Каменные стены не спрячут ледяное сердце

В субботу на завтраке Джек был весел и благодушен, никакой нервозности перед предстоящей игрой, чего не скажешь об остальных членах команды. Но вскоре они с Флином оставили Эльзу в одиночестве за слизеринским столом, поэтому заканчивала завтрак она, слушая сокурсников, обсуждающих предстоящий матч. Все были в радостном возбуждении и предвкушении очевидной победы: с таким-то капитаном, как Джек, и такими-то противниками им нечего бояться. Рядом с Эльзой спиной к столу опустилась на скамью Рапунцель в слизеринском шарфе. Она вымученно улыбнулась кузине и прислонилась лбом к ее плечу. Эльза удивилась такому поведению обычно жизнерадостной Рапунцель, посмотрела на Мериду с Астрид, но первая лишь закатила глаза, мол, обычное дело, а вторая усмехнулась. Когда они собрались около входа в большой зал, чтобы всем вместе пойти на игру, ситуация для Эльзы прояснилась. – Каждый раз, когда Слизерин играет против Хаффлпхафа, Рапунцель познает муки выбора, – со смешком рассказала Мерида. – Которые так же известны и мне, – продолжил Иккинг, посмотрев на Астрид. – С одной стороны ее парень играет за Слизерин, и она болеет за него, но с другой стороны факультет каждый раз наседает со своими патриотическими идеями. – Ужас какой! – весело воскликнула Эльза, – Боюсь даже представить, что творится, когда играют Слизерин и Гриффиндор! – Ты наблюдала примерную картину, когда они поругались из-за тебя, – хмыкнула Астрид. Мерида на нее неодобрительно посмотрела, но та выдержала ее взгляд и невозмутимо продолжила: – Но зато Иккингу с Рапунцель приходится хорошо, они болеют за тех, за кого хотят. В этом году, смотрю, у Слизерина болельщиков прибавилось. Все засмеялись, настроение было отличное, даже Рапунцель воспрянула духом. Игра прошла, как и предсказывали слизеринцы, отлично, их команда не дала ни одного шанса Хаффлпаффу, и Джек в самый удобный момент словил снитч, чем принес своему факультету почти триста баллов за игру. Весь оставшийся день слизеринцы праздновали свою первую победу в этом сезоне, восхваляя нового капитана, а на следующий день Джек уже со своими друзьями, которые после пятничной контрольной, где он нацарапал пару абзацев, позволили ему немного расслабиться, завалился в Три метлы. Эльза уже на факультетском праздновании устала, поэтому в воскресенье на друзей вообще смотреть не могла, но старалась радоваться вместе со всеми. Шло время, занятия в дуэльном клубе закончились и должны были продолжиться только после рождественских каникул. С квиддичной командой Джек поступил так же, поэтому в последнюю неделю обучения по вечерам они были абсолютно свободны, да и днем учиться настроения не было ни у кого. Приближалось Рождество, в большом зале поставили рождественскую ель, коридоры и классы украсили венками омелы и мишурой, и везде витал дух светлого праздника. Эльзе же все приходили тревожные письма из ее родной страны. Адресантами являлись бывшие советники ее отца, именно они были ярыми противниками нынешней власти – Коллегиального совета – и тайно собирали вокруг себя недовольный народ. Эльзе показалось странным, что их пощадили, но они уверили, что попали под жесточайшую опалу и сами скрываются ничуть не меньше ее самой. Они писали обо всем, что им удавалось узнать о нынешних действиях узурпаторов. Новостей было немного, но были важны и мелочи – в Хогвартс информация из внешнего мира поступала не иначе как через письма и прессу, но в Ежедневном пророке почти не писали о магловской войне, и еще меньше можно было узнать других странах Европы. Прессу своей страны было выписывать в Хогвартс опасно, да и незачем, ее информаторы и так прилагали вырезки самых важных статей. Так или иначе, она узнала, что ее государство пока сохраняло нейтралитет по примеру остальных стран Скандинавии, да и война только подольет масла в огонь народного недовольства. Однако, пока она училась в школе, эти стены защищали ее от внешнего мира и его проблем, у нее впервые в жизни были друзья, и она так хотела хотя бы полгода провести как обычная волшебница, не обремененная тяготами бытия свергнутой принцессы.

* * *

Как-то раз, за несколько дней до каникул, они всемером шли по коридору, смеясь над рассказом Флина об объявлении результатов по контрольной по трансфигурации, он отлично пародировал Дамблдора, который всё занятие по-доброму насмехался над результатами Джека. Тот лишь притворно дулся, будто ему неприятно это все слышать. Когда Флин закончил, Джек, поглядев в окно, разочарованно сказал: – Что-то природа не собирается радовать нас снегом, уже двадцатое, а был лишь небольшой снежок в первых числах. – Хочешь исправить ситуацию? – хмыкнул Иккинг. Джек расцвел улыбкой, обрадованный, что друзья поняли, к чему он клонит. – Да! Идемте! – восторженно воскликнул он и заспешил к лестнице, ведущей к выходу из замка. – Подожди, Джек! Нам нужно тепло одеться, – сказала Астрид, – Как-то совсем не хочется проваляться все каникулы с гриппом. – Тогда вперед! – нетерпеливо ответил Джек, – Мы с Эльзой ждем вас снаружи. Эльза на него удивленно посмотрела, когда все разошлись. – Мы с Эльзой? – улыбнулась она, приподняв бровь, – А что если, я тоже хочу одеться? – Зачем? – протянул он. – Чтобы чувствовать себя такой же нормальной, как и все, например? – предложила она. Они вышли из замка. – Но ты и так… – Джек осекся, затем посмотрел на нее оценивающе и широко улыбнулся: – Нет, зачем же тебе быть нормальной, если ты такая восхитительная? Эльза могла бы продолжать спор, аргументируя свою позицию тем, что ей ее силы всю жизнь мешали, и лучше всего она себя чувствовала, когда делала вид, что все нормально. Так же она могла сказать, что это только для него она нормальная и даже восхитительная, все остальные, кто встречался с ее силой, утверждали, что она чудовище, но не стала, пораженная масштабами его силы. С неба начали сыпаться крупные хлопья снега, довольно быстро покрывая землю. Они стояли в отдалении от замка, ближе к озеру, и видели, что Хогвартс тоже попадал в зону действия его магии, да и вообще, снег шел везде, покуда хватало глаз. Эльза завороженно смотрела на медленно опускающиеся хлопья и не могла отвести взгляда от той красоты, что ей открывалась. Джек насмешливо посмотрел на нее, мол, смотри, от чего бы ты с радостью отказалась, и вдруг азарт взыграл в ней, она хитро взглянула на Джека, и решила продемонстрировать фокус, один из которых разучила еще в детстве, когда у нее не было того страха перед ее силой. По ее одежде вверх пошла изморозь, покрывая ее толстым, пушистым слоем инея. Когда Эльзе показалось этого достаточно, она щелкнула пальцами, снисходительно глядя на потрясенного Джека, иней осыпался, открывая белую недлинную дубленку, отороченную мехом, юбку чуть ниже колена да симпатичные белые сапожки. Эльза, усмехнувшись, поправила косу, уложив ее на одно плечо, и набросила широкий капюшон дубленки на голову. Джек выдохнул полувосхищенно, полунасмешливо: – Первое, что ты сделала, чтоб осознанно продемонстрировать свои силы, это наколдовала себе одежду. Вау. Эльза рассмеялась, пожав плечами. – В конце концов, я же девушка. – Эльза! – воскликнула подбежавшая Рапунцель и приобняла кузину: – Как давно ты этого не делала! Я уже думала, что ты разучилась. За ней шли остальные друзья, когда они приблизились, Мерида восторженно произнесла: – Джек, тут так красиво. Каждый год восхищаюсь! – Ну, все-таки не каждый год мне выдается возможность, – смущенно произнес Джек. Потом он прищурился, слепил снежок и, подкинув, спросил: – Ну что? В снежки? Я и Эльза против всех! И уже хотел, было, кинуть, как Рапунцель его остановила: – Джек, ты издеваешься, мы тебя и одного перебороть не можем! – все согласно покивали ее словам, а она продолжила: – Да и к тому же Эльза знает другой способ развлечения. Друзья внимательно посмотрели на Эльзу, Джеку тоже было ужасно интересно, что еще она умеет, а Эльза задумалась, что имела в виду Рапунцель, свои силы она уже лет восемь как не использовала для развлечений. Рапунцель прошептала ей: «Горки!» И Эльза стукнула себя ладонью по лбу: «Точно!» И, не теряя больше времени, подобрала юбку, чтоб не мешалась, и с размаху топнула ногой. К слову, никогда она не выглядела менее утонченной, чем в такие моменты. Под ее ступней появился лед и тут же начал расползаться под ноги остальных, превращаясь в ровный большой прямоугольник, вокруг которого образовался невысокий бортик. Потом они все почувствовали движение вверх, платформа начала подниматься, все больше возвышаясь над землей. Одновременно с этим от платформы отходили с одной стороны массивные ступени, а с другой – наклонное полотно, которое, собственно, и являлось горкой, вся конструкция была покрыта толстым слоем инея, пока росла. Но, когда они оказались на вышине примерно двух этажей, Эльза посчитала, что этого достаточно, и иней осыпался, как недавно это произошло с ее одеждой, открывая их взору блестящий ровный лед и изящную отделку без единого изъяна. Все кроме Эльзы восхищенно подошли к краю горки, глядя на гладь, уходящую вниз от их ног. Но Джек не забылся, и, наскоро наколдовав внизу хороший сугроб, заставил ветер хлестнуть его друзей по ногам, чтоб все подскользнулись и, упав, сразу же поехали по горке, отчаянно визжа и хохоча. На платформе удержался только он, и Эльза, стоявшая в стороне. – А я и не пробовал делать горки, – усмехнулся он, и, сам, спрыгнув на горку, преодолел весь путь, скользя на ногах, и подъезжая к образовавшейся куче тел внизу, смеющихся и копошащихся в попытке разобрать, где чьи руки и ноги, он оттолкнулся от горки, ловко эту кучу перепрыгнув. Эльза же сразу просекла свою ошибку, и, стоило ей только захотеть, как скользкая платформа стала более шершавой от инея. Сделав это, она спрыгнула на горку следом за Джеком и, по его примеру, так же перепрыгнула своих друзей, угодив прямо в его объятья, оказавшись на земле. Десяти минут хватило остальным ученикам Хогвартса, чтобы увидеть творящееся за окном и выбежать на улицу, чтобы принять участие в катании на горке и поиграть наконец за весь декабрь в снежки. В итоге Эльзе пришлось воздвигнуть еще пару горок, и даже Джек освоил это искусство, сделав одну, но суперкрутую самостоятельно. Из замка на это всё смотрел еще один человек, для которого было тревожным видеть зарождающееся бесстрашие в Эльзе, но и уровень ее сил его потрясал. Он подумал, что в этом нет ничего страшного, и даже будет определенная польза, если она переймёт от Джека некоторые черты, а уж после каникул он, Питч, займется ею, ведь в конце концов, страх, живший в душе с самого детства, так просто оттуда не вытравить.

* * *

Через несколько дней они уже ехали в Лондон. В купе Хогвартс-экспресса всемером им было довольно тесно, но кое-как они разместились. На Рождество к Рапунцель ехали только Эльза и Джек, а остальные же собирались встретить праздник с родителями и прибыть в дом Рапунцель после. Так же к праздничному ужину должны были явиться Анна, Кристоф и Ханс. Эльза была против последнего, но Анна наотрез отказалась ехать без него, тем более родители Рапунцель приглашали всех ее друзей, и Эльзе ничего не оставалось кроме как согласиться на это. Всю дорогу они провели, обсуждая предстоящие праздник и каникулы. А Эльзе неожиданно открылось одно из обстоятельств жизни Джека, которое никогда прежде не всплывало ранее: он был сиротой с двенадцати лет, когда умерла его мать, чистокровная, но бедная волшебница, и поэтому он проводил праздники либо в Хогвартсе, либо в семье одного из его друзей. Чаще всего его звал к себе Флин, но каникулы они со второго курса проводили все вместе. Эльза была опечалена, услышав это и поняв, что узнала об этом так поздно, но с другой стороны ей самой приходилось многое держать в секрете, можно ли обвинять в скрытности человека, который почти ничего не знал о ней самой? На перроне друзья быстро попрощались, родители Рапунцель уже встречали ее, Эльзу и Джека. Эльза их помнила еще с тех времен, когда они всей семьей гостили в Эренделле в королевском замке. Мистер и миссис Гринберг были все такие же улыбчивые и сердечные, но вместе с тем статные и величественные, какими она их всегда знала. Давно она их не видела, и была рада снова встретить. Когда ребята к ним подошли, миссис Гринберг обняла сначала свою дочь, а потом и Эльзу: – О, Эльза, я так рада тебя увидеть, мы так за тебя беспокоились! – проговорила она, крепко держа племянницу в объятьях. – Ты сильно выросла с нашей последней встречи, Эльза, – улыбнулся в усы мистер Гринберг. Он предпочел не продолжать слова жены о беспокойстве и вместо этого сказал: – Ну что ж, давайте, поспешим, через полтора часа прибывает Анна с ее друзьями через портключ прямо в поместье. На выходе с вокзала их ожидали две машины с водителями, родители Рапунцель устроились в одной, предоставив дочери и ее друзьям другую. Для того, чтобы попасть в поместье нужно было проехать по магловскому Лондону до небольшого городского дома, за фронтальной дверью которого был вход в загородное имение. Эльза с самого детства не была в рождественском Лондоне, поэтому проезжая по украшенным улицам не уставала восхищаться видами из окна, война пока совсем не потревожила мирной жизни лондонцев. Добравшись до поместья Эльзе с Джеком показали их комнаты, чтоб те передохнули десять минут с дороги, а потом им надо было спуститься в холл, встречать Анну. Этот особняк был воистину великолепен: просторные залы, длинные коридоры, но при этом никакой перегруженности роскошью. Всё тут было элегантно и основательно, как и пристало древнему аристократическому роду, девушку из которого не постеснялись взять в королевскую семью Эренделла. Тут было всё, как и привыкла Эльза у себя дома. За время нахождения в Хогвартсе она начала терять ту стать и надлежащую наследнице королевской семьи отстраненность, которые ей прививали с детства, и теперь она это поняла. Быть может, это и не так уж плохо, это, во всяком случае, помогло ей прийти в себя после смерти родителей и завести друзей, которые немало ей пособили в этом, особенно Джек. Смутное беспокойство жило у нее в душе по поводу него: она была намерена вернуть себе корону, но что она будет делать со своими чувствами после? Переодевшись, Эльза посмотрела на себя в зеркало, отражение смотрело на нее неуверенно, она рассердилась и прогнала это выражение с лица. Ей еще надо понять, что за птица этот Ханс. К назначенному времени они все спустились в холл, куда и должна была прибыть Анна. Точно в срок раздался хлопок, и трое человек приземлились на блестящий паркет. Анна с радостью огляделась, отмечая и Рапунцель и ее родителей, но засияла она при виде Эльзы и бросилась ее обнимать, восторженно смеясь. Но долго это продолжаться не могло, она взяла себя в руки и, поприветствовав дядю, тетю и кузину, представила своих друзей. Кристоф просто и вежливо поздоровался, но Ханс посчитал своим долгом галантно поклониться и поцеловать руки сначала хозяйке дома, потом Рапунцель, а потом и Эльзе. Подходя к последней он промолвил: – Ваше высочество. В этот момент у каждого были свои эмоции по поводу этого обращения: у Эльзы побежали мурашки по коже, а от нее самой пошла изморозь, Анна хлопнула себя ладонью по лбу, она даже не подумала предупредить своих друзей, что Эльза держит в тайне свое происхождение, Кристоф, понимавший это и без предупреждений, неодобрительно прищурился, мистер Гринберг, которому изначально не понравилась эта показная галантность, был солидарен с Кристофом, миссис Гринберг опустила взгляд, а Рапунцель наоборот – встревоженно посмотрела прямо на Джека. Джек было не поверил, но глядя на реакцию других, понял, что не ослышался. Из-за шока странное поведение Эльзы не сразу сошлось с открытым ему фактом, но кое-что он понял, например, почему она так была против их сближения: все же она принцесса, а он - сирота без рода без племени. По крайней мере, для него это было очевидно теперь, он кивнул самому себе, соглашаясь с этим. Он не знал пока, что формально у нее титула сейчас не было, и даже более того, она была в розыске, как угроза нынешней власти. Но долго молчание не могло длиться, только не в этом доме. Взяв себя в руки, миссис Гринберг любезно проговорила: – Дорогие вновь прибывшие гости, сейчас наши домовики покажут вам ваши комнаты, а потом мы ждем вас в восточной гостиной, откуда мы все пойдем на ужин. Не задерживайтесь, я, надеюсь, выражу общее мнение, сказав, что все мы очень проголодались. Анну, Кристофа и Ханса увели домовики, а все остальные последовали за хозяевами в восточную гостиную. Как миссис Гринберг, пока они сидели на невысоких диванчиках, не пыталась разрядить обстановку, компания ей попалась молчаливая, помогала только Рапунцель, да Эльза сохраняла невозмутимость, постоянно, однако, ощущая на себе испытующие взгляды Джека, который явно обдумывал, что услышал. Вскоре в гостиную зашли Анна с друзьями, и они все вместе прошли в столовую. За ужином атмосфера разрядилась, по крайней мере у миссис Гринберг были охотные собеседники, которые поддерживали разговор. – Ханс, Кристоф, могу я поинтересоваться? – начала она. – Не поймите меня неправильно, мы рады принять вас в нашем доме, но почти все друзья Рапунцель и Эльзы Рождество будут праздновать в своих семьях, причина Джека быть с нами завтра на праздновании нам известна, но что же побудило вас оставить ваши семьи в этот праздник? Ханс с готовностью начал отвечать, и при первых же его словах Эльза напряглась. – Я тринадцатый сын в моей семье… – Кристоф, писавший ей осенью о подозрительности действий Ханса, посмотрел на нее и кивнул, мол, о чем я и говорил. – И так не люблю это многолюдное, шумное празднество у меня дома, что с радостью ухватился за возможность отметить Рождество с моей дорогой подругой. И теперь я точно знаю, что не прогадал, с такими приятными хозяевами как вы. Миссис Гринберг любезно улыбнулась, и повернулась к Кристофу, ожидая его ответа, он не сразу сообразил, что от него тоже ждут объяснения. Он, в отличие от Ханса, не готовил свой ответ заранее, да и сказать, что он не доверяет другому гостю Анны, и поэтому отправился с ними, было нельзя. После некоторого молчания он ответил: – Для меня достаточной причиной было желание отмечать этот праздник с Анной, – немногословно ответил он, но миссис Гринберг этот ответ устроил, и она перевела разговор на учебу. Когда все отправились спать, Анна пришла к Эльзе в комнату, где они наконец смогли поговорить с глазу на глаз, смогли поплакать вдвоем о родителях, ведь ни одна из них из-за соображений безопасности даже на похоронах не смогла присутствовать, не то что встретиться и разделить горе. Но Анна не была бы Анной, если бы не сказала с улыбкой, утерев слезы через некоторое время: – А этот твой Джек – такой душка! Эльза тоже улыбнулась, и с готовностью стала рассказывать о своих новых друзьях, лишь бы поскорей отвлечься от плохих мыслей. Анна в ответ также поведала ей о Хансе, а также с грустью призналась, что Кристоф ему совсем не доверяет. Эльза вовремя прикусила язык, когда возникло желание сказать, что он действительно доверия не вызывает, нужно было что-то существенней показной галантности и факта, что он тринадцатый сын в своем семействе, иначе б Кристоф давно переубедил Анну.

* * *

На следующий день в сочельник Рождества хозяева дома и их дочь хлопотали, организуя праздничный ужин, а гостям они поручили расслабиться, пить чай с корицей или какао с зефиром, общаться и развлекаться, как только душе угодно. Поэтому гости разместились в одной из гостиных, скрупулёзно и точно исполняя это указание. Кристоф с Джеком быстро нашли общий язык и сели играть в шахматы, Анна и Ханс общались и шутили друг с другом и с игроками, Эльза же прихватила с собой книжку из библиотеки и большую часть времени читала, слушая краем уха разговор. Но вдруг воцарилось молчание, и Эльза подняла голову на друзей: напряженная шахматная партия подходила к развязке и поэтому зрители замолкли, наблюдая. – Расскажи, Ханс, поподробнее, пожалуйста, – начала Эльза вдруг, посчитав момент удобным, – О своей семье. Ты, как я уже слышала, тринадцатый сын в семье, а кто твои родители? Быть может, твоя фамилия мне покажется знакомой? Ханс моментально отвлекся от игры, и повернулся к Эльзе. – О, уверен, что моя фамилия действительно покажется тебе знакомой. Я несколько раз бывал даже на приемах у вас в королевском замке, – Эльза удивленно вскинула брови, а Ханс продолжил, видя ее реакцию: – Я принц Южных островов, поэтому и так сильно сочувствую вам в том, что вы потеряли трон… Прислушавшийся Джек от неожиданности сделал неверный ход и оставалось лишь вопросом времени, когда Кристоф ему поставит мат. И Кристоф, и Анна, однако, заметили его реакцию. А Эльза понятия не имела, как реагировать на такое сочувствие. Она сидела к Джеку спиной, но прекрасно осознавала, что тот сейчас думает. Как много он не знал, до него только сейчас начали доходить слова Рапунцель о том, что стихийная магия далеко не самая главная проблема Эльзы. – Благодарю за участие, – в конце концов промолвила Эльза, желая закончить вмиг ставший неприятным разговор. Но теперь уже Ханс хотел поговорить о семье, правда немного в другом ключе. Он еще вчера вечером получил строгий наказ от Анны, не распространяться о ее и Эльзы происхождении в присутствии других друзей Эльзы, и это был по сути самый удобный момент поговорить с ней об этом. – Меня вот давно интересует вопрос… Я уверен, вы всенепременно отвоюете трон у узурпаторов, но что вы будете делать после? Вам нужно будет продолжить королевский род, и тебе, Эльза, придется выйти замуж за достойнейшего человека, благородных кровей к тому же… – он напустил на себя вид задумчивой рассудительности и невзначай посмотрел на Джека. Тот вспыхнул, у него в мозгу крутилось лишь: «Скользкий ублюдок, предлагаешь свои услуги?!» А потом Ханс, непосредственно улыбаясь, продолжил: – Есть кто-нибудь на примете? Кристоф так и не походил после неудачного хода Джека, его мысли были аналогичны мыслям соперника по игре, да и Эльза сразу сообразила, что именно Ханс имеет в виду. Он наверняка сразу же заметил чувства Джека к ней, которые тому и в голову не пришло скрывать, и только Анна поверила в бесхитростный интерес своего друга. Не ответить было бы грубостью, и только задумавшись над этим вопросом в поиске ответа, Эльза поняла еще кое-что: Ханс метко озвучил те неясные страхи, о которых она даже думать себе не позволяла, и, подойдя к вопросу практично, с точки зрения будущей королевы, она осознала, насколько прост ответ. – Понимаешь ли, Ханс, – мягко начала она, стараясь скорее смягчить свою боль от этих слов, нежели беречь его чувства: – Если я стану королевой, то, получается, я не выйду замуж, а если я выйду замуж, то вряд ли будучи королевой. Есть обстоятельства, которые взаимоисключают эти два события и которые слишком долго объяснять. Джек при этих словах ошарашено на нее посмотрел - он понял первое утверждение: если Эльза станет королевой, то ей действительно нужно выйти замуж за благородного человека, что, понятное дело, ей кажется невозможным, если она не хочет убить своего суженного в первую брачную ночь. Но что она имела в виду, говоря, что муж у нее может быть?! Неужели она рассматривала вариант…. Да не может быть! Джек недоверчиво пытался найти ошибку, которую он допустил в своих измышлениях – он уже привык не надеяться на ее любовь. Ханс тем временем ухмыльнулся. – Значит, получается, в любом случае продолжательницей рода станет Анна? А при втором варианте, еще и королевой? – Получается, так, – холодно ответствовала Эльза. Что-то ее подбивало добавить: «Но, если ее мужем станешь ты, королевой ей не быть». Но она сдержалась, понимая, что пока он свои намерения не выскажет прямо, ее агрессия будет безосновательной. Снова воцарилась тишина. Джек, посмотрев на шахматы, осознал свой прокол, и поэтому, видя, что Кристоф не собирается ходить, предложил ничью. Они пожали руки. Анна, сказав, что ужасно хочет какао, вызвала домовика, к ее заказу подключились и все остальные, и домовики засуетились, накрывая кофейный столик между расположенных друг к другу диванчиков, на которых разместилась вся компания. – А пойдемте после на улицу? – спросила Анна, мечтательно глядя на снег за окном. Во Франции в этом году почти не было снега, по крайней мере на территории ее школы. Все поддержали эту идею и только Ханс сказал: – О, Анна, если ты не против, я останусь в доме, быть может, помогу нашим хозяевам в их хлопотах… – Хорошо, – просто сказала Анна, ее мысли сразу же переметнулись на предстоящее развлечение, она подумала, что Эльза за эти несколько месяцев смягчилась, тут ей пришло что-то в голову и она, радостно пискнув, повернулась к сестре: – А помнишь Олафа?! – Ну, как его можно забыть, – с улыбкой ответила Эльза. – Кто такой Олаф? – недоуменно спросили все трое парней одновременно, хотя и немного вразнобой. Анна и Эльза хитро переглянулись. – Он любит жаркие объятья! – торжественно произнесла Анна, и, увидев возмущение друзей, сестры рассмеялись. Вскоре и Джек, и Кристоф, и даже Ханс, глядевший из окна, поняли, что Олаф – это всего лишь снеговик. Джеку все больше хотелось поговорить с Эльзой тет-а-тет, но он никак не мог словить момент, в конце концов, подарок ей он собирался подарить наедине перед завтраком, тогда они и поговорят. Ужин прошел волшебно, однако, помимо уютной семейной обстановки, которую Гринберги сумели создать, несмотря на количество гостей, да потрясающе вкусной еды, ничего примечательного в нем не было, и после еще одних посиделок в гостиной, теперь уже с хозяевами дома, все разошлись спать. Эльзу быстро сморил сон, благодаря количеству глинтвейна, что она выпила, и она не успела даже побеспокоиться, может, то, что она задумала, – это не самый подходящий подарок на Рождество для Джека? Но в любом случае было уже поздно что-либо менять.