Помоги мне выиграть

      Проснулась Коэн уже когда на улице были сумерки, а на часах около восьми часов вечера. В комнате стоял приторный удушливый запах, а лоб девушки покрывали мелкие капли пота. Быть может, ей снова снились кошмары, которые она уже перестала замечать ввиду того, что они стали ее обычными снами. Первым делом Коэн умылась и привела себя в порядок после такого спонтанного дневного сна, затем открыла в комнате окно, а сама решила прогуляться, проветриться. Такие вечерние прогулки она совершала довольно редко, но они поднимали ей настроение и надолго освобождали ее голову от ненужных мыслей. Накинув поверх школьной формы, которую ей было так невмоготу снимать, легкую куртку, Коэн вышла во двор и шумно втянула носом прохладный вечерний аромат пригорода, совсем несравнимый с сырыми запахами моря и рыбы в ее родной префектуре.       Маршрут ее постоянно лежал в одном и том же направлении — в сторону школы, потом плавно сворачивал рядом с небольшим продуктовым магазинчиком, в итоге образовывал петлю и возвращал девушку прямо к ее дому. Проходя мимо школы в этот раз, Коэн сама того не контролируя, бросила взгляд в сторону корпуса спортивного зала, из которого мягкий свет освещал землю. И пожалела об этом, потому что прямо ей навстречу медленно, запыхавшись, шел тот, кого днем Такеда-сенсей назвал Тсукишимой. Парень был в белой футболке с надписью «Кarasuno High School» слева и обмахивался на ходу черной олимпийкой. Коэн не могла не продолжать винить его в сегодняшнем своем срыве, поэтому была немного зла на это.       — О, привет, — спокойно сказал светловолосый и подошел к девушке. От него веяло теплом. Та в ответ молча кивнула и, обернувшись, направилась от школы в сторону своего дома. Гулять резко расхотелось. Через несколько секунд она заметила спокойно шагавшего рядом с ней Тсукишиму, чему немного удивилась и отпрыгнула в сторону.       — Т-ты чего тут делаешь? — забывшись, Коэн спросила первое, что пришло в голову.       — Мой дом в той же стороне, — спокойно указал Тсукишима, а потом, когда девушка вновь неохотно подошла к нему и, поравнявшись, пошла рядом, добавил. — Это я должен спросить, что ты тут делаешь.       — Танцую, блин, — промычала себе под нос Коэн, и у нее получилось это настолько тихо, что Тсукишима, по-видимому, не услышал ее, а потом заговорила громче. — Просто погулять вышла.       — Савамура рассказал мне сегодня… Мне интересно, какова же причина твоего столь подлого по отношению к своей команде решения?       Краткий сборник «унизь одним вопросом».       — Тебе будет не интересно это слушать, — сказала Коэн, учитывая его напористый в спортивном плане характер, который она успела разгадать, наблюдая за его тренировкой.       — По ходу рассказа посмотрим, интересно или нет, — ухмыльнулся Тсукишима.       Девушка мельком глянула на него и отметила про себя, что он, как никто другой, как будто бы пытается помочь ей. Даже напористость Мичимии чувствовалась не так сильно, как наглого первогодки. Ее уже раздражает его никогда не получающаяся искренней улыбка, ее уже раздражает то, что она не может понять по его холодным медовым глазам, о чем он думает, в то время как с другими людьми у нее часто получалось это.       Коэн выдохнула.       — В средней школе я ходила в клуб, где были люди с совершенно разными уровнями умений. Из-за разного уровня было тяжело тренировать всех, поэтому сборная была не сильно сыграна между собой, как и все остальные участники клуба. Едва кому-то стоило сделать что-то не так, он получал по ушам. Меня это тоже касалось. Я была очень впечатлительным человеком, а в сочетании с моими ошибками это часто выливалось в море слез и истерик после тренировок. Причина, по которой я никак не могла уйти от вечных унижений крылась в моей бесконечной любви к волейболу. Ощущение мяча на ладонях было куда важнее всех оскорблений и проигрышей. В последний год перед переходом в старшую школу я пообещала себе, что обязательно стану сильнее. Для меня позапрошлогоднее лето было самым трудным. Тем не менее, у меня получилось. В женском волейбольном клубе Карасуно я превзошла собственные ожидания, что уж говорить об ожиданиях тренера и Юи, нашего капитана. На тренировочных матчах я выкладывалась всегда настолько, насколько мне позволяло мое тело, и мы часто выигрывали. Вскоре нас настигли отборочные осеннего кубка. Прямо перед ними меня поставили в стартовый состав. Все очень обрадовались, ведь ничего плохого этого не сулило. Пока мы не встретились с нашими противниками, — Коэн остановилась и прервала свой рассказ, будто бы проглатывая самое неприятное и переводя дыхание.       — Вы проиграли? — при этих словах Тсукишимы девушка вдруг обозлилась и на эмоциях схватила парня за воротник футболки.       — Мы не проиграли! — крикнула она с прицельным выражением лица, которое в следующую секунду изменилось на испуганно-неуверенное от осознания девушкой своих слов и действий. Коэн отпустила воротник Тсукишимы и отвернулась от него.       — Нам хотелось так думать, наверное, — попыталась выкрутиться Коэн. — Двадцать пятый мяч зависел полностью от меня, и я не справилась. Я просто больше не могла смотреть в глаза девчонкам. Этот проигрыш сделал меня недостойной того, чтобы стоять на одной площадке с ними.       — Так вот оно что, — начал парень серьезно после непродолжительной паузы, поправляя очки, а затем подходя к девушке и, наклоняясь над самым ее ухом, ехидно подстегнул. — Трусишка.       Коэн была не в состоянии отстраниться, отбежать от позволившего себе такую близость Тсукишимы, хоть ее и раздражало это. Она была сильно подавлена прошлым.       — С чего бы это? — тем не менее возмущенно спросила Коэн.       — С того, — парень отстранился и медленно пошел вперед, чуть поглядывая через плечо, будто проверяя, идет ли за ним Киникиджи, а когда увидел, что та обреченно пошагала за ним, начал буквально выплескивать ей всю правду о ее положении в лицо. — Уход от проблемы — не решение. Ты проиграла, и без задней мысли покинула клуб, положив конец надеждам своего капитана на светлое будущее сборной. Эгоистично, не считаешь? Подумала о чувствах своей команды? Интересно, каково было им, когда та, на кого возлагались надежды, в лицо заявляет, что никогда не вернется в клуб?       Коэн шла чуть позади Тсукишимы и, выслушивая все с широко распахнутыми от осознания всей правды глазами, буквально начинала ненавидеть себя. Первогодка тем временем продолжал читать лекцию.       — И после того, как ты среагировала на мою подачу в зале сегодня и сейчас на слова о вашем проигрыше, ты думаешь, я поверю в то, что ты не хочешь вернуться? Сама же сказала, что в средней школе тебе не давала уйти твоя любовь к волейболу. Где же сейчас этот человек, который так старался тогда, несмотря ни на что? Ты просто боишься упасть, ошибиться, проиграть. На самом деле этого не нужно бояться. Самое главное в проигрышах — это воспринимать его достойно, самое главное в падении — подняться после него.       Тсукишима прервал свою гневно-поучительную тираду, когда почувствовал, что сзади его за футболку потянула дрожащая рука. Парень обернулся и увидел полные сожаления и разочарования глаза девушки, отведенные куда-то в сторону.       — Ты слишком проницателен, — выдавила из себя Коэн.       — Это не так плохо, как тебе кажется.       — Не уверена.       — Ты ведешь жестокую борьбу вот уже целый год, — уже тише и размереннее начал Тсукишима, — борьбу с самой собой. И пока что выигрывает эгоистичная особа, которая задавила целеустремленную тебя одним только своим подавленным видом и лживым образом выхода из положения.       Девушка все еще молча стояла с отведенным взглядом, уцепившись рукой за футболку волейболиста. Кажется, она пыталась сделать вид, что ей совершенно по боку, что говорит первогодка, лишь бы не выдать собственную слабость. Она была поражена, что за один вечер, даже меньше, чем за час, кто-то сумел докопаться до самых темных уголков ее раненой души.       — Мы до моего дома дошли, — сдавленно прохрипела Коэн. Конечно, скрывать все свои эмоции было в такой момент чрезвычайно трудно, именно поэтому девушка упиралась взглядом в клумбу. Ей казалось, что, едва подними она на него взгляд, тут же расплачется горькими слезами, которые она не выплакала за проигрыш, за все последующие страдания и ту «борьбу». Она не хотела признавать точку зрения человека, так внезапно ворвавшегося в ее жизнь и перевернувшего все ее устоявшиеся мнения с ног на голову.       — Ты опять убегаешь от проблемы. Волейбольный сет в одиночку не выиграть, именно поэтому на поле именно шесть игроков. И если ты попросишь помощи — это не будет слабостью. Чтобы вернуться, тебе надо выиграть этот сет, — сказал Тсукишима, аккуратно обхватывая запястье девушки и снимая ее руку со своей футболки, отчего та дрогнула и сжала руку в кулаке. — Выиграть у самой себя.