Иди к чёрту, идиот двухметровый!

Выходные пролетели, словно стая обезумевших ласточек. Утро встретило сильным ливнем и темными тучами на небе. В школу идти совершенно не хотелось. Можно было бы прогулять, сославшись на плохое самочувствие, но что-то яро удерживало Соню. Она встала с кровати под жуткий крик будильника, который неимоверно хотелось познакомить со стенкой. Звук бьющих дождевых капель бил не только по стеклу, но и по голове, отзываясь неприятной болью в области висков. Девушка надела темно-синие брюки, белую футболку и, накинув сверху легкую кофту, вышла из комнаты. Решила, что кровать она заправит после школы, как и чашку из-под выпитого зеленого чая. Голова была пуста, и это до тупой улыбки радовало Соню. Она улыбалась, казалось, всему на свете. И этому электрическому чайнику, и этой не заправленной кровати, и своей любимой акустической гитаре и дурацкой погоде за окном. На улице, наполненной скучающими серыми людьми с разноцветными зонтиками, было не так уж и плохо. Было свежо и отчего-то очень тепло. Длинные темные волосы намокли — Соня не взяла зонтик — а на концах стали виться. «Угрюмые лица угнетают больше плохой погоды», — думала девушка, глядя на проходящих мимо людей. На ум пришли строчки одной из многочисленных песен Сплин, которые Соня стала мычать себе под нос, словно отгоняя эту серость обыденных будней: — Скоро будет солнечно, скоро будет весело… Интересно, кому это будет солнечно? Кому весело? Когда внутри все лопается, как воздушный шарик, а солнце превращается в дождь, а веселье резко становится грустным и унылым ничем. Вот и внутри Сони все лопалось. Только она этого не замечала. Или старалась не замечать. Всячески радуясь любой попадающей на глаза глупости, будто ненормальная. А кто сказал, что радоваться глупым вещам есть ненормальность? Может, это и есть наше нормальное состояние, просто все мы уже привыкли быть угрюмыми и не замечать таких простых вещей? Она не заметила, как поднялась по школьной лестнице. Как не переобулась из уличных кед в другие кеды. «А кто сказал, что они грязные? Кажется просто», — думала девушка, снимая куртку и вешая ее на свободный крючок в раздевалке. Лишь перед дверью кабинета физики она поняла, как не хочет туда идти. Как не хочет видеть своих одноклассников, учителя физики. Как не хочет видеть Ярослава. Звонок перечеркнул все ее нежелания, и она вошла в класс, опустив голову. «Да к черту все! Почему я должна расстраиваться из-за всякой ерунды? — поднимая голову, подумала Соня. — Пусть думает, что я ни о чем не знаю. Если сам не расскажет, значит, и не надо. Сама все это прекращу!» *** Урок тянулся, казалось, несколько часов, но никак не сорок пять минут. Соня уткнулась в тетрадь по физике щекой, наблюдая за чуть ли не спящей Леной. У нее в жизни тоже все шло совсем не гладко:в воскресенье она заявилась к Соне около полуночи вся в слезах и с красной царапиной на щеке, на которой были видно капельки засохшей крови. Оказалось, она рассталась с Ильей. Парень был явно против такого заявления своей девушки, поэтому и выразил свои чувства как нельзя лучше — кулаками. Соня ничего не рассказала. Не хотелось расстраивать подругу еще больше. Да зачем ей все это знать? Расскажет, когда все рассосется. Ярослав подошел лишь на перемене, когда Соня стояла у окна, наблюдая за стекающими капельками уже прошедшего дождя. — Здравствуй, — такой мягкий голос. Хочется броситься к нему на шею, крепко обнять, поцеловать… — Привет, — ответила Соня, вытягивая из себя улыбку. Не могла она броситься к нему на шею, обнимать, целовать! — Ты мне не рада? — немного грустный взгляд серых глаз. Ну зачем он так смотрит? Чего добивается? — Почему ты не позвонил, чтобы я тебя встретила? — проигнорировав предыдущий вопрос, спросила Соня. — Я поздно прилетел. Не хотел тебя будить, — слишком правдоподобно, чтобы быть ложью. — Но сегодня в знак извинения я проведу с тобой целый день, — нежная улыбка, отчего все внутри сжалось, а желание обнять усилилось в тысячу раз. Соня лишь улыбнулась в знак согласия. Отличный повод, чтобы разобраться во всем. Прекратить или продолжить эти странные, но такие желанные ею отношения. *** — Идем ко мне? — настроение Ярослава значительно улучшилось за последние несколько часов. Соня поняла, что никогда не была у него дома. «Интересно, а та девушка была?..», — она выдохнула, отгоняя дурацкие, смущающие и неприятные для нее мысли. — Давай, — ответила она. На улице и правда стало солнечно. Настроение как-то улучшилось, несмотря на то, что проблема не была устранена. Соня подумала, насколько же с ним хорошо, спокойно и приятно. Как же хотелось, чтобы все то, что происходило в последнее время, оказалось обычным сном. Только думать нужно было о реальности, а не о всякой ерунде. Не сон все это, а самая обычная, какая бы она не была жесткая и неприятная, реальность. *** В доме Ярослава был один сплошной бедлам. Отлично ощущалось, что в квартире живут два мужчины. Но даже, несмотря на это, здесь было как-то уютно. Пусть и повсюду лежали вещи, а в раковине находилась горка немытой посуды, уют отлично ощущался. Кухня была светлая с недавно сделанным евро ремонтом. Соня сидела за столом, наблюдая за светловолосым парнем, моющим грязную посуду. Девушке он запретил вообще что-либо делать, ссылаясь на то, что и так виноват перед ней, так еще и привел ее в квартиру с таким бардаком. Соня лишь недовольно хмыкнула в ответ, легко улыбаясь и села на стул. Увидев, как на пол полетела намыленная тарелка, она встала из-за стола. — Может, тебе все-таки нужна моя помощь? — спросил она, подходя к парню. Он посмотрел на нее расстроенными глазами и тихо, словно извиняясь, попросил: — Можешь, пожалуйста, веник принести? — А где он? — В прихожей в шкафчике стоит, — объяснил он. — Совок там же. Соня прошла в прихожую, открывая нужный шкаф, доставая совок и веник. На пол что-то упало. Девушка высунула голову из шкафа, поднимая вещь. Она повнимательнее взглянула на нее — розовый шелковый шарфик. Интересно, кому он мог принадлежать? Вряд ли Ярославу. Может, его отцу? Соня пригляделась к яркой вещице. В уголках губ заиграла истерическая улыбка — он принадлежит ей! Той девушке, что шла с Ярославом за руку, весело улыбаясь. Зачем ему все это? Или одной Сони ему мало? Злоба вперемешку с отчаянием и грустью нахлынула. Черт возьми! Какая глупая ревность. Да что с ней, Соней, вообще происходит? Она выдохнула, убирая шарф назад. Закрыла дверцы шкафа и вернулась обратно. Ярослав стоял посреди кухни, ожидая прихода Сони. Глядя на беззаботное лицо парня, Соне отчего-то очень сильно захотелось запустить в него веником. «Ну почему ты такой спокойный? Ты правда ничего ко мне не чувствуешь?» — мысли разъедали мозг. Неимоверно хотелось от них избавиться, но как? Она подошла к Ярославу, опускаясь на колени, собирая части разбившейся тарелки. Парень опустился рядом, чтобы помочь. Соня взяла очередной осколок. Она резко отпустила его, порезавшись. На пальце выступила капелька алой крови. Ярослав взял ее руку, поднося к лицу и слегка подул на болезненный палец. А Соне очень хотелось, чтобы он ее отпустил. Зачем мучить? Ей и так больно. И дело совсем не в порезанном пальце! Не ожидая от самой себя, она заплакала. Слегка, без всяких всхлипов и глупых искривленных физиономий. Просто глубоко внутри было больно. Все рвалось, пылало, ломалось… Зачем он так с ней? — Пусти! — вырывая руку, крикнула Соня. — Почему? — он и правда не понимал, почему должен отпускать ее. — Я не хочу, чтобы ты касался меня! — снова крик. Кажется, спокойно уже не получится. — Да почему я не должен тебя отпускать, не должен касаться? — Ярослав так же сорвался на крик, не выдержав. — Потому что ты касался ее, — уже тише, переходя на шепот, сказала Соня. Слезы рекой покатились по пылающим щекам. Она закрыла глаза руками. — Что? — глаза полные удивления и непонимания. — Кого «ее»? — Этой девушки в розовом шарфе! — и снова, совершенно ничего не понимающий взгляд. — Если ты меня не любишь и не любил никогда, то зачем тогда все это? — Ты все не так поняла, — кажется, он понял, в чем его обвиняют. — Это девушка моего отца. Его тянет на молоденьких, да только молоденьких тянет лишь на его деньги. Папа просил ей город показать — она не местная, приехала из какой-то деревни. Ну я и пошел, а она за руку мою схватилась и не отпускала. Я ведь отцу сразу говорил, что нечего в этой стерве ему искать. Соня выпучила большие зеленые глаза, уставившись на Ярослава. Значит, он не лгал? Все мысли в голове перепутались, превращаясь в кашу. Не заметив, на лице появилась глупая, до чертиков довольная улыбка. — То есть… Ты не врал? — она спросила, глядя в самые глаза. — Не веришь в мою любовь? — немного насмешливо спросил парень. — Хочешь, докажу? — Да не… — всего мгновение и его лицо уже в считанных миллиметрах от ее лица. Еще секунда, и теплые губы накрыли ее холодные. Сердце рвалось из груди, словно птица из клетки. Руки вспорхнули на его покатые плечи, будто пытаясь удержаться за него. Держать его и не отпускать. Никуда больше. Никогда. Плевать было на все: и на осколки битого стекла под ногами, и дурацкий, снова начавшийся дождь за окном. Совершенно на все. Сейчас они вдвоем. Он и она. Что еще нужно? — Малыш, ты такая дурочка, — произнес Ярослав в самые губы, вызывая толпы мурашек по всей коже. Он снова впился в нее жадным поцелуем. Она чуть приоткрыла рот, глотая воздух, но вдохнуть ей не дали, проникая языком внутрь, сплетаясь с ее языком. — Люблю тебя, малыш, — чмокая в носик, сказал светловолосый, запуская пятерню в ее мягкие волосы. А в голове пронеслась мысль о не заправленной кровати, о не вымытой чашке, стоявшей на столе. Соня засмеялась, обнимая парня, прижимаясь к его груди. И правда, какая же она все-таки дурочка.