Там баланду принесли, иди ешь. Что ж, этот человек показался мне более-менее нормальным, да и желудок уже давно протестовал, требуя пищи. Я осторожно встал с пола, опираясь на стену, и пошёл к столу. Когда я приблизился, всё замолчали, отодвигая свои тарелки к краю стола. Осторожно сев за стол, я посмотрел на "баланду". На вид это было нечто странное, но надеясь, что на вкус будет лучше, я проглотил одну ложку. Лучше бы я этого не делал. Эта баланда была отвратительна настолько, что больше я есть не стал. Я молча отставил от себя миску и вылез из-за стола под гогот толпы. Похоже, подобным они питались каждый день, и моя реакция была для них смешна. Но разве можно есть что-то, даже отдаленно похожее на эту баланду? Это ж просто разваренная крупа с какими-то личинками! Для меня было бы лучше лапшой быстрого приготовления питаться, чем этой гадостью, хоть я её и не особо жалую. Гогот вскоре утих и все вновь потеряли ко мне интерес. Кто-то достал карты, и их вчерашняя игра возобновилась. Не будучи большим любителем азартных игр, я решил исследовать эту комнату получше. Вроде, тут и пара окон была, но одно из них было треснуто, из-за чего здесь господствовал сильный сквозняк. Неприятно... болеть здесь я точно не собираюсь. Второе окно было целым, и из него даже можно было увидеть улицу, но особой радости мне это не доставило: за окном было сыро, мокро, по грязи бегали дворовые собаки, а чуть дальше по плохо заасфальтированным дорожкам ходили люди, несли пакеты с продуктами, чемоданы, детей до двух лет... жалкое зрелище. За моей спиной всё шептались уголовники, а через какое-то время один из них окликнул меня: - Эй, Кико! В дурака играть будешь? Я обернулся и увидел, что игра была в самом разгаре. У некоторых было по пять карт, у кого-то больше, а у одного карт не было вообще. Значит ли это, что их игра закончена? - Нам людей не хватает, садись, - на пустое место за столом положили стопку карт. Что ж, мне всё равно нечего было делать, а раз зовут, то я мог бы хоть как-то время убить. Что ж, игра прошла довольно неплохо. Правил я не знал, но пытался не показывать этого, приобретя к концу вечера кличку "шулер". Да, не стоило лезть в игру, даже не зная её правил. После игры я долго думал над тем, как мне предстоит провести эту ночь, но в итоге меня пригласили спать вместе с остальными на втором этаже кровати возле входа. Это произошло, когда карты сложили в коробку, а я встал из-за стола. - Эй, Кико, - окликнул меня один из них. - Ты это... нормальный такой. Ложись со всеми спать. Мне показали на моё новое спальное место, и оно пришлось мне по вкусу. Там не пахло, было более-менее нормальное бельё, и было тепло. Я быстро разулся и, завернувшись в одеяло, прилёг, облокотившись на стену. Надеюсь, эта ночь пройдет хорошо, и я смогу хорошенько поспать после недавнего потрясения. Перед сном меня посетила одна мысль: я совершенно не знал, что сейчас с моими друзьями. Да, Иван лежит в больнице, но что с ним сейчас? Помнит ли он о случившемся? Когда его выпишут? Что будет дальше? А что же Маша? Её отправили в сумасшедший дом, а я даже вспомнить не мог, почему. Да, нервный срыв, но я не помню его. Я не помню, когда это с ней произошло и из-за чего именно. Куда её увезли? Почему? Выпустят ли её? Эти страшные мысли меня посещали в течение всей ночи, и в конце концов я забылся тяжелым мучительным сном...