Жаркие. Зимние. Хоккейные

      Победители сжимают друг-друга в сердечных тисках, больно и до хруста в костях. Руки дрожали, но не от усталости, а от страха перед неизведанным. Глаза, блестящие от подступавших слёз блаженства, глядели куда-то далеко-далеко вверх, дальше, чем своды арены.       Ещё долгое по их меркам время, огромная кучка хоккеистов в алом не могла встать в ряд для награждения медалями. Небольшого размера, с золотым и серебряным покрытием медали искрились в лучах фонарей, тем самым подзывая к себе своих счастливых обладателей. Девушки, одетые в красивые ярко-цветочные платья немного волновались, держа в дрожащих ладонях на специальных подушках эти самые медали.       Наконец, после громких поздравлений, под аплодисменты трибун обе команды — Россия и Канада — встают напротив друг-друга, выстраиваясь в ряд. Одни всё ещё были под пеленою радости, тихонько кладя руки друг-другу на плечи и о чём-то лепетали. Вторых же покорила невозмутимость, граничащая с великой скорбью, так им хотелось побыстрее получить злополучные медальки и убежать куда-нибудь подальше от болельщиков, которые несмотря на поражения, были зрителями благодарными.       По всей арене шумными волнами пронёсся голос диктора, который сейчас будет перечислять победителей и серебряных призёров Олимпиады. Хоккей — был завершающей завитушкой в красивом узорчатом турнире, последним лоскутком пёстрого одеяла, подобие которого изображено на всех медалях Зимних игр. Помощницы двинулись за представителями олимпийского комитета, а те, в свою очередь, надевали на шею игрокам симпатичные кругляшки. Кто-то впервые ощутил на себе приятную тяжесть, а кому-то данное ощущение давно не в диковинку.       Овечкин разглядывает медаль, будто сквозь микроскоп. Финал оставил ему приятное впечатление: наконец-то его помощь сборной не была напрасной. Еле прошмыгнув сквозь хвалёную канадскую защиту, Алекс штурмом пробил Кэри Прайса. Вратарь не дрогнул, но за маской вряд ли возможно заметить тот ужас, пробежавший по его глазам. Всё останется на своей совести, и так в глубине души считал каждый игрок. Саша ненароком поймал на себе взгляд Кросби. Застывшие глаза каштанового оттенка показались ему добродушными. Впервые он начинал понимать, что на самом деле значит уважение в лице соперника. Ови засомневался: а был ли Сидни ему соперником…?       Нападающий оглядывается по сторонам: совсем ещё молодые ребята во всю хвастаются своими первыми важными наградами, а более возмужавшие спокойно воспринимают эти вещи, и это только лишь на виду у тысячи фанатов. Овечкин не хочет, что бы это прекрасное мгновение заканчивалось так быстро, а самым лучшим способом продлить его было ещё раз повторить успех, но уже на следующих Играх. Со сборной он уверен, что ещё обязательно увидится. Время неумолимо идёт, и он познакомится там с новыми лицами, которым в скором доверит эту команду, ведь хоккейный век не столь долог.       Опечаленными от бешеной усталости глазами смотрел в свою медаль Бобровский. «Медаль — сугубо его заслуга!» — так скажут очередная горстка хоккейных экспертов, но вратарь считал иначе, стараясь не преувеличивать свою ключевую роль в сборной. В этой игре он пережил многое: суровые толчки огромных по габаритам канадцев, неприятно трясшиеся от бросков штанги, шальную шайбу, забитую Тейвзом в тот момент, когда Сергей был чуть далеко от ворот и никак не смог бы выручить в такой ситуации. Как же его выручали полевые, когда казалось, в самым непредсказуемый момент, канадцы могли решить исход матча в свою пользу. Теперь вратарь вертел в руках свою заветную медаль и слушал очередной поток быстрых лестных фраз от своего бэкапа.       Чуть поодаль от них стояли парни, на игру не переодетые, практически не игравшие на турнире, но даже в таком формате они были частью команды и поддерживали ребят как могли. Пока скромный Ерёменко переминался с ноги на ногу, Тихонов-младший с плохо скрываемым восхищением говорил Никулину с Медведевым, что будь его воля, отдал золотые медали всем российским спортсменам за их нелёгкие труды. За эти слова над Виктором немного подшучивали, мол он само воплощение доброты и роскоши.       Канадцы смотрели на своих соперников так, как и подобает представителям одной из великих хоккейных держав мира. Прищуренным, надменным и слегка оценивающим взглядом. Казалось, что вне победного пьедестала они безразличные и жестокие ко всему. Но в их глазах было что-то притягивающее, благородное, благодарное. С самого детства хоккей был для этих парней чуть ли не второй религией, которую они почитали так же страстно, как любовь к ближним. И по закону подлости, чем больше канадцы привязывались к хоккею, тем сильнее переживали горечь от проигрышей. Любой исход, кроме победы, считался поражением.       Это был бесстрашный вихрь алых кленовых листьев, но этим вечером их раскромсали в клочья. И в этот жестокий миг в них что-то резко потухло и переменилось. Во всякой религии существует некое мнение, что чужую религию нужно уважать. На хоккейном льду всё было идентично. Даже в столь тягостный час окутанные лёгкой дымкой зависти и злобы, хоккеисты сборной Канады не забыли данное их великими предшественниками правило, что каким бы не был исход, в первую очередь нельзя забывать об уважении, чести и достоинстве, присущим им. Пускай их взгляд был полон медвежьей тяжестью, он излучал благодарность к своим извечным соперникам. России оставалось ответить тем же. Поэтому, приступая к рукопожатиям, обе команды дружески похлопывали друг-друга по плечу, а некоторые и вовсе обнимались, обмениваясь поздравлениями.       — Поздравляю, капитан с пелёнок! — искренне улыбается Малкин своему одноклубнику с «Питтсбурга».       — Можем теперь вместе хвастаться медалями. Да, Джино? — Сидни несмотря на произошедшее, был весел, а за своего коллегу его брала гордость. И одновременно с этим его одолевало сожаление по одному поводу.       — Стоит вас всё-таки помирить… — пробурчал про себя Кросби, подходя к следующим игрокам. Если тебя считают образцом для подражания, то стоит частенько соответствовать ему, без плохих и корыстных предпосылок. Сид всегда таким был, и за столь галантное и благое поведение поплатился прозвищами вроде «нытика» и «плаксы».       Одна сборная постепенно исчезала со льда, вторая вновь собралась в могучую кучку для небольшой фотосессии. Через некоторое их будут ждать прожорливые до каждого слова журналисты, где самым популярным объектом СМИ будет улыбчивый и храбрый парнишка Валера Ничушкин, чья шайба стала решающей.

***

      Финальным аккордом будет последнее чествование на закрытии Игр, вместе с остальными олимпийцами, от фигуристов и до биатлонистов. Они будут символами очередной волшебной сказки, где каждый персонаж имеет свой собственный конец этой истории, и извлекает для себя какую-то пользу, опыт. И каждый уважающий их тяжёлый труд человек не полениться мысленно отблагодарить спортсменов за те захватывающие моменты, которые они всецело дарили им.       Кто-то стоя поаплодирует олимпийцам за их великое самопожертвование. А кто-то украдкой смахнёт слезу, наблюдая, как олимпийский Мишка тушит своим ледяным дыханием факел с бесценным огнём под мелодию из фильма «Свой среди чужих, чужой среди своих», и кажется, что тогда многие не скрывали нахлынувших эмоций в этот трогательный момент. По меховой щеке Мишки скатилась крупная слеза, как явное напоминание о летних Играх в 80-е года. Напоследок. Чтобы никто не забывал, каково это — быть желанным гостем на домашней Олимпиаде.       Так завершилась очередная славная история, перелистнулась очередная страница главы в душах миллионов, но сказка продолжалась…