Последнее приключение

(Просто песенка для настроения: Немного нервно - Истинное волшебство)

Покончив со всеми бытовыми делами, Энни едва дождалась назначенного часа, чтобы поехать в музей, где должна была встретится с отцом. Изначально она порывалась сопровождать его в муторном марафоне бумажной волокиты, однако Ларри этой задумки не одобрил, справедливо пологая, что его неусидчивая дочурка в итоге будет только мешаться. Так что Аннабель, изнывая от нетерпения, пришлось ждать, когда отец разберется со всеми важными подписями и печатями. Девушка затруднялась ответить самой себе, чем именно было вызвано это самое нетерпение: то ли радостью от осознания того, что они приблизились к решению проблемы, то ли ажиотажем от предстоящей поездки. Но, как бы там ни было, едва на улице стемнело, Энни стремглав выскочила из квартиры, надеясь, что проблем с такси у неё не возникнет. И, если с поиском машины всё прошло гладко, то сам путь вызвал некие затруднения. Нью-Йорк славился своей ночной жизнью и полуночные пробки на главных улицах было привычным делом. И уж тем более в выходной день. "Как же долго", - с раздражением думала Энни, уставившись в окно машины. Такси с черепашьей скоростью продвигалось по забитой автомобилями дороге и яркие неоновые вывески, пестревшие с двух сторон улицы, уже начинали слепить глаза. Вздохнув, Аннабель отвернулась от окна и уставилась в приятный полумрак салона. Взволнованность, из-за которой она весь день была словно на взводе, вдруг схлынуло, уступив место усталости. Эти бессилие и вялость были вполне закономерным последствием, после суток нервного напряжения. С некоторым удивлением, девушка вдруг осознала, что переживала за своих друзей, чьё существование напрямую зависело от, так внезапно забарахлившей, волшебной штуковины, намного сильнее, чем ожидалось. "Это всё от безделья", - решила она, буравя взглядом спинку водительского сидения. - "На фоне возникших неприятностей, временное отсутствие полезной деятельности отравило мозг, заставляя мысли раз за разом возвращаться к наихудшему из возможных финалов". До музея девушка добралась только в первом часу ночи, вялая и сонная - медленное и размеренное движение автотранспорта, вопреки ожиданиям оказалось действенней всяких транквилизаторов. Стараясь отогнать от себя сонное марево, девушка бегом преодолела ступеньки широкого крыльца, отворила входную дверь, которую в ожидании её прихода специально оставили незапертой, и, едва она успела переступить порог, как тут же со всей скорости налетела на статую Колумба, который как раз проходил мимо. Подобное мореплавателю совершенно не понравилось и он тут же, размахивая руками, принялся высказывать своё недовольство, на эмоциях смешав испанский и итальянский языки. - Воу-воу! Сколько экспрессии, - прокомментировала Энни, отскочив в сторону от эксцентричного экспоната. - Полегче, дядя. И, раз уж на то пошло, то ворчать здесь я должна. Ведь это у меня, вполне вероятно, синяки и шишки появятся, в то время как твои бронзовые бока совершенно не пострадали. Знаменитый путешественник, а вернее сказать, статуя знаменитого путешественника замолчала и скорчив оскорбленную гримасу, продолжила свой путь, громко топая сапогами. "И откуда в нём столько гонора?" - думала девушка, пересекая главный зал. - "Можно подумать он не из бронзы отлит, а из платины". В стенах музея всегда царило какое-то оживление. В светлое время суток его наводняли туристы и шумные школьники со своими экскурсионными визитами. Но как только наступала тьма, тайное древнее волшебство наполняло жизнью все экспонаты музея, которые конечно же сразу, пользуясь случаем, желали размяться, пообщаться друг с другом и по возможности как следует повеселиться. И, как всегда, с заходом солнца здесь становилось довольно шумно. Океанским прибоем накатывал рокот голосов, какие-то споры на иностранных языках, песни, звуки, издаваемые различными животными, многие из которых, к слову сказать, уже вымерли. Словно поднятая над океаном рука, взлетал чей-то радостный смех, чтобы тут же упасть в те же волны шума. Проходя через этот карнавал звуков и ярких красок, Аннабель ощущала умиротворяющую радость. Приветствуя то один, то другой оживший экспонат, которые то и дело встречались у неё на пути, она благодарила Вселенную за то, что волей своей судьбы, или ещё чего-то неведомого, стала частью всех этих чудес. Наконец, среди толпы разномастных обитателей музея она заметила фараона. - Эй! Акменра! Египтянин замер, оглядываясь и, когда заметил девушку, тут же, против воли, заулыбался. И улыбка эта была настолько чистой и живой, и светилась такой искренней радостью, что если у Энни в душе и оставались какие-то переживания, то сейчас, все тревоги куда-то спешно улетучились. - О, Аннабель, - поприветствовал он, подходя ближе. - Мне думалось, ты уже не придешь. - Пф, вот ещё, - хмыкнула Энни. - Если бы я осталась дома, то точно отправила бы свою крышу в свободный полет. Нервишки пошаливают, знаешь ли. Юноша - если, конечно, так можно назвать древнюю мумию - тут же собрался заверить её, что волнуется она совершенно напрасно, однако не успел. Подчиняясь своим эмоциональным порывам, девушка вплотную приблизилась к фараону и крепко обняла, буквально повиснув на его плечах. В этот момент Акменра словно окаменел, замер, ощущая, как каждую клеточку его тела пронзает ток, а сердце заходится в бешеном ритме, из-за чего грудная клетка начинает болеть и кончики пальцев предательски дрожат. Спустя секунду ему удалось взять себя в руки и тогда он осторожно обнял Аннабель в ответ. Египтянин не строил никаких иллюзий касательно этого трогательного жеста. Он понимал, что он был не более чем дружескими. Она переживала за своего друга и просто была рада видеть его целым и невредимым, вопреки всем причудам волшебной пластины. Вот только он не смог избежать крошечного искушения и не вообразить, на одно короткое мгновение, что за этими объятиями кроется нечто большее. - Кстати, - опомнилась девушка и, разомкнув руки, потянула фараона в сторону лестницы. Усевшись на ступеньки, Энни сняла с плеча свой старенький рюкзак и достала оттуда несколько потрепанных тетрадей, которые тут же передала парню. - Вот, помнишь я в детстве, впечатлившись твоими рассказами, писала сказочные истории? - Да, - кивнув, тихо ответил Акменра. Перелистывая страницы одной из тетрадей, ему вновь неудержимо захотелось улыбнуться. Всё, что так или иначе было связанно с Аннабель вызвало в нём неподдельное умиление. Сейчас, разглядывая неровные, выведенные детской рукой, строки, он вспоминал как Энни, ещё совсем маленькая Энни, впервые решилась представить ему свои сочинения. Каким воодушевлением горели её глаза, когда он искренне хвалил её творчество. Он вспоминал всё это и поражался той непередаваемой теплоте, которую эти воспоминания вызывали. Сейчас, спустя столько времени, эта самая девчушка сидела рядом с ним, уже повзрослевшая. Повзрослевшая и невообразимо прекрасная для него. И, судя по её недовольному, чуть прищуренному взгляду, в это время она ему что-то рассказывала, а фараон в очередной раз всё прослушал. - Извини, просто задумался, - он тут же поспешил оправдаться. Аннабель тяжко вздохнула, мысленно отмечая, что в последнее время её друг, с каждым днём, становиться всё более рассеянным. - Так вот, до конца школы я продолжала время от времени что-то писать, и кажется, дело даже прогрессировало. Хотя, если честно, в литературе я разбираюсь как свинья в апельсинах. В старших классах я лелеяла мечту о краткосрочных писательских курсах, но вскоре откровенно струсила и пошла на поводу у родителей. И... Не то, чтобы это не давало мне покоя, просто... Вчера я проболталась об этом Нику и весь последующий с ним диалог во мне что-то всколыхнул. На этот раз Акменра внимательно слушал девушку, понимая, что тема эта пусть и совсем простая, но очень для неё важная. Продолжая говорить, она, сфокусировав взгляд в одной точке, нервно заламывала пальцы и то и дело обрывала собственные фразы. - Полночи я задавалась вопросом: "И чего, собственно, заморачиваться"? Можно пустить всё на самотёк и просто продолжать жить как раньше. Сослаться на малый возраст и тянуть с принятием решения ещё с десяток лет, пока я уж точно не определюсь, что мне на самом деле нужно. А до этого просто жить по сценарию, который выбрали мои родители. Хотя план, надо признать, жалкий. Мне кажется я просто разучилась принимать решения. В детстве всё было проще. Может быть я была глупой и порой безрассудной, но я всегда точно знала, чего хочу и никакие страхи, никакие сомнения меня не останавливали. Похоже, я и вправду изменилась. - Все меняются, это нормально. Аннабель грустно усмехнулась. - Не все, - она обернулась к фараону. - Ты не меняешься. - Не соглашусь. Я вот научился пользоваться интернетом. Разве я мог таким похвастаться пару тысяч лет назад? Девушка усмехнулась вновь, но на этот раз усмешка вышла веселой. - Ну ты и сравнил, конечно. - А если серьезно, то ты ведь хочешь поехать на эти свои курсы. Останавливает тебя только то, что ты боишься, что не сможешь ничему научиться. И твоя возможная неудача может расстроить родителей. Но если вдуматься, эти страхи на деле совершено незначительны. Никто не расстроится, если выясниться, что литература не твоё. И даже ты сама. Будут успехи Отлично. Нет? Тогда есть повод двигаться дальше, попробовать себя в чем-то новом. - То есть, ты считаешь, что я должна плюнуть на всё и поехать? - Я не в восторге от того, что ты опять куда-то пропадешь на неопределенное время, но ради твоей мечты, я готов пойти на подобные жертвы и провести ещё несколько месяцев без твоего общества, - с наигранной скорбью заключил он. - Ага, ты только прямо сейчас в депрессию не впадай, - окончательно развеселилась Аннабель. - Я пока ещё никуда не еду. И может быть не поеду вообще. И вроде бы он не поведал ничего особенного, не открыл каких-то тайных истин и не сказал ничего такого, что ей самой не приходило бы в голову. Но во всем его внимании, в каждом слове, чувствовалась абсолютная поддержка любого её решения. От разговора с фараоном девушке стало легче, все мысли прояснились и сомнения перестали довлеть над её душой. И так бывало всегда. Создавалось впечатление, будто в нём совсем нет места мрачности, которая на самом деле присуща многим людям. Напротив, он словно излучал свет. Мягкий, пленительный. Как маячок, который зажигался в минуту необходимости и помогал разглядеть верную дорогу. - О, Энни, ты здесь, - напротив них остановился вечно куда-то спешащий Ларри. - И Ак. Отлично, все в сборе. Пойдемте. И, не дожидаясь ответа, Дэйли-старший тут же устремился вперед. Запихнув старые тетрадки обратно в рюкзак Аннабель, в сопровождении Акменра, поспешила следом за отцом, который в итоге привел их в одно из подсобных помещений, где Теодор Рузвельт "колдовал" над шурупами большого деревянного ящика при помощи каких-то инструментов. Вежливо поприветствовав несколько запыленных картин, а вернее сказать, оживших на них персонажей, Энни на мгновение почувствовала себя настоящим Гарри Поттером, со всеми этими говорящими портретами и прочей психоделикой. Улыбнувшись собственным, немного странным мыслям, она вновь вернулась к реальности, в которой Ларри в очередной раз командовал парадом. - С горем пополам мне удалось разобраться с документами и выбить разрешение на перевозку экспонатов, - он обернулся к дочери. - Как там дела с билетами? - Ник забронировал нам места на утренний рейс, - тут же оповестила она. - Выкупим их на месте. - Отлично. Тедди? Рузвельт отложил инструменты и похлопал ладонью по крышке ящика. - Я переделал замок, теперь он открывается и закрывается изнутри. Думаю, с этим проблем не возникнет. - Замечательно. Итак, план такой. Ящик оставим у черного входа, где с утра его заберет водитель, доставит до аэропорта и передаст эстафету мне. Ты, - он обернулся к фараону. - К тому времени естественно должен быть уже внутри, так что перед рассветом не возвращайся в Египетский зал, а сразу полезай в ящик. Я сообщил руководству, что экспонат уже "упакован". - Ясно. - Если всё пройдет гладко, то встретимся уже в Лондонском музее. После полуночи я, Энни и Никки будем ждать у входа, тебе придется открыть нам дверь. И главное, не забудь захватить пластину. - Конечно. - Ну, - Ларри зачем-то оглядел помещение. - В общем-то пока всё. Спасибо за помощь, Тедди. - Всегда пожалуйста. Сославшись на позднее время и необходимость выспаться перед поездкой Дэйли вместе с дочерью направился к выходу, добавив напоследок: - И вот ещё что, проследите, чтобы обезьяна во всё это не влезла. А то я её знаю.