Аферистки: Все законно.

      POV Зотов       Ближе к вечеру Женя привела какого-то непонятного мужика, который называл ее Катей. Чувствую, прилетит ей от Катюни, когда та узнает. Меня он не заметил и, надеюсь, не заметит. Судя по всему, это очередной мент или, не дай бог, опять какой-нибудь недалекий адвокат, так что придется мне и дальше тихо сидеть в своей комнате и не высовываться лишний раз, пока у Лавровой не проснется совесть, и она не уведет отсюда эту обезьяну.       Конец POV Зотов

***

      Утром Нил проснулся раньше и Жени, и Саши. Сев на кровати, он долго смотрел на Лаврову, в очередной раз ловя себя на мысли, что что-то в ней не так. И, вспоминая вчерашний вечер, понимал, что Катя ни за что не ответила бы на его поцелуй. Во всяком случае, сразу.       Он отвернулся от Лавровой, и вдруг услышал громкий грудной храп. Нил, вздрогнув, опять посмотрел на Женю, не понимая, как эта девушка может так храпеть. Но это была не она. Звук доносился из другой комнаты.       Рокотов замер, прислушиваясь и всей душой надеясь, что ему просто показалось. Тишина продлилась еще около минуты, и мужчина уже было успокоился, но тут звук повторился снова.       Нил осторожно встал и двинулся к источнику звука. Выйдя из комнаты, он сразу же обнаружил рядом с ней другую, из-за закрытой двери которой и доносился храп. Майор попытался осторожно повернуть ручку двери, но та поддалась не сразу. И только после нескольких резких движений рукой дверь распахнулась.       Мужчина медленно вошел в комнату. У стены стояла небольшая кровать, белье на ней было мятым, светло-серого цвета. Никаких звуков больше не было слышно, как будто человек, находившийся здесь, за несколько секунд успел исчезнуть. Ближе к окну стоял большой шкаф, так, как будто его забыли придвинуть к стене. Нил подошел к нему и резко открыл одну из трех дверей. Там было много Катиной одежды, но больше ничего. Мужчина открыл вторую дверь, но и там никого не оказалось. Он остановился у последней двери и приготовился к нападению...       Саша неожиданно выскочил из-за шкафа и со всей силы ударил майора довольно увесистой книгой по криминологии. Рокотов с глухим стуком упал на пол. Зотов отбросил учебник на кровать и резко выдохнул. — Мы попали... — послышался обреченный голос со стороны двери. Александр обернулся: там, облокотившись о косяк двери, стояла Женя.

***

      Было раннее утро. Посетителей в кафе в это время обычно было очень мало, но сегодня за одним из столов собралась довольно внушительная группа молодых людей. Это были курсанты университета МВД. Они часто собирались здесь, чтобы обсудить очередное дело, данное им майором Чиглинцевым, лейтенантом Захаронком или их любимой Лавровой, в чьей экспериментальной группе они учились уже второй год. Чуть более года назад создание этой группы сильно изменило жизнь этих юношей и девушек. Они стали одной командой и даже семьей, главой которой, несомненно, была Екатерина Андреевна. В этой «семье» случалось всякое. Но теперь каждый из них готов был порвать за товарища любого.       Последнее дело стало для курсантов самым тяжелым. Одного за другим, их друзей обвиняли в преступлениях. Сначала жертвой несправедливости стал курсант Миско. Аккуратный, старательный, очень правильный и принципиальный Виталик никак не подходил на роль убийцы. Все обвинения звучали абсурдно, и никто в это не верил, пока в деле не всплыл психотропный препарат «сыворотка гнева». Для многих, в том числе и для Виталика, становилось очевидно, что теории Ковалевского имели место быть и что Миско, хоть и не будучи в здравом уме, мог убить Марчука. Абсолютная уверенность в Виталике у многих стала иссякать. Но, к счастью, его оправдали, давая остальным возможность не сомневаться в товарище.       Следующим Ковалевский забрал с обвинениями Рокотова. Новому преподавателю криминологии, конечно, доверяли не так же сильно, как Миско, но и он стал для курсантов довольно авторитетной фигурой. Человек, который столько раз помог им всем и спас жизнь Екатерине Андреевне, не мог быть организатором убийств, нет. Но факт оставался фактом: Никонорова он убил. Да, каждый знал, что если бы он этого не сделал, умер бы Чиглинцев. Но с каждым днем бредовые доводы Ковалевского казались все более реальными. Как ни странно, больше всего Нилу Александровичу верила и пыталась помочь Лаврова.       И вот случился последний переломный момент. Лаврову Екатерину Андреевну обвиняют в убийстве и попытке подставить Рокотова. Наверное, все сразу стали бы восклицать: «Бред! Это же Лаврова! Она не может нарушить закон!». Но она уже сделана это однажды, и все это помнили. Тогда курсанты впервые разочаровались в своем кураторе. Их Екатерина Андреевна покрывала преступника, который, ко всему прочему, оказался ее свободным братом и ранил Михаила Чиглинцева.       Поэтому теперь не каждый мог бы ручаться за то, что Лаврова абсолютно невиновна. Доверие было давно подорвано множеством факторов. Хотя, конечно, главным из них была сыворотка гнева. Под действием этого препарата совершить преступление мог любой из них. Это мог сделать Миско, мог сделать Рокотов... и могла сделать Лаврова.       Несмотря на то, что абсолютной веры в невиновность Екатерины Андреевны у курсантов не было, собрались они именно для того, чтобы найти способы доказать, что она не совершала то, в чем ее обвинял Ковалевский.       Первым в кафе пришел Саблин. Выбрав столик у окна, он расселся на кожаном диване и с нарочито серьезным выражением лица заказал себе травяной чай с шоколадным пирожным, которое он полчаса размазывал по тарелке из-за того, что пришел раньше времени, а средств, чтобы заказать что-либо еще, не было. Минут через двадцать пришел Шишкарев и, заказав себе обширный завтрак, задремал прямо на диване, не реагируя на настойчивые требования Дениса поговорить прямо сейчас. Вскоре пришли и все остальные. Последней была Юля, за что Варя Миско очень долго смотрела на нее обвиняющим пристальным взглядом, но потом все же успокоилась... — ...Но это же, и правда, она! — с досадой воскликнул Саблин, со стуком захлопывая ноутбук Пановой. — Поосторожнее, — огрызнулась та. — Не факт: мало ли похожих людей... Но вероятность такой идеальной подставы мала, так что... Да, ты прав, это она, — наконец, согласилась Юля. Хотя уступать Денису не хотелось, пришлось признать очевидное: на видеозаписи Лаврова, а не результат фотошопа Ковалевского или медицинских экспериментов.       За час курсанты выстроили уже более десяти версий о том, как доказать, что на записи не Екатерина Андреевна. Но, как ни досадно, все они оказались бессмысленными. — Ладно, пусть это она, - проговорил Аркадьев. — Но ведь это ничего не доказывает. Краснов, а точнее, Боянов фигурировал в деле как свидетель; Екатерина Андреевна могла встретиться с ним, чтобы обсудить убийство Марчу... — И ничего не рассказала об этом нам? — перебил его Саблин. — Как будто Лаврова обязана нам обо всем докладывать, — резонно заметил Виталик. Все замолчали... — Ребята... — тонкий голос Вари прервал затянувшуюся паузу. — А Вам не кажется, что Екатерина Андреевна на этой записи какая-то... другая. — Какая другая? — удивленно пробасил Шишкарев. — Не знаю... Мне кажется, что обычно она двигается даже не так... — Да у тебя, Варюш, галлюцинации! — весело воскликнул Денис, между делом утаскивая из тарелки мясную котлету Вани и тут же получая за это от товарища.       Миско не ответила, а только покачала головой. Вскоре курсанты разбежались, сойдясь все же на том, что с Бояновым Лаврова просто беседовала о деле; а Варя все думала об этой записи. И не только она. Чиглинцев изучал видеозапись каждый день, стараясь приблизиться к разгадке. Над Женей нависла опасность разоблачения.