Изменяя историю.

POV. Рюдзаки — Подумай над этим, ведь в противном случае это будет обозначать, что жертва Рем во благо тебя была напрасной, — я знал, что Миса крайне эмоциональный человек, для которого чувства, дружба и привязанность играют большую роль в жизни. Как раз за эти веревочки и нужно тянуть, чтобы добиться информации от девушки. Очень скоро она все расскажет, я чувствую это. Выключив микрофон, я дал возможность передохнуть не только Мисе, но и полицейским, которые также наблюдали за допросом, стоя рядом со мной. Обстановка с допросом давила на них, но по большей части они все еще были под впечатлением от встречи с новым Богом Смерти — Рюком. Попытавшись узнать от него хоть что-то, в ответ мне лишь усмехнулись. Я догадывался на восемьдесят девять процентов, что Рюк будет таким же несговорчивым, как и Рем, и не прогадал с этим. Впрочем он быстро покинул нас, пройдя через стену в неизвестном направлении. Это было к лучшему, ибо состояние полицейских в его присутствии лишь усугублялось. — Сегодня можете уйти раньше, — развернувшись на стуле к детективам лицом, сказал я. У всех них был сильный стресс. А у Мацуды по внешним признакам вообще была паника. Их вычислительные и дедуктивные способности явно были притуплены, а, значит, сейчас они не более чем ненужные балласты в расследовании. — Я никуда не уйду, пока мой сын сидит в камере, — грозно, даже с некой угрозой сказал Соитиро Ягами. Все это время полицейский стоял в дальнем углу комнаты, скрестив руки на груди. Он хоть и пытался скрыть свое импульсивное поведение, но выходило это плохо. Работать в последнее время с ним было все сложнее, Ягами-старший тоже терял хладнокровность в своих суждениях, когда дело касалось Лайта. — Своим присутствием здесь Вы никак не поможете ни расследованию, ни вашему сыну, — попытался вразумить я полицейского. — Не забывайте, у Вас дома также есть жена и дочь, там Вы сейчас нужнее. Что касается Лайта, если будут обнаружены новые улики «за» или «против» него, то я сразу же дам Вам знать, — я соврал. Никакие доказательства алиби Лайта найдены быть не могли. Соитиро наградил меня гневным взглядом, тяжело дыша и пытаясь подавить свой гнев. Его эмоциональная нестабильность только увеличивалась. — А что по поводу этой Кохайри? Почему не допрашиваешь ее? — всплеснув руками, крикнул Ягами-старший. — Я понимаю, что Вы пытаетесь перевернуть стрелку на кого угодно, лишь бы пали подозрения с Лайта, — начал вкрадчиво объяснять я, — но мы уже не однократно допрашивали ее. Она действительно скрыла от следствия свои знания о Тетрадях Смерти, но мы ищем убийцу. Кохайри же только располагала информацией, которую мы и так узнали без нее. К тому же, — продолжил я, разворачивая шоколадную конфету, — будем честны, она далеко не так умна, чтобы быть первой Кирой, но не настолько глупа, чтобы быть вторым Кирой. Все полицейские молчали, а в комнате явно чувствовалось напряжение. Были слышны только гудение компьютеров и шелест оберток конфет. Первым разрядить тишину попытался как обычно Мацуда: — Рюдзаки, куда ты дел Тетради Смерти и ту книгу, которую нашли у Кохайри? — Все вещдоки были положены в специальный кейс, пароль от которого есть только у меня. Если кто-то захочет взломать кейс, то сработает взрывное устройство, установленное внутри, и все Тетради и Книга сгорят. — Но если то правило, которое гласило, что при уничтожении Тетради Смерти, все, кто ее прикасался, умрут, верно, то мы все в опасности, — подал обеспокоенный голос Аидзава. Он скрестил руки на груди, стараясь выглядеть более убедительно. — Так это как раз стимул для всех не трогать кейс, — представил контраргумент я. Полицейские что-то пробурчали себе под нос, но я их не особо слушал. Через пару минут комната для допроса опустела, и как только вышел за дверь последний полицейский, я тоже встал. Кинув последний взгляд на Амане и убедившись, что она прекратила плакать, я направился к лифту. Мне хотелось узнать, все ли хорошо с Кохайри. Ситуация в последние дни слишком напряженная, не справляются даже бывалые полицейские, что уж говорить о девушке, которая всегда была подвластна эмоциям, хоть и пыталась постоянно этого не показывать. Ее нервный срыв был бы явно лишним сейчас. Зайдя в лифт, я большим пальцем нажимаю на предпоследнюю кнопку. Проходит пара секунд, датчик считывает мой отпечаток пальца, и двери закрываются. Кохайри не знает, что сейчас живет в некогда моей комнате, но это ей знать и не обязательно. С гарантией в восемьдесят пять процентов могу заявить, что этот факт заставит ее чувствовать себя неловко, даже несмотря на то, что эта комната мне и не нужна, а за все время я был там два раза. Постоянное нахождение в главной комнате по моим расчетам более продуктивно. Время от времени я стал ловить себя на том, что все чаще мои мысли возвращаются к этой девушке. Нельзя сказать, что ее дедуктивные навыки были на высоте, скорее не выше среднего. Она иногда подмечала интересные факты, на которые не обращали внимания другие полицейские, но эти редкие моменты все же не выделяли ее в команде. Более занимательным было то, что достаточно часто Кохайри говорила не по теме, но именно ее слова или даже поступки подталкивали меня на важные умозаключения. Порой я ее сравнивал с сахаром — Кохайри, подобно ему, помогала мне лучше думать. Подойдя к двери, за которой должна сидеть девушка, я прислушался. Любому другому могло показаться, что в комнате никого нет — настолько было тихо. Это говорило о том, что Кохайри боится быть замеченной здесь. Стук в дверь. Предательски скрипнула кровать, и снова тишина, будто девушка моментально замерла, выжидая. Догадка о том, что она в данный момент испытывает страх, верна. — Кохайри, открой дверь, — я попытался сделать голос более мягким, чтобы еще сильнее не пугать ту, которая сейчас находится по другую сторону стены. Через пару секунд дверь открывается, и из за нее выглядывает девушка. Я прохожу мимо прямо к стулу перед мониторами, на которых все еще велась запись из камеры Мисы. — Что-то случилось? Ты напугал меня своим неожиданным приходом, — голос Кохайри застявляет меня поднять голову и наконец посмотреть на девушку. Она была одета в спортивные штаны и обтягивающую майку. Все лучше, чем смирительная рубашка, которая была в камере. Я же говорю то, что ей нужно сейчас услышать, что полицейских здесь не может быть и объясняю почему. Про себя отмечаю, что нынешняя одежда девушки указывает на сильную и нездоровую потерю в весе с начала расследования. — Хочешь сказать, что я тут взаперти? — Кохайри скрещивает руки на груди, а этот жест говорит мне о ее защитной реакции. — Нет, Кохайри, ты тут в безопасности, — проговорил я, заглянув в зеленые глаза девушки. Я хотел, чтобы навязчивое чувство страха наконец отпустило ее, ведь оно так сильно в последнее время сказывается на Кохайри и на ее здоровье. Еще раз напомнил себе, что вероятность нервного срыва с ее стороны есть, а он будет так некстати. — Что же, спасибо тебе, Рюдзаки. Мне действительно стало спокойнее после твоих слов, — в ее голосе я слышу искрение нотки благодарности. На лице девушки появляется легкая улыбка. Я же подмечаю, что мое имя уже давно не произносили в таком мягком тоне и тем более не улыбались мне. Полицейские в команде всегда настороженно относились ко мне, некоторые уже практически в открытую показывали ненависть. Я не мог не улыбнуться в ответ. — Я пришел сюда убедиться, что твое моральное состояние в норме. Как ты себя чувствуешь? — Если честно мне было тяжело смотреть на Мису. Казалось, в ее жизни было все, что нужно для счастья, но она поступила очень… — Опрометчиво, — не дал закончить девушке я. Она как всегда пытается оправдать всех. И не раз уже оправдывала меня. Кохайри согласилась со мной, и вдруг ее взгляд замер где-то на уровне моего солнечного сплетения. Пальцы рук, которые до этого покоились у меня на коленях, начали непроизвольно постукивать. — Как думаешь, она сознается? — Кохайри говорила с некой надеждой, но в тоже время обеспокойностью в голосе. По ней было видно, что она уже хочет завершение расследования, но переживает за дальнейшую судьбу Мисы. К сожалению, Кохайри, одно вытекает из другого. — Рано или поздно, — ответил я на вопрос девушки. — Она морально не так сильна, как первый Кира. Хотя можно сказать, что она и вовсе слаба. В противном случае будем угрожать ей Лайтом. Она слишком сильно его любит, чтобы продолжать молчать. — Ты собираешься блефовать? — Кохайри посмотрела на меня, слегка нахмурив брови. Для себя я вновь подчеркнул, что чрезмерная доброта и искренность Кохайри явно не подходят для работы полицейского. — Иногда без этого никак, Кохайри, — на секунду у меня появилось ощущение, что я ломаю сказочные мечты наивного и глупого ребенка. Но только передо мной сидела уже достаточно взрослая девушка, которая просто попала в не то место и не то время. — Да, я понимаю, — мой взгляд заметил, как она непренужденно заправляет прядь волос за ухо, — это твоя работа, и ты справляешься просто замечательно с ней. В тот момент я опять подумал про то, что в последнее время мне никто не говорил про качество выполняемой мною работы. Хотя никому и не нужно было об этом говорить, я прекрасно знал, что равных мне пока нет. Но я также не мог не признать и то, что похвала от Кохайри мне нравилась и оставляла после себя приятный осадок.