Классика жанра

- Вызывали, Галина Николаевна? – в кабинет начальства бойко вошла Соколова, за ней не менее резво следовал Лисицын. - Да, присаживайтесь, - Рогозина дождалась, пока оперативники займут свои места, и начала излагать причину экстренного собрания: – В тридцать пятой школе произошло массовое отравление в столовой. Большинство забрала скорая, но есть и погибшие… - Ужас какой, - вставила Юля, ее глаза расширились от осознания трагедии. - Дело передали нам, в кратчайшие сроки ждут результатов. - Ну, - развел руками Костя, - чем можем – поможем. - Вы вдвоем выезжаете на место, ну и все как обычно… - полковник замялась. Соколова обменялась быстрым взглядом с напарником. - Что-то еще, Галина Николаевна? – спросила она. - Это школа, где учатся Валины дети. Юрка не пострадал, а вот девчонок скорая увезла, - вздохнула Рогозина. - Ну я надеюсь… - Лисицын недоговорил. - Жить будут, - кивнула начальница, уловив намек. – Юрка там сейчас с ними, да и Валя поехала туда, хоть и ее смена. Но куда ей сейчас… Ладно, придется потревожить Селиванова. – Она взглянула на оперативников: - Вы свободны. Напарники синхронно поднялись со стульев и направились к выходу. - Бедная Валя, - качала головой Соколова, пока Лисицын выводил машину со двора конторы. – Надеюсь, девчонки быстро пойдут на поправку. - Да уж, - крякнул Костя, не зная, что тут еще можно добавить. В школе царил хаос и балаган. Поскольку до приезда оперативников было велено никого не отпускать, столовая гудела, как потревоженный улей, по коридорам носились ученики средних классов, которых преподаватели с переменным успехом пытались загнать в аудиторию. Выйдя из машины, оперативники окинули взглядом ту еще обстановочку и пошли к главному входу. - Слава богу! – бросилась экспертам наперерез немолодая женщина на высоких каблуках, что те даже остановились на секунду. – Вы же из полиции, да? – с надеждой заглянула она им в лицо сильно накрашенными глазами. - Федеральная экспертная служба, - достал Костя удостоверение. – Майор Лисицын, капитан Соколова, - представил он и себя, и напарницу, тоже показавшую свою корочку. – А вы? - Коршунова Светлана Михайловна – директор школы. У нас такого никогда не случалось. Я здесь уже двадцать лет, и никогда, понимаете, никогда… - тараторила она, причитая и охая. - Так, давайте по порядку, - остановил ее Лисицын. - По порядку, - перевела дух Коршунова. – В половине одиннадцатого у нас первая большая перемена, ну как большая – пятнадцать минут, когда дети обычно идут в столовую, чтобы перекусить. - Все? – уточнила Соколова и, видя непонимание во взгляде директрисы, пояснила: - От первого до одиннадцатого класса? - Ну что вы, - горестно вздохнула Светлана Михайловна. – С первого по четвертый класс водим в обязательном порядке – маленькие они еще. Пятый-шестой тоже еще ходят более или менее организованно, хотя есть у нас договоренность с родителями. Понимаете, столовая у нас платная, и многие родители дают детям перекус с собой, и они либо в коридоре где-то собираются и едят, либо на улице – погода вон какая хорошая стоит, - словно посетовала она, и эксперты невольно бросили взгляд в сторону, на зеленеющие березы, окаймлявшие футбольное поле на школьном стадионе. – А иногда вообще на другой перемене кушают. У нас три больших перемены, просто у малышей уроков-то меньше, поэтому они едят на первой, а уж остальные… Старшеклассники в этом плане отрезанный ломоть – себе на уме. Хотят – едят, не хотят – не заставишь. А что мы? Мы преподаватели, а не воспитатели, - пожала плечами Коршунова, изливая душу, - это родители должны объяснять своим детям о пользе вкусной и здоровой пищи, а то ж эти накупят всяких чипсов и кока-колы. Да разве ж это еда для подростков? - Давайте вернемся к вкусной и здоровой пище, - мягко повернула разговор в нужное русло Соколова. – Значит, в столовой были только младшие классы, с первого по шестой? - Нет, ну почему же, - живо возразила директриса. – Столовая для всех открыта, никому не возбраняется. Даже мы, педагоги, заходим туда чай попить. И они, знаете, тоже, иногда бутерброды всякие из дома приносят, а чай тут берут. Лисицын тяжело вздохнул: час от часу не легче. - Юль, давай ты обстоятельно поговоришь с гражданкой Коршуновой, а я пойду внутрь – осмотрюсь. - Да, пожалуйста, - под кивок Соколовой взмолилась Светлана Михайловна, - эти ж охламоны нам тут всю школу разнесут! Уроки я отменила, а домой-то их не отпускают, - всплеснула она руками. - Разберемся, - бросил майор, чувствуя, что у него в ушах звенит уже от голоса директрисы, и быстрым шагом направился в школу. Выходной день Бориса Селиванова не удался с самого начала: в одиннадцать утра позвонила Рогозина и попросила выйти, подменив его коллегу по моргу. - Я тебе потом отгул дам, - пообещала Галина Николаевна, но он лишь вздохнул: - Галь, у меня этих отгулов уже на целый отпуск. Хоть один можно нормально отгулять, чтобы не дергали? - Борь, я тебя очень прошу, - в голосе начальницы зазвучали беспокойные нотки. – Антонова… она просто не справится. - Не справится… - проворчал Борис. Понабрали непонятно кого, а теперь – не справится. Чего ей не справляться, если она с самого открытия конторы работает? Поняв, что выходной накрывается медным тазом, Селиванов снова вздохнул и обреченно поинтересовался: - Что случилось-то? - Массовое отравление детей в школьной столовой, - теперь интонация полковника была ровной, а голос – четким. – У нас восемь трупов детей от восьми до двенадцати лет. И еще… - Рогозина помедлила. – Дети Антоновой в той школе учатся, Юрку пронесло, а девчонки сейчас в больнице. Опасности для жизни нет, но еще пару суток их будут наблюдать. Опера уже на месте, а тела отравленных скоро привезут к нам. - Ладно, я понял, - смирился со своей участью Селиванов. – Буду через час, может, раньше. - Спасибо, Борь, - по-человечески тепло поблагодарила Галина Николаевна и повесила трубку. Он покрутил свою, глянул на безмятежное майское небо, сияющее своей солнечной голубизной, и положил трубку на тумбу. - Что, опять твоя полковничиха звонила? – в дверном проеме нарисовалась жена; взъерошенная, только проснувшаяся, она лениво теребила лямку халата и зевала, не прикрывая рот ладонью. - У нее есть имя, а впрочем… - он помолчал. – Меня на работу вызывают. Надо ехать. - Да поняла уже, - вяло отозвалась женщина, сонно щурясь. - Ларис, ты бы хоть порядок в квартире навела, - устало пожурил Борис. – Ну целый день же дома сидишь. Неужели самой приятно? - Только не надо меня пилить! – поморщилась жена. – Нормально у нас дома. Это не твой стерильный морг, а квартира, понимаешь? Квар-ти-ра! А что вещи валяются где ни попадя, так это ты своему сыну скажи – это он их постоянно разбрасывает. Взял бы и провел с ним воспитательную беседу – я уже устала говорить. Ты вот сына когда последний раз вообще видел? Все твоя работа… - она снова зевнула. – Ладно, кофе тебе сварить перед уходом? - Себе свари, - грустно усмехнулся Борис. – А я, пожалуй, потороплюсь. Через двадцать минут Селиванов уже был на пути в ФЭС. Соколова вошла в столовую и, оглядевшись по сторонам, нашла взглядом Лисицына. Тот махнул ей рукой и продолжил упаковывать что-то в чемоданчик. - Ну, выяснила что-нибудь? – спросил Костя, когда напарница подошла. - Да ничего особенного, - вздохнула Юля, ей бы хотелось дать другой ответ, но… - Столовая эта – проходной двор. Никакого регламента нет, зайти может каждый на любой перемене. Во время уроков она стоит закрытая, якобы, чтобы дети не прогуливали уроки здесь. Что еще… Версий у директрисы нет никаких, она в шоке, ну и так далее… Сказала ей, что мне нужны списки всех учеников всех классов, всех педагогов и прочих сотрудников школы. А у тебя тут что? - Да и у меня… - разочарованно отозвался Лисицын. – Следов – как Мамай прошел! Год можно идентифицировать. Вот взял пробы со всей еды, чтобы определить, где был яд, отправил уже в лабораторию. Пока наши не скажут, толком и не знаешь, что исследовать. Велел посуду не мыть и вообще ничего не трогать… Что еще… Погибшие и пострадавшие сидели за разными столами, поэтому думаю, что отраву подсыпали в какой-то общий котел. Соколова обвела задумчивым взглядом пустое помещение. - Я поговорила с охранником, - словно вспомнила она. – Камера видеонаблюдения стоит только на главном входе. - Погоди, - перебил ее Лисицын, нахмурившись. – Вот же здесь одна и еще в холле я видел. - Это все бутафория, ну, для устрашения школьников. - Большой брат следит за тобой… - медленно произнес Костя и усмехнулся. – Охранник, надо понимать, ничего такого не видел, не слышал и вообще… Юля молча кивнула. Она терпеть не могла, когда в деле не намечалось ни конца, ни края, и было неизвестно, с какой стороны вообще подступаться. А в свидетелях и подозреваемых практически Золотая Орда, если судить по количеству. - Тогда давай так, - скомандовал майор. – На кухне работают двое. Ты допрашиваешь одну, я – другую, - он указал направление рукой, где две женщины в фартуках о чем-то тихонько разговаривали за столиком в углу. Когда эксперты подошли к столу, обе дамы затихли, вопросительно уставившись на чужаков. - Мария Леонидовна, пойдемте отойдем в сторонку для разговора, - распорядился Лисицын, - а с вами, Анна Михайловна, пообщается капитан Соколова. - Здравствуйте, - Юля села напротив кухарки, замечая краем глаза, как Костя уводит вторую в противоположную часть столовой. – Расскажите мне, Анна Михайловна, как обычно проходит ваш рабочий день. - Приходим мы к восьми, - спокойно начала описывать женщина свои будни. – Столовая открывается в восемь сорок на первой перемене. К этому времени у нас готовы чай, компот, разные булочки и бутерброды. - То есть из напитков только чай и компот? - По-разному, - пожала плечами Анна Михайловна. – Иногда бывает кисель. Еще есть кофе и какао, но они в порошках, в индивидуальных упаковках. Мы даем горячее молоко и пакетик с «Кола-као» либо растворимый кофе с кипятком. Еще есть разные чаи, ну там зеленый или каркаде, есть с ягодами, но они все тоже пакетированные. В больших кастрюлях только черный чай, компот или кисель. - Ясно, - кивнула Соколова, делая пометки в блокноте. – Продолжайте. - Да чего продолжать, - снова пожала плечами невозмутимая кухарка. – На второй перемене ситуация такая же, а к третьей мы обычно готовим запеканку творожную или ватрушки – малыши ведь приходят. А обычный обед у нас между первой и второй сменой – к часу дня. Там все, как полагается: первое, второе и третье. - Анна Михайловна, а кто имеет доступ к кухне? - Да никто… или все… - Как это? – не поняла Юля, и кухарка тяжело вздохнула. - Понимаете, у нас же тут особо брать нечего, потому никаких замков нет. Если кто-то захочет – зайдет, но ведь никому не надо, поэтому, как правило, не заходит. - А сегодня? Было ли что-нибудь сегодня, чего не бывает обычно? Ну, может, кто-то что-то спрашивал, долго стоял перед прилавком… - Да нет… - Анна Михайловна задумалась. – На первой перемене у нас народу мало – обычно приходят учителя и старшеклассники, которые дома позавтракать не успели. На второй перемене детвора за чаем забегает, взрослые редко заходят. На третьей уже приходят малыши, а дальше уже и постарше детки подтягиваются. - Если я правильно понимаю, во время уроков столовая закрыта, - уточнила Соколова и, получив кивок, продолжила: - А вы сами все время находитесь здесь? - Да, за ними же все убирать надо. Пока со столов соберешь, подметешь, посуду перемоешь, а то и полы, - кухарка снова вздохнула. – Вы ж понимаете, они дети, им все бегом, после них – хоть потоп. Пока все в порядок приведешь, уже и следующая перемена. - То есть сегодня вы с восьми были здесь неотлучно. - Да. - Хорошо, спасибо вам за помощь, - засуетилась Юля, заметив, что Лисицын отпустил свою допрашиваемую. – Никуда пока не уходите – возможно, будут еще вопросы. Анна Михайловна кивнула, а Соколова заспешила к напарнику. - Ну, что у тебя? - Ну что, - скривил физиономию майор, систематизируя в голове полученную информацию. – Обе кухарки были здесь с восьми утра неотлучно. Мария Леонидовна говорит, что ничего особенного не происходило, что фактически доступ есть у всех, но никто не заходит, потому что незачем. В общем, ничего интересного. У тебя что? - Да почти то же самое, - Юля нервно сдула челку со лба и дополнила сведения тем, что рассказала ей вторая кухарка. - Ты знаешь, мне это напоминает тот случай, когда отравление произошло в детском саду*, - тихо сказал Лисицын, и Соколова удивленно вскинула брови. - Я тоже уже об этом думала… - негромко ответила она. – Только там у нас была одна группа, а здесь – целая школа… Костя не успел ответить – в столовую, пробиваясь через охрану, вошла Светлана Михайловна со стопкой листов. - Я распечатала вам все списки, как вы и просили, - с протянутой рукой спешила она к экспертам. Майор принял бумаги, бросил на них задумчивый взгляд и спросил: - Светлана Михайловна, у вас же здесь есть актовый зал? - Разумеется! На втором этаже. - Вместительный? - Ну… - Коршунова замешкалась. – Пять классов туда входит. - Отлично, - кивнул Лисицын. – Значит, собираем первые пять классов, начиная с младших, в актовом зале. Еще мне нужен ватман и фломастер. Директриса посмотрела на него вытаращенными, как у совы, глазами, но спорить не посмела и ушла выполнять поручение. - Что ты собираешься делать? – непонимающе нахмурилась Соколова, когда они остались одни. - Искать свидетелей… - просто ответил Костя и, помолчав, добавил: - И союзников…