Часть 3
10 апреля 2015 г. в 11:48
Решив, что спешить уже все равно некуда, Фрэнсис выбрал длинную дорогу к дому, мимо озера. Людей здесь в это время суток обычно не было, а если и были — бояться Фрэнсис действительно не привык. К тому же, по настоящему опасные бандиты в Айову не совались, предпочитая Западные и Восточные пустоши.
Зачем он пошел этим путем, Фрэнсис понял, только когда вышел к самому озеру. Сюда его притащили воспоминания и некоторые количество тоски, вызванной разговором с Тори.
На другом берегу, среди расчищенного леса, высился монумент Павшим Мстителям, в народе называемым Шестеркой Мертвецов. Шесть символичных фигур стояли спина к спине, образуя круг. В ночное время их подсвечивали разноцветными прожекторами. Шесть лучей, бивших из-под земли, сходились где-то высоко над статуями и превращались в один большой, чистого белого цвета.
Такие памятники стояли почти в каждом городе — где-то покрупнее, где-то помельче. Барни ворчал, что Старку не на что тратить деньги — вместо того, чтобы отстраивать Нью-Йорк, Вашингтон и другие разрушенные города, он ставит где ни попадя гигантские надгробия. Поначалу Фрэнсис злился на него за эти слова, потом ему стало все равно. Барни по-своему был прав — и в отличии от других недовольных, имел право так говорить.
Сам Фрэнсис не очень любил сюда приходить. Но время от времени, на годовщину окончания войны, приходилось делать это вместе со всеми.
В школах уцелевших штатов любили приводить учеников на большую площадь перед монументом, чтобы воспеть доблесть погибших и рассказать о том, как они пожертвовали собой, чтобы уничтожить Альтрона. В первый раз, слушая этот бред, восьмилетний Фрэнсис не выдержал и устроил истерику прямо на памятной церемонии. Тогда удалось все замять, но Барни с тех пор вообще не разговаривал с ним про родителей, а одноклассники начали называть Фрэнсиса Бартона трусливым и странным. Почти все — Тори так точно не считала.
Интересно, как скоро ему удастся вымолить себе прощение и удастся ли вообще?
Лаки в его руках на секунду проснулся, лизнул Фрэнсиса в нос и снова уснул. Сам Фрэнсис решил, что уже вдоволь нагулялся, и пошел прочь от озера.
К дому он подходил украдкой, через задний двор. С веранды слышались голоса, поэтому Фрэнсис решил пробраться через кухню на второй этаж, надеясь, что Барни не заметил его опоздания. Но внезапно что-то потянуло его послушать разговор старших. Он аккуратно положил Лаки в корзину, стоящую у задней двери, укрыл мешковиной и тихонько обошел дом.
Кейт что-то объясняла Барни — без горячности, скорее по привычке.
— ...и в любом случае понадобятся новые люди для защиты — даже Росомаха не вечен. А уж Старк тем более.
— Вот пусть и ищут среди горячих голов, их сейчас полно! А если Старк хотя бы попробует приблизиться к моему племяннику, то пусть знает — я и с одной рукой могу всадить в его реактор десяток стрел.
— Барни, я не собираюсь тащить Фрэнсиса ни в Нью-Йорк, ни в Лос-Анджелес, ни куда либо еще. Просто рядом со мной ему было бы безопасней.
— Ему четырнадцать, Кэти.
— И через два года он уже будет совершеннолетним, — заметила Кейт.
— Обожаю эти ваши чертовы новые законы, — Барни выругался. — Все, чтобы затащить в армию побольше детей!
— Я просто хочу, чтобы ты понял — пройдет немного времени, и он сам уйдет. Не в армию, так куда-нибудь еще. И лучше, если он при этом будет не один.
— Вот через два года и поговорим, — отрезал Барни. — А сейчас знать об этом не хочу.
— Да, ослиное упрямство у вас семейное, — отозвалась Кейт.
— Я слышу это от тебя последние двадцать лет.
— Мы столько не знакомы.
— Странно, мне казалось, что мы терпим друг друга вечно.
— Ну, кто-то терпит, а кто-то любит, знаешь ли.
На эту реплику Барни промолчал.
Послышался звонкий стук бутылки о стакан — слишком знакомый звук для Фрэнсиса в последнее время.
Кейт снова заговорила:
— Не хочу тебя так открыто осуждать, но...
— Спасибо, что этого не делаешь, стрекоза, — тут же ответил Барни. — Мне хватает косых взглядов и без тебя.
— При нем ты тоже пьешь? — холодно поинтересовалась Кейт.
— При нем — нет, — твердо ответил Барни, умолчав, что Фрэнсис вполне может находиться при этом в доме или даже в соседней комнате.
Кейт вздохнула.
— Барни, хочешь, открою тебе секрет?
— Ну давай, удиви меня, — хмыкнул Барни.
— Фрэнсис уже давным-давно мог сбежать отсюда, не дожидаясь совершеннолетия. Но он не делает этого только из-за тебя.
— Хочешь нащупать у меня остатки совести, Бишоп?
— Именно. Ты вообще представляешь, что с тобой будет, останься ты один? Думаю, нет. А вот он представляет и не бросает тебя, потому что чувствует ответственность и потому что вы — семья, в конце концов, — Кейт не кричала, но голос ее дрожал от гнева. — Но почему-то ты делаешь все, чтобы у него не осталось никакого желания возиться со старым алкоголиком.
— Выражения подбирай, — процедил Бернард. — Я не Клинт, которому ты могла тыкать носом в ошибки.
— Серьезно? Тогда почему ты делаешь все, чтобы тебя хотелось ненавидеть? Почему ты не говоришь с мальчиком про его родителей? Почему ты не учишь его ничему?
— Потому что не хочу, чтобы он закончил так же, как мой брат! — взорвался Барни. — Потому что эта война моей семье слишком многого стоила!
— Клинт погиб как герой, — тихо, но твердо произнесла Кейт. — И все остальные тоже. Не смей его осуждать, не смей так говорить! Это был их выбор — и благодаря ему мы все сейчас живы.
— Я бы с удовольствием поменялся с ним местами, — ожесточенно ответил Барни. — И мне даже не нужно, чтобы кто-то об этом помнил. Спасибо за пафосную речь, малышка, но это мне совершенно не помогает.
Они оба замолчали, теперь уже надолго.
Сидящий в засаде Фрэнсис, кусал собственный кулак, пытаясь унять эмоции. Больше всего ему сейчас хотелось выйти и высказать Кейт и Барни давно просящиеся наружу слова. Не делал он этого лишь потому, что было немного страшно и... стыдно. Поэтому он сидел в траве, удерживал злые слезы и ненавидел себя неизвестно за что.
Когда он уже почти решил не выходить и тихо убежать к себе, Барни вдруг зашипел от боли, ругнулся и попытался встать.
— Что, опять? — тревожно спросила Кейт.
— Да... началось... — еле выдохнул Барни.
— Ты же не делал сегодня укол, черт, Бернард! Я сейчас принесу, погоди.
Фрэнсис вылетел из травы, словно подброшенный пружиной. Барни даже не обратил внимания на него, а Кейт лишь посторонилась, пропуская его в дом. Фрэнсис кинулся к аптечке, которая всегда стояла на первом этаже в самом доступном месте, вытащил шприц, ампулу с препаратом и антисептические салфетки и рванул обратно к дяде. Сама процедура, за много лет отработанная до автоматизма, заняла у него всего двадцать секунд. Барни с облегчением выдохнул, когда он вытащил шприц и приложил чистую салфетку к месту укола.
Обошлось, с облегчением подумал Фрэнсис. Иногда он не успевал до приступа, и Барни скручивало от фантомной боли почти до судорог. Пару раз приходилось даже скорую вызывать. Иногда из больницы присылали медсестру, и чаще всего ею оказывалась Джейн.
— Его нужно отвести в спальню, — пробормотал Фрэнсис, поднимая глаза на Кейт. — Поможешь?
— Спрашиваешь еще, — она помогла ему поднять Барни, и вместе они дотащили его до кровати.
Раздеваться Барни отказался, сказав, что ему уже легче и через десять минут он сам сможет все сделать. Фрэнсис не настаивал — знал, что Барни не любит, когда его считают совсем уж беспомощным инвалидом. Он потянул Кейт за руку и вывел из комнаты.
— Ты уверен, что с ним все в порядке? — еле слышно спросила она.
— Теперь да, — так же прошептал Фрэнсис. — До следующего раза.
Нужно будет все же утром позвонить Джейн и попросить заехать. На всякий случай. Главное, чтобы Тори не взяла трубку.
Они оба вышли на веранду. Здесь стало еще тише, хотя казалось, куда еще.
Фрэнсис утащил со стола сэндвич и вяло сжевал его, почти не чувствуя вкуса. На недопитый стакан с виски и початую бутылку он покосился, но убирать с глаз подальше не стал.
Кейт стояла, скрестив руки на груди и прислонившись к краешку стола, и смотрела куда-то вдаль.
Со стороны кукурузного поля потянулись первые ниточки тумана. Фрэнсис поежился, но за курткой в дом все же не пошел.
— Много успел услышать? — спросила вдруг Кейт.
Фрэнсис вздрогнул, но уже не от холода.
— Про Старка и ваши сложности на Восточном побережье, — честно признался он. — И остальное тоже. Извини, что подслушивал.
— Что уж теперь говорить, — вздохнула Кейт. — Плохо, конечно, но чего я хотела, обсуждая это здесь в открытую?
— Чтобы я обязательно услышал? — выдал неожиданное предположение Фрэнсис.
Кейт обернулась к нему и внимательно посмотрела в глаза. Отводить взгляд он не стал, но это ему стоило большой выдержки.
— Я не хотела, чтобы это дошло до тебя так, — сказала Кейт. — По крайней мере сейчас, — добавила она.
Фрэнсис отложил недоеденный сэндвич и встал.
— А какая разница — сейчас или через два года?
— Ты даже не представляешь, насколько дети могут измениться за такой короткий срок, — она снова отвернулась. — На самом деле, я не хотела спорить с Барни об этом. Просто у нас с ним осталось не так много общих тем для разговора. И иногда мы оба срываемся.
— Зато я хотя бы слово об отце от него услышал. А не вечное: «Я не буду об этом говорить».
Фрэнсис закрыл глаза и представил, как хватает бутылку со стола и швыряет об стену. А потом еще раз. И еще. Легче не становилось.
— Ему трудно, малыш. Клинт был ему слишком дорог. Он до сих пор не может забыть и жить дальше.
— Еще бы, когда рядом живет ходячее напоминание, — разозлился Фрэнсис.
— Фрэнс, ты не понимаешь...
— Да все я понимаю! Почему вы оба считаете меня идиотом? Я же прекрасно вижу, что не нужен ему! И Барни за меня цепляется только потому, что я похож на отца! И ты тоже! Вы оба хотите контролировать мою жизнь, потому что его вам спасти не удалось! Я для вас просто подходящая замена!
Выкрикнув это, он спрыгнул с крыльца и выбежал на середину двора. Кейт не стала его догонять, Барни не вышел на шум.