Шервудский лес

Идти против закона не легко, особенно когда от твоих действий зависит судьба королевства. Раньше Джексон не понимал, что корона это не только власть и возможности, но и обязанности, причем очень огромные. Закон гласил, что крестьяне должны полностью зависеть от феодалов, быть их собственностью, вещью, безропотной скотиной, молча выполняющей приказы. Джексон впервые отменил этот указ. Милая кузина, верные советники, послушные дворяне... все это ушло от одного росчерка пера. Больше нет обмана и лжи, только крестьяне, не понимающие, как им поступить. Закон гласил, что люди, пойманные на преступных делах, должны быть казнены немедленно. Однако, он отпустил не просто карманников или мелких воришек, а шайку разбойников, державших в страхе богачей многие месяца. Просто взял - и помиловал. Закон гласил, что король может взять в жены только дворянинку или леди королевских кровей. Однако, он именно сейчас гнал в опор коня, желая опровергнуть и этот указ. Если б на его месте был обычный подданный, то нить жизни давно бы перерезала рука королевского палача. Но он был король. Король по праву наследования, живший в этом мире, знавший обо всем. Он знал о страданиях и горестях народа, но помогла это узнать только она. Да, союз с Афринами был бы выгоден для обоих королевств, да и Туффиан давно стала его правой рукой, но... Не было меж ними любви. Была братская привязанность, привязанность как к самому дорогому, что есть на свете, но не любовь. Нет, совсем не это чувство, возносящее к небесам. И сейчас, в глубине леса мчался конь, на боках которого появлялась пена. Уставший, загнанный, он скакал дальше, повинуясь воле седока. Король то и дело вглядывался вдаль, пытаясь найти ее силуэт, тонкий и хрупкий на вид. Она не была кисейной барышней при дворе, но отважной и сильной воительницей. Джексон снова и снова закрывал глаза, представляя ее белокурые локоны, как всегда небрежно заплетенные в косу, голубые глаза, словно небо, чистое от облаков, алые губы, ярче рубина в королевской короне, грациозную походку и поистине острый ум. Для влюбленных предмет воздыхания всегда кажется самим совершенством, краше которого и быть не могло. Он был так влюблен, что забыл о самом главном - ответны ли его чувства. Король просто забыл спросить Эльзу, но уже представлял их венчание. Немного эгоистично, но ведь он привык, что всегда добивается своего. Внезапно лошадь перемахнула через поваленное дерево и оказалась на небольшой поляне, окруженной еловыми лапами. Здесь когда-то разбойники совершили самый необдуманный поступок - взяли в плен короля. Здесь по легенде Рапунцель была ее матушка. Здесь сейчас была она. Высокая девушка в зеленой свободной рубашке, перехваченной поясом, темно-зеленых штанах и удобной обуви. На поясе пара ножей, за спиной колчан и лук. Лицо такое же белое, как и раньше, а по ветру развеваются белокурые локоны, словно водопад, только в другую сторону. - Король? - тихо, словно не веря, произнесла она, подходя ближе. - Элизабет, - Джексон соскочил с лошади, давая ей вполне заслуженный отдых. - Я давно уже не Элизабет, Ваше высочество. Мое имя Эльза, и оно всегда им будет. - Я рад вас видеть. - Чего не скажешь обо мне. Что привело вас в эту чащу, сеньор? Одумались, и снова ведете нас на гибель? - Поверьте, миледи, у меня и в мыслях такого не было! - Тогда... зачем вы приехали? Король остановился, впервые в жизни понимая, что не знает ответа. Конечно, он понимал, что она не кинется сама к нему на шею. Но... Всю дорогу он подбирал слова признания, однако теперь они казались такими нелепыми, ненужными и совершенно бесполезными. Смотря в эти два бездонных неба, в которых блистали звезды, Джексон не знаю, что сказать. - Не хорошо заставлять девушку ждать, не так ли? Теперь он покажется ей не культурным, обычным невежей. Но что это... она смеется? Король онемел от изумления, увидев смешинки в ее глазах. - Над чем вы смеетесь, миледи? - спросил он. - Над вашей робостью, сударь. Уже весь лес знает, зачем вы приехали. - Но... тогда вы скажите ответ? - Я... Он молча смотрел на ее лукавую улыбку, смешинки, до сих пор прыгающие в глазах. Впервые в жизни, король так желал узнать ответ, но приходилось ждать. - Подумаю, - улыбнулась Эльза, прежде чем исчезнуть под кронами деревьев. - Завтра, в это же время. Некоторое время Джексон просто смотрел на колышущиеся ветки, а потом снова оседлал скакуна и помчался во дворец, опьяненный мечтой. Она не сказала нет, а значит, надежда еще живет.

***

- Как думаешь, что она ему ответит? - спросил шатен, стоящий недалеко от поляны. Его спутница недовольно провела пальцем по острию секиры и недовольно фыркнула. - Ты как старая сплетница, Хеддок. Зачем гадать, если завтра все выяснится? - Но все-таки, Астрид? - юноша присел рядом, однако сторонясь лезвия. - Вот ты бы что ответила? - Я? - приподняла бровь блондинка. - Отправила бы короля собирать бабочек для его похоронального представления. - А ты... никогда не любила? Астрид резко остановилась, и тот час один из ее ножей пролетел в миллиметре от шеи Иккинга. - С чего ты взял, Хеддок? - Ты всегда такая... - Какая? - спросила девушка, крутя в руках очередной нож. - Ну не могу я так разговаривать! - возмутился парень. - Убери эту... штуку подальше от меня и моих частей тела. - Хорошо. Так что там насчет меня? - спросила Астрид, втыкая нож в дерево по самую рукоять. - Ну... ты сухая слишком. Безчувственная. Девушка гневно на него посмотрела и, едва он успел отбежать коснулась его губ своими. Словно несколько зарядов молнии пробежало по всему телу Иккинга, приятно покалывая. Астрид отстранилась, удивленно смотря на него. - Не знаю, зачем я это сделала... - словно в замешательстве, произнесла она, но тут же опомнилась. - И это ничего не значит, Хеддок! Этого не было, так что забудь! Последние слова она крикнула уже убегая, и не видела его улыбки. А Иккинг точно знал, что даже под угрозой смерти никогда об этом не забудет. Он всегда будет помнить о том, что даже холод можно растопить, а под маской скрывается та, кто боится любить. Хеддок не знал, что будет у Джексона и Эльзы, но Астрид он точно постарается переубедить в том, что все это было реально. Это было, и это невозможно забыть.