Победитель

Не знаю, что было дальше. Очнулся я у себя в комнате. Рядом сидела встревоженная мама, на тумбочке стояли какие-то лекарства. Голова болела, и очень хотелось пить. Спасибо тебе, папочка, за сотрясение! - Как ты себя чувствуешь? – спросила мама. - Всё хорошо, не волнуйся, - соврал я. - Тогда потрудись объяснить, почему ты раньше не сказал мне, что отец поднимает на тебя руку? - А надо было? - Издеваешься, да? Развелись бы уже давно! Моему ребенку такой отец не нужен! Я чуть с ума не сошла, когда увидела, как он тебя ударил, а ты упал на пол, ударившись о стол! У меня сердце едва не остановилось, Никита, а ты ещё и спрашиваешь? - Прости, - извинился я и хотел встать, налить себе воды. Мне это не удалось: голова дико закружилась, и я упал обратно. - Никита, ты меня снова обманываешь? – тут же среагировала мама. – Впрочем, лежи и молчи! Я вызову скорую. - Мам… - Не мамкай!.. Вот так я и просидел, точнее, пролежал полторы недели дома. Отец больше не появлялся, мама велела не напоминать ей об этом «двинутом недоразумении». Я и сам не горел желанием вспоминать о нём, а уж тем более видиться с ним. Ещё мама сказала, что рисунок очень хороший, глаза вовсе не раскосые. Ей я верю больше: она закончила в своё время художественную школу. От неё у меня и был этот талант. Пытался читать «Мы». Ничего не смог понять. Очень странная форма подачи, мысли непонятные, порой, смысл уловить невозможно. Однако зацепила одна фраза: «Идеальная несвобода». Одна героиня, с какой-то латинской литерой, напоминает мне Юлю. По Юле я скучаю безумно. Жду не дождусь, когда увижу её снова, конечно, если она соизволит прийти в школу… Оказалось, что иногда счастье посещает и мою улицу: детка пришла в школу на следующий день, после моей выписки, если это можно так назвать. О секции и физкультуре на время придётся забыть. Сначала меня это расстроило, но, когда я увидел вместо Гэ Дэ Феликсовича в спортзале, растравиться я тут же передумал! Что вообще происходит? Куда делась Гэ Дэ? Дурдом! На Юлю больно смотреть. Выглядит она уже не так плохо, как при наших последних встречах, но всё такая же грустная. Похоже, не у одного меня проблемы. Вся школа считает меня изгоем. Расстроен ли я? Нет! Я избавился от Кристины! Пусть теперь Шорохову красит мозги в розовый, а с меня хватит! Натерпелся. Такое чувство, что стало легче дышать. Не надо никем прикидываться, можно даже к Юле подойти, но прежде что-то сделать с мексиканцем! Убить, например. Если меня не убьют раньше. Фингал уже один урод успел поставить, а сколько толкнули меня сегодня – лучше промолчу. Они специально время выбрали? После сотрясения мне новых драк как раз не хватает! Где же Юля? Я вышел в шумный коридор, меня опять кто-то толкнул, но это неважно, ведь я заметил её… Почему? Почему от неё ни на шаг сегодня не отстают эти фрики и мексиканец? Заговор масонский, одним словом, а не день. А смотрят-то на меня как! Я восьмое чудо света? Или двуногий крокодил? Мексиканец! По взгляду вижу, что и ему не терпится меня побить. Не получится, придурок! Не решишься. Тебя тут же выгонят из школы, а, значит, давить Юле на мозги уже не получится. Как она его терпит? По-моему с её характером это нереально! Наверное, любовь. Нет. Не может быть. Не любит она его. Неужели, мексиканец ещё не понял этого? А Юля? Не может ему намекнуть как-нибудь? Хотя, её поведение ярче всяких намёков. Да уж… Бондаренко и впрямь девственник во всех смыслах этого слова: мозг у него тоже целомудренный! На информатике она сидела через несколько человек от меня, напротив, рядом с мексиканцем. Мы писали самостоятельную. Я не мог до сих пор оправиться от сотрясения: растерянность, слегка замедленная реакция на происходящее. Врач сказал, такое бывает. Лишь бы у меня длилось это недолго. Вот и сейчас не мог понять ни строчки из написанного. Приплыли!.. Мой взгляд случайно упал на Юлю. К моему удивлению, она тоже смотрела на меня. Какие у неё глаза! Бездонные и такие грустные, словно молящие о помощи. Вижу, ей очень тяжело сейчас. Жаль, я не знаю, что с ней происходит, зато понимаю, что ни мексиканец, ни Каткова, ни Шувалов и тем более Емелин – никто не может ей помочь. Кстати, о мексиканце. Зачем я про него вспомнил? Ведь есть же чудесная народная мудрость на такие случаи! Как он на меня смотрел! Точно пытался убить взглядом! Не стоит, мексиканец, не стоит, всё равно не получится. Не надо думать, что я весь такой рафинированный. Я и похлеще прессинг испытывал, чем твой. А вот бить кулаком по столу не надо! Идиот несчастный! Сожри пять килограмм шоколада! У меня едва глаза не выпали, а бедная Юля чуть со стула не упала! Я не мог больше на это смотреть. Останусь здесь ещё минуту и, наверняка, кое-кому врежу! Плевать на сотрясение! Нет, все же не нужно. Маму жалко. Плевать я хотел, что двойку мне поставят! Я сидеть тут не могу! Я сдал пустой листок и вышел из кабинета. Как же хорошо в коридоре! - Маевский, стой! – за мной по ступенькам сбежала Юля. Зачем она пошла за мной? Нужно признать, что при всей своей притягивающей искренности и живости Юля довольно-таки…непростой человек. Она себе на уме. Большая интригантка, придумывающая весьма изощрённые мести. Взять хотя бы ту историю с раздевалкой. Вряд ли Кристина сама додумалась бы до такого, её явно кое-кто надоумил. Я не был удивлён, узнав, что в этом замешана Подольская, вполне в её духе, я ещё легко отделался даже, а вот Строганова… Не ожидал я от неё такого! Зачем я с ней тогда помирился? Мог бы раньше от неё отделаться. Остаётся лишь утешать себя тем, что теперь она от меня отстала наверняка! - Ты ручку забыл, - протянула мнё её Юля. Тоже не выдержала и ушла. Не верю я, что она только ради ручки вышла, буквально вылетела за мной. - Зачем ты пошла за мной? – сама прямота! Не всем же уметь интриги плести, как ей. - Я…, - она не успела ответить, звонок мобильного помешал ей сделать это. Воспользовавшись моментом, я ушёл. Сбежал. Позорно сбежал от девушки, которая мне нравится. Чувствую себя полнейшим кретином и…лузером. Впервые в жизни! Впервые я боюсь что-либо сделать. Весь день прошёл, словно в тумане. Спроси меня сейчас, что сегодня было? Не отвечу. Ничего не помню и не понимаю. - Никита, у тебя всё впорядке? – не выдержала мама. Я понял, что спалился не по-детски. Нужно как-то маску включать, хотя бы немножко. - Всё хорошо, мам, - соврал я. Сотрясение, школа и Юля – как тут может быть всё впорядке? Эти понятия несовместимы с друг другом! - Врёт и не краснеет! – иногда мне кажется, что я живу с полиграфом под одной крышей. - Мама, пожалуйста! – почти взмолился я. Я не железный! - Ладно-ладно! Просто знай, если что, я тебя выслушаю всегда, - сказала мама и скрылась в спальне. Я устало откинулся на диван. Это просто кошмар! Когда всё это закончится? Ненормально ходить в таком подвешенном состоянии, даже если у тебя сотрясение было недавно. Стыдно признаться, но я не выдержал, пошёл на кухню и накапал себе валерьянки. На следующий день я снова был ёжиком в тумане. Слонялся по школе, ни о чём не думал, прогулял парочку уроков. Всё равно отцу уже наплевать, а мама и на километр к школе не подойдёт. Проснувшись сегодня утром, я подумывал не идти в школу, но мозг упрямо твердил, что пойти нужно: этот день будет особенным! Предупреждал бы он ещё, что именно такое особенное произойдёт сегодня? Надо же мне знать: сразу удавиться или пожить можно немного будет? Впринципе, пусть происходит всё, что угодно! Кроме одного, не дай Бог, отец вздумает вернуться! Я этого не переживу! Однозначно! Итак, что же было столь необычного за этот день? Было кое-что. Сам не могу до сих пор в это поверить… - Вот видишь, ты даже уже нормально разговариваешь со мной, Никит… Мне это снится? Она назвала меня по имени? Юля называла меня так только один раз, в спортзале, когда мы поцеловались. Угораздило же каких-то уродов и меня всё испортить тогда! Ненавижу самого себя за это! Выпендрился перед школой, поддержал имидж. Юлю потерял, и, в конце концов, остался один. Она продолжала что-то говорить. Я почти её не слушал. - Знаешь, мне, наверное, придётся уехать отсюда, - голос предательски задрожал, она силилась не заплакать, - поэтому я могу сказать тебе одну вещь. Ты мне, правда, очень нравишься! Даже, несмотря на то, что ты такой порядочный придурок! – выпалила Юля. Что? Я сплю? Ущипните меня! Она сказала, что я ей нравлюсь! Нравлюсь! Неужели? Подожди, Маевский, рано радуешься. Не над тобой ли вся школа издевается? Забыл, какая детка у нас великая актриса и интригантка? Сколько раз ты над ней издевался? Она имеет право тебе отомстить, в том числе и таким изощрённым способом. Нравишься ты ей! Как же! Не она ли у тебя на глазах целовалась с мексиканцем? Бред какой-то выходит. Зачем она его целовала, если ежу понятно, что она его не любит, а теперь признается мне в симпатии? Где у этого человека логика? - Только не надо меня жалеть! – ответил я и ушёл. Я уже говорил, что ненавижу свой мозг? Нет? Тогда скажу. Я и сам идиот! Ничего не мог умнее придумать, чем взять и сбежать! Чёрт!..Отец был прав – вечно я сбегаю от всего. Я шёл куда глаза глядят. Хотелось всё это забыть, а лучше – вернуть всё назад и исправить. Что за бред я ей наговорил? Какая жалость? Юля говорила так искренне! Она ведь тоже мне нравится! В чём проблема? Девушки у меня нет, всей школе на меня плевать, и с родителями проблема разрешилась, получается, виноват-то я сам во всём!.. Валерьянку я решил сегодня не пить. Сказать честно, гадость несусветная! К тому же, узнал, что на мозг она плохо действует. Всё! Тайна моего поведения раскрыта! Валерьянка мне противопоказана, и так дурак. Я сделал проще – лёг спать. Проснулся под утро. Уже обрадовался, что помогло, но меня тут же одолели мысли о, скорее уже вчерашнем, разговоре. Юля сказала, что уезжает… КАК? Почему? Я с ней даже поговорить нормально не успел! Не признался ей! Я должен срочно что-то делать… Например, плюнуть на всё и поговорить с ней в школе! Наверное, самый идеальный вариант. Не уехала она ведь уже? Надеюсь, нет. Еще надеюсь, что её вчерашнее признание - не проявление жалости. На практике мой план провалился. Юли снова не было в школе. Чёртовы масоны! Надоели уже со своими заговорами! Я глубоко вздохнул и перелистнул страницу. Слабак…Неудачник…Тупица…Как так можно? Сказал бы ей всё вчера, и проблем бы сейчас не было! Теперь вот сижу, «сердце в железе», пытаюсь читать книгу. Надо отдать её Юле. Ничего не понимаю! Не для моих мозгов. Феликсович намекнул, кстати, на то же. Хоть кто-то правду сказал! Послышались чьи-то шаги. Кому не сидится на уроках? А может Быстрова или кто из учителей? Как невовремя! Впрочем…плевать я хотел. Я так и не сдвинулся с места. Через секунд пять мимо меня прошла не кто иная, как Юля. Не останавливаясь, она кинула на меня беглый взгляд. Я успел заметить, что она уже не такая грустная… Не знаю, что на меня нашло, но я вдруг вскочил и побежал за ней. Она остановилась, развернулась и пристально посмотрела на меня. Я не знал, нет, я знал, что нужно сказать, но не мог решить как и с чего начать. Я протянул ей книгу, Юля лишь усмехнулась и убрала её в сумку. Мы стояли посреди коридора и молчали, глядя в глаза друг другу. Очнулся я только, когда мы под руку вышли из школы: - Юля, я… Я хочу тебе сказать, что ты мне тоже очень нравишься! Прости, я не решился сказать тебе это вчера. Мне жаль, что тебе придётся уехать… - Я никуда не уезжаю, Никит, - перебила она меня. Я не мог поверить своему счастью. Она никуда не уезжает, она остаётся здесь, со мной! Я смог, я признался ей в своих чувствах. Эмоции переполняли меня, я не знал, что ответить. Я просто поцеловал её. Теперь всё будет по-другому, я уверен. Никому не позволю разрушить моё счастье.