Проза

      Яна ловит себя на мысли, что слишком часто посматривает на настенные часы, стрелки которых как назло, кажется, замедлили свой бег по кругу. Час до конца рабочего дня растягивается в бесконечность, а строчки квартального отчета сливаются в бессмысленную лужу букв и цифр. Голова идет кругом, а рука неестественно дрожит, оставляя вместо аккуратно выведенных букв чуть кривоватую подпись - «Кисляк Я.Ф». «Нервы ни к черту», - устало думает девушка, откидываясь на спинку кресла.       Взгляд скользит по лежащим перед ней бумагам, то и дело натыкаясь на собственную подпись. Раньше она расписывалась размашистым росчерком, в котором витиевато сливались буквы девичьей фамилии и собственное имя. Уже как семь лет вместо этого практически каллиграфическое Кисляк Я.Ф. Она помнит все шуточки своего мужа на этот счет. «Подделать, как раз плюнуть», - утверждал Андрей. «Да кому оно сдалось», - Яна была уверена, что никому до ее подписи дела нет. «Ну, подписаться в какой-нибудь бумажке за дочь начальника ГИБДД, невестку прокурора города и жену самого крутого хоккеиста, знаешь, захочет каждый. Каждая, я бы сказал».       Яна и не сомневается, что какая-то там каждая захотела бы оказаться на ее месте, если не в абсолюте, то, как минимум, в постели, как там Андрей говорил, самого крутого хоккеиста. Раньше эта мысль разжигала в ней ревность.       Раньше. Раньше он и звонил ей чаще, будучи в своих постоянных разъездах. Раньше все цветы от него пахли по-особому, а просыпаться рядом с ним хотелось непременно пораньше, чтобы успеть приготовить его любимый кофе перед уходом на работу.       Теперь звонки только для того, чтобы дежурно поинтересоваться, как прошел день, да пожелать спокойной ночи. Теперь и просыпаться она привыкла без него. Теперь букеты больше, подарки роскошнее, словно компенсация за нечто исчезнувшее, что было между ними все эти годы.       Яна даже боится подумать, что же будет потом…       Сегодня день их свадьбы, а на часах наконец-то шесть. Рабочий день окончен, но ей некуда спешить, поэтому есть повод добить этот несчастный отчет. Андрей на очередных сборах, а Яна еще с утра клятвенно пообещала себе не звонить ему. Вообще, с этого самого утра настроение у нее было донельзя прекрасное – за окном вела весна, в сердце, кажется, любовь. Она тут же взяла в руки телефон, набирая номер мужа. Вместо родного голоса безликое: «абонент недоступен». «Козел», - в сердцах подумала Яна, после четырех неудавшихся попыток дозвониться до Андрея.       Однако никакие мысли о работе в голову не шли. Думалось только о том, как так получилось-то.       Вроде счастливо же живут. Вроде.       Невольно девушка начинала сравнивать их семейную жизнь с Кисляком с друзьями семьи.Щукин все также капитанствует в теперь уже крутой по хоккейным меркам команде «Медведи», а вот Марина закруглилась со своей деятельностью в группе поддержки, совершив бартер помпонов на детские пеленки-погремушки. Две совершенно очаровательные девчушки-близняшки подрастают в семье капитана, который твердо намерен отдать их в фигурное катание. Даже тренера искать не надо, Алина Пономарева уже имеет свои планы на них. Яна все гадает, кого из девочек Алина приставит в пару своему Артему. Антипов давно играет в какой-то московской команде. Яна завидует терпению Оли, не захотевшей переезжать в столицу. Да, конечно, Сашенька так любит своих друзей из школы. Кстати, о Сашеньках…Костров завязал с хоккеем – старая травма дала о себе знать. А жаль, что завязал, думается Яне. Непременно бы сейчас позвонила именно Саше, чтобы узнать как там на сборах, как жизнь вообще, а вот про Андрея бы даже не спросила.       Пусть побесится. Поревнует. Костров вроде тоже уже семьянин… Блин, у них в «Медведях» это заразно что ли?       Как бы ни хотела признавать Яна, но факт оставался фактом: у всех вокруг были дети. И все эти дети как один любили дядю Андрея, а дядя Андрей при каждом удобном случае таскал на себе этих самых детей. Чужих детей. Он не настаивал, но Яна читала по его глазам: « Я хочу ребенка».       Были и шутливые вопросы из разряда – «А не завести ли нам киндера?» «Андрей, нам бы институт закончить», - весьма весомый аргумент, думалось тогда Яне. Кисляку так не казалось и девушка это поняла, когда из тумбочки загадочно исчезали противозачаточные. «Ян, я хочу, чтобы меня называли папой, слышишь?» «Андрей, это очень серьезный шаг, ты понимаешь?» «Да, Ян. Как скажешь».       Не то чтобы она не хотела ребенка, просто… « - Просто ты все усложняешь, Самойлова, - зло кричал Андрей, когда они умудрились поссориться из-за какой-то ерунды. - Это я все усложняю? – девушка не отступала, направляясь вслед за мужем, который решил уйти куда-то на ночь глядя. - Нет, конечно, Яночка. Ты же святая, твою мать! Ты же все делаешь правильно, у тебя все по плану, все по полочкам, только, блять, я тебе мешаю все время. Да? - Да, - голос дрожал, а в глазах стояли слезы. – Да, Андрей! Доволен? - Дааа, Самойлова, я тотально счастлив, - он накинул куртку и уже стоял в дверях. – Ключи от машины дай. Яна схватила связку с тумбу и швырнула под ноги мужу. - Уже сколько лет как не Самойлова! Или, может, ты развестись хочешь, а? Чего молчишь, Андрюша? Андрей долго смотрел в ее глаза, со всей силы сжимая подобранные ключи. - Дура ты, Ян».       Да, ссорились они редко, но метко. Мирились, правда, соответственно. Почему-то мысль о разводе именно сейчас показалась Яне чуть ли не осязаемой. «Неужели прав был Бегбедер? Любовь живет три года?»