i hate online

Однажды моя жизнь омылась потоком самых горьких слёз и начала тонуть в жгучей лаве ругани. Я же знала, чёрт побери, знала, что не смогу жить с Майклом! И всё равно приняла его предложение выйти замуж! Зачем? Зачем? Зачем? Надо было бежать прочь. От него. От Лондона. От страны. Надо было паковать вещи уже тогда, когда он впервые поднял на меня руку из-за того, что я не смогла предупредить его о задержке на работе. Майкл решил, что я изменяла ему, и ещё долгое время не могла отделаться от этого унизительного подозрения. Я уже сбилась со счёта, сколько раз оправдывалась и унижалась, сколько раз мучилась из-за острого чувства несправедливости по отношению к себе, но всё равно старалась стоически сносить, вот только в последние два года мне не удавалось держать рот на замке. Какого чёрта ты, дура бестолковая, с тупой улыбкой на лице приняла предложение выйти замуж? Ради того, чтобы на твоей руке красовалось бриллиантовое колечко? Боже, как легко, оказывается, меня можно купить! Как легко ввести в заблуждение. «Может, всё худшее позади?» — подумала я в тот день, но мой Ад только открывал свои тяжёлые врата. Я поняла, что надо бежать, когда наткнулась глазами на пачку успокоительных таблеток, которые принимала уже чуть ли не ежедневно. Моя жизнь катилась в беспросветный мрак, в котором единственным удовольствием могла быть постель. Да, какое-то время я даже думала о том, что за секс прощу Майклу все его грубости. Я верила в его нежность, просыпающуюся ближе к ночи, но потом поняла, что просто позволяла своей фантазии обманывать себя, потому что иногда, простите за выражение, меня драли как последнюю шлюху. Грязно, стыдно, мерзко. Сначала я забывалась в экстазе, а когда всё заканчивалось, внутри звенела пустота, от которой не было спасения. Временно успокаивали только молитвы. До следующего кошмара. Выходить с Чанёлем на связь я стала всё реже и реже. Мне не хотелось ему ничего рассказывать, и долго разговаривать было невыносимо. Всякий раз, когда я видела его лицо в экране ноутбука, мне хотелось плакать и просить, чтобы меня забрали домой. Ни мама, ни папа, а именно брат. Мой любимый, милый братик. Если бы ты только знал, как часто я представляла, что ты врываешься в комнату посреди моего очередного скандала с Майклом, берёшь меня за руку и уводишь далеко-далеко. Туда, где спокойно и надёжно. Туда, где я больше не будут плакать. Туда, где мне больше не будет страшно. От воспоминаний о Лухане меня сгибало напополам. Я отчаянно старалась не думать о парнишке из Гуанчжоу, но он всё равно время от времени врывался в мои сны, напоминал о своём существовании и убегал, а я просыпалась, готовая захлебнуться в собственных слезах. Боже, какой я стала истеричкой. Кажется, скоро я буду плакать просто от того, что дышу. Я смогла избавиться от кандалов, которые удерживали меня в Лондоне только после того, как узнала, что Майкл мне бессовестно изменял и, судя по всему, собирался это делать даже после свадьбы. Я обрадовалась. Да, именно, я обрадовалась измене жениха! Я была на седьмом небе от мысли, что теперь имела полное право порвать с Майклом раз и навсегда. К сожалению, сразу уехать не получилось, потому что заставили отработать ещё две недели. Четырнадцать дней показались мне целой вечностью, но я успокаивала себя только тем, что это были последние две недели под одной крышей с тираном. Я отсчитывала каждый день, чуть ли не каждый час до заветного конца, а когда он наступил, я почувствовала себя самоубийцей. Самоубийца, который на самом деле спасётся; мученик, который нашёл выход из Ада. Никогда не забуду, с каким чувством покидала этот, ставший для меня ненавистным, Альбион. Когда самолёт взмыл в небо, я долго смотрела в иллюминатор; облегчение пришло только после того, как остров скрылся под облаками. «Всё», — подумала я в тот момент, и свинцовая усталость опустилась на мои веки. Я спала крепким сном младенца в неудобном сидении самолёта и чувствовала себя настолько умиротворённой, что не хотелось ничего, кроме как просто плыть по облакам до родной Кореи. Меня ожидало одиннадцать часов абсолютного спокойствия. Я хотела бы, чтобы Чанёль встретил меня в аэропорту, но показываться брату в таком нервозном состоянии я просто не могла себе позволить. Мне нужно было время, чтобы восстановить силы, пересмотреть взгляды на жизнь и собраться с мыслями. Господи, я наконец смогу вести дневник без страха, что Майкл найдёт мои записи и прочитает их. Один раз я имела неосторожность оставить свою записную книжку на столе. Майкл пролистал её вдоль и поперёк, но, к счастью, ничего интересного не нашёл. Благо, что это был блокнот для всяких пустячных заметок и напоминаний: дни рождения, покупки, список дел, адреса каких-то магазинов. Когда я застала Майкла за тщательным изучением записной книжки, у меня внутри всё скрутилось от страха. А что было бы, если бы он нашёл мой дневник? Собственно, по этой же причине я никогда не заходила на сайт онлайн блогов с момента прилёта в Англию. Много раз хотелось залезть, почитать старые посты, но я сдерживала себя, потому что знала – Майкл всегда проверял мой ноутбук: на какие сайты я заходила, что искала, что скачивала. Большую часть контактов из скайпа пришлось удалить, потому что Майклу они не понравились. «Зачем тебе какие-то старые друзья со школы? Что, тебе нравится этот парень?» — с устрашающим спокойствием говорил мужчина, и мне не оставалось ничего, кроме как удалять контакт за контактом. В итоге в скайпе у меня остался только Чанёль, несколько коллег по работе и сам Майкл. С телефоном было тоже самое. У меня сохранились лишь самые необходимые номера. Некоторые мне удалось переписать на листочек, который я запрятала в кошелёк – единственное место, куда Майкл не совал свой нос, но я всё равно не доверяла, поэтому время от времени перекладывала бумажку в карман джинсов или в косметичку. Чтобы не быть ничем обязанной, я оставила все подарки Майкла. Ему нравилось удивлять меня, делать сюрпризы, но я никогда не могла сполна насладиться презентом, словно подсознательно знала, что однажды мне придётся всё вернуть. Мягкие игрушки, украшения, сувениры – всё это я оставила там, пояснив в прощальной записке, что мне ничего не нужно. Чтобы сбить Майкла с толку, я также написала, что отправляюсь в кругосветное путешествие. Я была уверена, что мужчина поверит этому, потому что я и раньше заикалась о том, как бы здорово было объехать весь мир. Моего домашнего адреса в Сеуле он не знал, сим-карту я поломала и выкинула. Надеюсь, что он никогда не найдёт меня. Никогда. Ни за что.

***

В девять утра я уже смотрела на взлётную полосу из аэропорта Инчхон. Долгожданное умиротворение теплом растеклось по моему больному, измученному телу, но чувство незащищённости всё равно не покидало меня. Кажется, от паранойи избавиться будет не так уж и легко. Вдруг Майкл всё понял и полетел за мной? Вдруг он найдёт меня в скором времени? И снова заберёт к себе. Нет, Шин, остановись, ты так сойдёшь с ума! До вылета на Чеджу было полчаса, и я решила быстренько выпить стаканчик кофе перед посадкой. Наскребла в кошельке мелочь, кинула в автомат, выбрала любимое капучино. Майкл запрещал мне пить кофе, потому что не переносил его аромат. Не знаю, как ему каждый раз удавалось узнать, пила ли я кофе или нет, но он никогда не ошибался. Стоило ему учуять хоть на миг ненавистный ему аромат, и он заставлял чуть ли не принимать душ. О смене одежды и чистке зубов даже не могло быть и речи. Теперь я смогу пить кофе, не думая, что его аромат будет приводить кого-то в бешенство. Пригубив капучино, я самой себе торжественно улыбнулась и даже выпрямила спину. Как же давно я мечтала о стаканчике кофе из автомата. Как мне не хватало этой приятной мелочи. Если бы не предстоящий скорый вылет, я бы взяла ещё стаканчик, а потом ещё, и ещё… Знаю, я размышляю, как ребёнок, который понял, что его больше ни в чём не ограничивают, поэтому можно было позволить вволю наесться сладостей и смотреть мультики хоть весь день. Сейчас я и была именно таким ребёнком, даже не стану оправдываться. Допив кофе, выкинула стаканчик, прихватила чемодан и направилась на посадку. Я собиралась провести некоторое время на Чеджу. Я слабо представляла, куда именно направлюсь по прилёту на остров. Друзей и знакомых у меня там не было, сам Чеджу я фактически не знала. Последний раз я была на острове вместе с родителями и Чанёлем, когда мне было десять лет. Всю поездку я была увлечена своими игрушками, а когда поблизости замечала детскую площадку, со всех ног неслась туда. Будь я хоть капельку умнее, я бы больше наслаждалась самим путешествием: не капризничала бы во время экскурсий, не кривила бы лицо на общих снимках, не требовала бы постоянного внимания родителей. Да, я была всего лишь ребёнком, но всё-таки… Некоторые говорят, что если бы им дали возможность начать жизнь заново, они бы ничего не изменили. Мне же кажется, что я бы пошла совершенно другим путём, потому что в свои двадцать четыре я чувствую себя опустошённой и разбитой. Я неумело обращалась с предоставленными мне возможностями; пропускала и упускала людей, с которыми мне было бы спокойно и уютно; встречалась со многими парнями, не будучи никогда по-настоящему любимой. Точнее, я была любима одним человеком, но моё неверие разрушило то, что могло стать правдой. Помню, как-то на один вечер Майкл улетел в Эдинбург на семинар, а я, воспользовавшись моментом, решила созвониться с Чанёлем. Это был единственный раз за всё время, когда мы так долго разговаривали с братом по скайпу. Мы обменялись новостями. Я достаточно не охотно и расплывчато рассказала о своих отношениях с Майклом, больше болтала о работе и о Лондоне, а вот у Чанёля жизнь била ключом. Самой неожиданной новостью стал переезд Рэй в Сеул ради Кая. Всю историю я прослушала вполуха. С одной стороны, я искренне радовалась тому, что ребята преодолели расстояние и смогли быть вместе; с другой стороны, я завидовала. Кай летел в Токио, чтобы расставить все точки над «и», а Лухан прилетал в Сеул, чтобы просто увидеться со мной, убедиться, что, чёрт побери, я на самом деле существую. Я не верила в любовь после онлайна. Я думала, что все влюблённые, разделённые километрами, обречены на страдания и одиночество. Невозможно перенести счастье из сети в реальность. Лухан попытался это сделать, а я не верила, не хотела приковывать себя к виртуальной подростковой любви, у которой не было продолжения. Именно поэтому я однажды решила навсегда уйти в «оффлайн», погаснуть для Лухана, показать, насколько всё шатко и призрачно. «Он был в твоей комнате», — сказал Чанёль, когда я вернулась в Сеул. С тех пор я не могла спокойно находиться в спальне. Я остро чувствовала присутствие Лухана, иногда мне казалось, что я слышу его голос и чувствую аромат одеколона. Потом ещё мама поведала, что сказал ей мальчик из Гуанчжоу на прощание. «Нет, Лу, — думала я про себя, - я не хорошая дочь, как бы мама меня ни старалась воспитывать. Нет, Лу, я встречалась с плохими парнями. Я отдавала своё предпочтение им, а не тебе по одной причине – они были ближе и более реальными. Они были рядом, а ты за много километров, в чужой стране… Как я могла верить во что-то большее, чем просто общение в сети?» В который раз размышляя о наболевшем, я не заметила, как пролетело время. Я вернулась в реальность, только когда шасси коснулись земли. Пилот сообщил об удачном завершении полёта, пожелал хорошего дня, и пассажиры, поднявшись со своих мест, начали потихоньку выходить. Я вышла практически последней. Мне некуда было торопиться, да и сил, если честно, после долгого путешествия почти совсем не осталось. Всё-таки перелёты мне давались с трудом. Когда я уже забрала свой багаж и вышла из здания аэропорта, я поняла, что теперь мне оставалось самое сложное – найти новый временный дом. Сделать это я хотела непременно сегодня. Конечно, разумней было бы остановиться на сутки в каком-нибудь отеле, но мне не хотелось попусту тратить деньги, зная, что они мне пригодятся для более важных вещей. В конце концов, хотя бы на еду. Я так и не придумала, куда мне надо было отправиться. Знала точно, что не в город, а вот о сельской местности острова я ничего не знала, поэтому, не придумав ничего лучше, просто взяла такси. Шофёр помог положить чемодан в багажник, а потом учтиво поинтересовался, куда ехать. — Я совершенно не знаю острова, — смущённо призналась я, усаживаясь на заднее сидение, — поэтому хотела бы, чтобы Вы мне помогли. Шофёр заинтересовано вскинул бровь и повернулся ко мне лицом. Видимо, моя просьба ему хоть и показалась странной, но отказывать мне в ней не торопился. — Отвезите меня в какую-нибудь деревушку. Может, Вы знаете какую-нибудь одинокую бабушку или старика, которым нужна помощь по дому? Только не подумайте, что я мошенница! Шофёр долго не спускал с меня своего подозрительного взгляда. Этот симпатичный молодой человек явно пытался уловить что-то в моей мимике, как в нашумевшем сериале «Обмани меня». Не знаю, в конце концов, что он увидел на моём лице, но в один момент только молча развернулся, повернул ключ зажигания, и машина тронулась с места. За всё время пути водитель не обмолвился со мной ни словом, впрочем, я и сама не была настроена на разговоры. Я бездумно смотрела в окно, в голове было пусто, а тело, казалось, вот-вот растечётся по заднему сидению автомобиля. Было достаточно жарко, кондиционер в машине не работал. Я чуть приоткрыла окно, и этого было вполне достаточно, чтобы освежиться. По радио шла какая-то передача, в гостях которой была девичья айдол-группа, вернувшаяся недавно на сцену. Я никогда особо не следила за новостями корейского шоу-бизнеса, кей-попом не увлекалась, хотя в моём плэйлисте до сих пор есть некоторые песни, которые мне всё ещё нравятся. Они не отличались глубоким смыслом, но мелодия и голоса приятные. Девушки на радио тоже пели красиво. Вспомнила, что ни разу не притронулась к скрипке после окончания музыкальной школы. Сначала хотелось просто отдохнуть, потом появились другие дела, а в Англию я с собой инструмент брать не стала. И правильно сделала. Майкл знал, что я умею играть на скрипке и на пианино, но никогда не просил меня продемонстрировать свои навыки. Помню, как-то мы гуляли по центру, зашли в один ресторан, а там как раз стоял рояль. Мне жутко хотелось хоть немного поиграть, к тому же, рядом с инструментом стояла табличка, на которой было написано, что посетителям ресторана разрешено пользоваться роялем. Пока мы ждали наш заказ, я отважилась сыграть, но Майкл в этот момент отошёл поговорить по телефону, а когда вернулся, я уже снова сидела за столом, обиженная и расстроенная. Ещё некоторое время я надеялась, что Майкл попросит меня сыграть для него, но все его мысли были заняты работой и очередными проблемами. С тех пор у меня отпало всяческое желание играть на инструментах, а сейчас я чувствовала себя предательницей, которая отказалась от музыки ради какого-то никчёмного мужчины. Лухан никогда бы не вынудил меня бросить музыку. — Приехали, — сказал шофёр, остановив машину, — перейдёте мост и там увидите дом. Знаю, что в нём живёт одна бабуля, которая два года назад осталась совсем одна. Её дочка погибла в автокатастрофе, больше у неё никого нет. Расплатившись с водителем, я поблагодарила его, забрала чемодан и направилась к домику, в котором надеялась найти временный приют. Раньше я никогда бы не обратилась к чужому человеку за помощью, но отчаяние, которое распустило свои корни по всему моему телу, заставило прибегнуть к тому, что казалось странным и неприемлемым. Правда, я успела пожалеть, что у меня с моей бабушкой были далеко не тёплые отношения. Даже в свои семьдесят она была полностью занята собой: ходила по магазинам, в салоны, любила вкусно покушать в европейских ресторанах, даже нашла себе ухажёра, который холил и лелеял её, словно восемнадцатилетний мальчишка. Ей не было дела до детей и внуков, и она считала свою воспитательную миссию давно выполненной. Может, так оно и было, но разве это повод забывать о семье? Впрочем, какое мне дело? Я никогда не была привязана к бабуле, так что её личность меня волновала меньше всего. Катить чемодан по деревянному мосту оказалось невыносимо, отчего пришлось взять багаж в руки и перенести его своими силами. К счастью, дорожка до домика была неплохой, и колёсики с горем пополам снова покатили мою ношу. Тётушка заприметила меня и, забыв на какое-то время о своих хлопотах, терпеливо дождалась, пока я не подошла к ней. Она щурила свои маленькие глазки, словно пыталась припомнить моё лицо. Может, я показалась ей знакомой, может, она испугалась неизвестно откуда взявшийся девушки, которую никогда раннее не встречала. Я понимала её недоверие, и мне хотелось его поскорее развеять. — Здравствуйте, — слегка поклонилась я, остановившись в трёх шагах от тётушки. — Здравствуйте, — осторожно поздоровалась она, — а Вы кто? — Меня зовут Ли Шин Хи. Мне, правда, неловко, но у меня есть к Вам одна просьба. — Какая же? — удивилась женщина. — Пожалуйста, — начала я, наклонившись вперёд на девяносто градусов, — позвольте мне пожить у Вас некоторое время. Я обещаю Вам помогать. Сделаю всё, что Вы скажете. Не подумайте, что я какая-то мошенница. Просто... - я замолчала, когда почувствовала ком в горле. Тётушка похлопала меня по плечу, заставив выпрямиться. Она изумлённо вытянула лицо и заинтересовано осмотрела меня с ног до головы. — Ты плохо выглядишь, — подытожила женщина. — Я только что с самолёта. — Пойдём, — проговорила тётушка, махнув рукой в сторону дома, и я направилась за ней следом. Госпожа Чон (Чон Хон Ше, так звали старушку) сразу пригласила к столу. Она попросила рассказать о себе только когда я усмирила свой голод и, как сказала женщина, перестала быть похожей на измученную косулю. Я не стала вдаваться в подробности, лишь пояснила, что домой пока не могу вернуться, что после прежних отношений внутри у меня не осталось ничего и что я готова во всём помогать по хозяйству в качестве оплаты за своё проживание. — Знаешь, дочка, я не очень доверяю нынешнему поколению, — выдохнула тётушка Чон, — но ты, судя по всему, не врёшь. Ты на самом деле выглядишь подавленной и усталой. В твоих словах нет лжи. Я позволю тебе остаться при одном условии. Я озадаченно наклонила голову на бок. — Ты обязательно вернёшься домой, как только почувствуешь, что тебе стало лучше, — ласково улыбнулась тётушка Чон и я, тронутая до глубины души доверием и отзывчивостью незнакомого человека, расплакалась. Я себя уже ненавидела за слёзы, но всё ещё ничего не могла сделать с рвущимися наружу водопадами.