***
Минуты, часы или, быть может, уже даже дни? Нарейн уже даже не пытался думать о времени и просто шёл вперёд уже даже не по узкой тропе, какая была в горах, но, что удивительно, по вымощенной белым кирпичом дороге. Он уже даже не пытался задумываться над тем, откуда здесь мог взяться этот самый кирпич. А что толку? Они ведь находились в Подземелье, в котором, как Нарейн знал по собственному опыту, ещё и не такое можно увидеть. Как оказалось, в подобных местах нельзя было до конца верить даже собственным ощущениям, ведь шли они достаточно долго, но при этом Нарейн не чувствовал и намёка на усталость. Зря он опасался и того, что Азат мог потеряться или отстать от него – всё это время мужчина шёл рядом с ним, держась за его плечо и вздрагивая от любого шороха или мелькнувшей где-то неподалёку тени. К слову об этом, Нарейн чётко помнил, что небо было затянуто тёмными тучами, однако здесь, в тумане, словно царили совершенно другие время и обстоятельства – было светло, словно днём, хоть и не было ничего видно уже на расстоянии вытянутой руки. Однако же плохая видимость оказалась самой ожидаемой, но не единственной вещью, поджидавшей путников в тумане. Тени и силуэты невиданных существ, очень больших и совсем маленьких, сновали во мгле то тут, то там, но то ли не замечали путников, то ли по каким-то причинам не желали к ним приближаться. В какой-то момент у Нарейна в голове возникла мысль, которую немногим позднее он сам называл не иначе как потенциальным самоубийством. Заприметив отдалённо напоминавший большую кошку силуэт, выскочивший на дорогу прямо перед ними, он поднял с земли небольшой булыжник и, издав короткий вскрик, чтобы привлечь к себе внимание, бросил его в сторону существа, намереваясь не сколько попасть в него, сколько проверить, обратит ли оно на них внимание или нет. Судя по звуку, булыжник приземлился рядом с существом, но то в ответ лишь испуганно отпрянуло в сторону и, кинув в сторону Нарейна и Азата взгляд полыхавших неестественными огнями глаз, бросился прочь. А в следующее мгновение произошло то, чего мальчишка никак не мог ожидать – не успел он опомниться, как Азат немыслимым образом высвободился от связывавших их пут и помчался вслед за существом, скрывшимся в неизвестном направлении, не обращая внимания на оклики Нарейна, кинувшегося его догонять. — Азат, стой! – кричал Нарейн, силясь не выпустить из поля зрения свою цель. – Да стой же ты! Но всё было тщетно – мужчина скрылся из вида, однако же мальчишка, всё ещё надеясь нагнать беглеца, собрался с силами и ускорил бег… но спустя некоторое время был вынужден остановиться, обо что-то споткнувшись и ничком полетев на землю. Благо, успел вовремя выставить вперёд руки, иначе непременно ободрал бы лицо или сломал нос. Обругав всё на чём свет стоит, Нарейн поднялся на ноги, отряхнулся и огляделся вокруг, ища взглядом Азата. И, как ни странно, он его нашёл. — Эй, ты зачем от меня сбежал? – задал вопрос Нарейн, подходя к черноволосому, который, сгорбившись, сидел близ одинокого высохшего дерева и что-то увлечённо рассматривал. И только лишь подойдя ближе, мальчишка заметил то, что привлекло пристальное внимание его спутника – вертикально стоявшая чёрная каменная плита. — Я… мне кажется, что я начинаю что-то припоминать. – вдруг заговорил Азат. – Там, откуда я родом, таким образом хоронят тех, кто когда-либо совершал преступления. Тела тех, кто вёл благочестивый образ жизни, предают огню – считается, что с уничтожением смертного сосуда душа умершего возносится к небесам. На погребальных кострах всё происходит быстро, в то время как в земле для этого потребуется время. Но это ещё не самое страшное посмертное наказание, которое ожидает грешников – людей, которых казнят за преступления, вообще не принято как-либо хоронить. От этих слов по коже Нарейна пробежался неприятный липкий холодок, а сам он принялся озираться по сторонам, обнаружив ещё несколько таких же плит, которые поначалу принял за необычной формы камни. — А ты очень вовремя вспомнил… всё это. Слова мужчины о преступниках и смерти не прибавили ему уверенности ни на грамм, однако ещё больше масла в огонь беспокойства добавил один неприятный факт – выглядели все эти захоронения совсем свежими. Сердце сжалось от нехорошего предчувствия. «Но кому и, что самое главное, кого здесь понадобилось хоронить?». Влекомый так некстати проснувшимся любопытством, Нарейн склонился над ближайшей к нему плитой, желая рассмотреть её получше.«Кровью цепи окропивший, свободу славой искупивший»
«Цепи? Свобода? – недоумённо думал он, раз за разом перечитывая короткую надпись. – Это что, как-то связано с рабством? Но к чему здесь кровь и слава? И какого морского чёрта всё это мне так сильно что-то напоминает?!». Нарейн и не заметил, как его рука против его собственной воли потянулась к плите, но когда он всё же обратил на это внимание, было уже поздно. Едва кончики его пальцев коснулись холодного чёрного камня, как мир вокруг закружился с неимоверной скоростью. Вспышка яркого света – и вновь перед глазами одна сплошная темнота.