Аферистки: Все законно.

      POV Женя       Перед тем, как зайти в кабинет Миши, я решила для себя быть сейчас максимально уверенной и похожей на Катю, надеясь, что, если он и вправду подозревает что-то, мне это поможет и отсрочит мое разоблачение. Но, как выяснилось, Чиглинцев хотел поговорить совсем о другом. И когда я, увидев его очень серьезное и расстроенное выражение лица, хотела было начать оправдаться, он вдруг, с большой скорбью и переживанием на лице, сказал то, о чем мне и так было прекрасно известно: — Зотов несколько дней назад совершил побег из тюрьмы, — надеюсь, мое облегчение и последующее веселье никак не отобразилось на моем лице, потому что мне в этот момент действительно стало гораздо легче. Мне даже захотелось рассмеяться в голос и спросить его: «Да неужели?»       Я, стоя перед его дверью почти пять минут, была готова провалиться от страха и от своих собственных догадок, а Чиглинцев, оказывается, просто решил наконец сообщить мне о том, что Зотов сбежал — Саша Зотов, который спокойно живёт в моей квартире и жуёт мои бутерброды вот уже несколько дней; Саша Зотов, которой прячется от всех Катиных моих гостей вот уже несколько дней; Саша Зотов, который, в конце концов, учит меня изображать Катю вот уже несколько дней.       А то я, черт возьми, не знала, что он сбежал! Конечно, я понимала, что Миша не в курсе моей осведомленности, но эта ситуация заставила меня так нервничать, что сейчас я просто не могла быть спокойной.       Видимо все-таки что-то из моих чувств отобразилось на моем лице, потому что Миша состроил удивленную физиономию и аккуратно так произнес: — Ты не выглядишь очень... расстроенной. — Да, просто мне все равно. Сбежал так сбежал, пусть теперь скитается, — с напускным безразличием проговорила я, надеясь, что Миша не замечает никаких перемен в моем настроении.       И тут он произнес фразу, которая как будто сбила меня с высокой ступени, больно роняя на пол: — Неужели ты так быстро забыла все то, что он причинил твоей семье?       Я замолчала... А ведь, действительно, я даже не вспоминала об этом в последнее время. Но я всё прекрасно помню: это Зотов лишил нас с Катей последней надежды на примирение с родителями, это он свёл нашего отца в могилу, а потом приходил и угрожал нашей матери, требуя денег... Но он же помогает мне сейчас; без него меня раскрыли бы уже в первые несколько дней. И, в конце концов, он мой брат...       Я так глубоко задумалась, что не заметила, как произнесла последнюю фразу вслух, и передо мной тут же предстало пораженное лицо Миши. Что его так удивило? — Катя... с тобой вообще все в порядке? — изумлённо проговорил он и тут же тише добавил (но я услышала): — Может быть, это из-за «сыворотки гнева»? — я окончательно перестала что-либо понимать. — А расскажи-ка мне все, что ты помнишь о Зотове, — попросил он. Странная просьба. Но, поскольку шанс в этом вопросе у меня минимален, я все же отвечу. — Зотов появился в моем доме... более шести лет назад и сказал, что он внебрачный сын моего отца. Папа нашел его мать и подтвердил, что это правда. С этого дня Зотов очень часто к нам приходил, а через некоторое время вдруг попал... Однажды отец увидел на него ориентировку — вор-рецедивист — и слег с сердечными приступом. Папа вскоре... умер, а Зотова я больше не видела, — закончила я, чувствуя себя теперь тоже участником сегодняшнего незапланированного шоу «Расскажи очевидное».       И вдруг меня осенила холодящая кожу мысль: это я после смерти отца не видела Зотова до последних дней, — а кто сказал, что Катя все это время тоже его не встречала? Да, она мне рассказывала, что, благодаря его грубости, она вновь обрела голос. Но видела ли его сестрёнка после этого?.. — И ты что, больше ничего, связанного с ним, не помнишь? — прервал мои мысли Миша. Мне оставалось, как всегда, только одно: — Нет... Я не помню...       Миша просто «вспыхнул». На его лице отобразилось столько разных эмоций, что ни одну я не успела ухватить и понять. — Я расскажу тебе, — спустя несколько минут каких-то непонятных мне душевных терзаний вдруг твердо произнес он, и я почувствовала сразу, что рассказанное им мне вряд ли понравится. И я была права.       Запинаясь и иногда краснея, Чиглинцев поведал мне очень многое. Оказывается, сестра и правда сталкивалась с Зотовым, причем не один раз.       Я узнала о том, что Зотов ранил Мишу. Дважды. При этом в первый раз из-за того, что Катя не смогла выстрелить в брата. И ни Миша, ни Саша и ни Катя не удосужились мне об этом сообщить! Как вообще мог братец так поступить?       А этот адвокат Леоновский, катин бывший, оказался тоже не «плюшевым». Он, в обход сестрёнки, нашел Самохина — вора, поставившего Зотова, — и сдал его Саше, что, собственно, и привело по второму ранению Миши. Чиглинцев отдал пистолет адвокату — это же против инструкции! — и тот гонялся за братцем по лесу, пока не подстрелил.       Кстати, насчёт братца. Эта «сладкая парочка» — майор и адвокат — решили сравнить ДНК Катьки и Саши, и выяснилось, что никакой он ей не брат, а, соответственно, и мне тоже...       В этот момент все, что я думала о Зотове, разрушилось в пух и прах.       Всегда, когда мне нечем было его оправдать, я успокаивала себя тем, что он мой брат, и потому ему многое можно простить, а теперь оказывается, что мы с ним даже не родственники.       Несмотря на все это, злости по отношению к Саше я почему-то не чувствовала, даже когда Миша сказал, что тот знал все с самого начала: то ли от шока и неверия в происходящее, то ли потому, что я к нему уже очень привыкла, уважала и, может быть, даже любила его независимо от того, брат он мне или нет.       Конец POV Женя

***

      Курсант Панова вот уже минут сорок каталась на своём мотоцикле за такси, в которое села Игнатьева у аптеки, когда Юля хотела поговорить с ней ещё раз, но не успела до поспешного уезда женщины.       Теперь они стояли в пробке уже настолько долго, что любой другой на месте Пановой уже давно бы взбесился и, возможно, даже бросил эту затею, но девушка терпеливо плелась в этой пробке на мотоцикле, не выпуская из поля зрения такси, которое находилось за три машины от нее.       К месту назначения Кристина Игнатьев, а с ней и Юля, подъехала более, чем через ещё два часа. Женщина стремительно вышла из такси и двинулась вглубь какого-то парка; Юлия же, оставив свой мотоцикл неподалеку, последовала за ней.

***

      Женя сидела в кабинете, почти не двигаясь и все размышляя над всем, что она только что узнала. Чиглинцев же, видя растерянность девушки, почувствовал себя виноватым и корил себя за то, что не подумал о том, что Катя еле перенесла всю эту историю даже тогда, когда она происходила постепенно — событие за событием, а он сейчас выложил ей все сразу, не давая опомниться и обдумать информацию. — Ка-а-ать... — осторожно протянул он — девушка никак не отреагировала. Майор встал с места, глухо скрипнув стулом, и подошёл к ней с сзади, наклоняясь над ее ухом. — Кать, прости, а? Я не должен был вываливать это все на тебя... Не переживай. Зотов сволочь, да. Но его обязательно найдут, я тебе обещаю, — Женя, вдруг опомнившись, услышав такую нерадужную перспективу, резко развернулась в сторону стоящего уже с левого бока от нее Чиглинцева и с размаха буквально врезалась губами в его приоткрытый по. Миша смутился от такой неловкой ситуации — его уши в этот момент заметно покраснели — и хотел было выпрямиться и вернуться в своё кресло, но Женя не была бы Женей, если бы пропустила такой шанс мимо себя. Совсем не думая о том, что для Миши она сейчас Катя, Лаврова поцеловала мужчину. Чиглинцеву казалось, что он как минимум спит или бредит.       Многие из его окружения видели одну очевидную вещь — Михаил Чиглинцев всей своей душой любит Екатерину Лаврову.       Артем Захаронок, например, понял это почти сразу, как стал работать с ними: надо было просто видеть хотя бы то, как бережно тогда ещё капитан Чиглинцев приготавливал рабочее место для Кати.       Теперь уже бывшая курсантка университета МВД Марина Никишина, влюбленная в майора Чиглинцева, об его отношении к ее куратору Екатерине Андреевне догадалась с самого начала, но просто не хотела принимать этот факт.       Сама же Катя об этом не догадывалась никогда: для, казалось бы, очень сообразительной Лавровой этот факт всегда проходил мимо.       Что бы Миша ни делал, она в упор не замечала или просто не хотела замечать никаких его знаков внимания.       И вот она сама делает шаг навстречу. Так неожиданно это было, так странно! Но Миша, в любом случае, был просто счастлив.       Однако поцелуй не продлился долго. Секунд через десять дверь кабинета резко распахнулась, и на пороге появились курсанты.