Скетчи.

В начале судорожно ходишь из угла в угол по комнате, в какой-то момент останавливаешься у стола: ты смотришь на белый чистый лист, а чистый лист как-то укоризненно смотрит на тебя, беззвучно в тишину выдыхая вопрос: «Ну-с? Когда приступим-с-то?». Никогда, видимо. В голове тьма идей, они солнечными зайчиками проносятся мимо, но нет ни одной действительно стоящей, все какие-то яркие снаружи, но пустые внутри. И тогда начинаешь специально тянуть время, придумывать отговорки: мол, давно пора бы на столе убраться, пол бы помыть, вон, пятна от краски, вдруг вспоминаешь, что цветы недели так три не поливал — всё накапливается, как снежный ком, отвлекает, вопит в голове хором, и нет другого выхода, как переделать все дела, вздохнуть от усталости и снова тупым взглядом уставиться на чистый лист. Ну, здравствуй, давно не виделись. Пытаешься писать, но выходит такой бред, каким ты не баловался даже во время самых скучных школьных сочинений. Вертишь ручку в руках, замечаешь, что она неудобной формы: ага, надо сходить в магазин и попробовать пирамидообразные, ой, ещё ж помидоры с салатом закончились... Так, стоп. Прикрыл глаза, резко все мысли в голове утихли и толпой спрятались за огромной глыбой, что летает в пространстве. С любопытством выглядывают, глазки сверкают, всё ищут возможности опять начать тараторить. Цыц, притихли все! Не в эти полтора часа! Вот, так-то лучше. Под ногами, как гибкая кошка, сам по себе ходит сквозняк, гуляет туда-сюда. Тихонечко заскрипела дверь комнаты за спиною. Заманчиво так попискивает, будто бы приглашает куда-то. Веки даже не до конца открываешь, как-то неестественно оборачиваешься. Покачивается, будто бы жест какой-то. Странная эта дверь, однако. Когда захочет, сама запирается; иногда тише воды, ниже травы, а иногда так несносно визжит, что хоть уши затыкай; бывали и случаи, когда она открывалась не в коридор, а куда ей приспичит, например, в столовую Оксфордского Университета. Так и сейчас: дверь звала не пройти обыденный маршрут к холодильнику на кухню, а куда-то в иное место, но безусловно важное для меня. Аккуратно тяну её на себя и так же скромно, как стадо маленьких мыслей из-за летающей глыбы, выглядываю. Немного страшно. Мало ли, вдруг двери приспичит выкинуть меня куда-нибудь в Сибирь или в лаву разбуженного вулкана. Но, нет, к счастью, выбор загадочной игруньи оказался мало того, что вполне адекватен, так ещё я знаю это место! Перехожу порог комнаты, встаю ногой в бабушкином вязанном носке на холодный камень. Сердце колотится, как бешеное, но никто в этом мире не услышит его барабанную дробь: песня горной речки, трели птиц намного ярче по звучанию, их музыка сливается в какую-то безумно красивую симфонию. Кругом дикие леса, большие камни, выглядывающие из-под воды, иногда проплывают мальки, но, тем не менее, самая запоминающаяся деталь этой магической красоты, не поддающейся объяснению, - стрекозы цвета морской волны. Здесь всё на столько живое: каждая травинка, капелька, паутинка, рыбка, стрекоза — все дышат в унисон с безграничным лесом, в который приодеты горы черноморского побережья. Эту местную «Нарнию» мне показали дети пару лет назад, сейчас, может, они уже и не помнят меня. Тогда я только-только приехала из Москвы, побаловала себя в Стамбуле, успела до тошноты обойти каждый уголок маленького Джиде: иначе говоря, я пресытилась всем, мне было скучно. Начала донимать отца, пару дней нытья — и вот, мы трясёмся в переполненном автобусе без кондиционера, который из последних сил пытается преодолеть не самые лёгкие горные тропы. Мы ехали в деревню жены папиного брата. Я пробыла там всего ничего, но это мои самые тёплые и самые замечательные воспоминания, связанные с Турцией. Вышли из автобуса, я недовольно зевнула и вдруг остолбенела: нас встретил отец жены дяди. В нём было что-то особенное, определённо, он приковывал к себе внимание: может, дело было в очень проницательных стариковских серых глазах; может, в том, что вокруг него бегала какая-то невероятно счастливая собака от того факта, что может просто находиться рядом со своим хозяином; а, может, дело было в его спокойствии, неторопливости (и не по физической причине, нет, это было словно бы в духе какого-то остановившегося времени внутри него или что-то в этом роде). Собственно говоря, дедушка в старенькой кепочке нас поприветствовал и провёл в дом. По пути на него всячески пытались залезть все девять кошек, что у них имелись, собака их отгоняла и тут же начинала делать ровно тоже самое, что и они: «Хозяин, пожалуйста, погладь меня, возьми меня на руки, ведь я так люблю тебя!». Так же до того, как мы с отцом дошли до порога, нас переобнимало куча людей непонятного происхождения, но, кажется, это были дальние родственники. В доме же я встретила чем-то похожих на деда детей. Это были брат и сестра: девочке где-то семь лет, а мальчику, может, десять или около того. Они смотрели на меня как на бога, спустившегося с небес: «Ого, она из Москвы!», «Ого, это значки, мы никогда таких не видели!», «Невероятно, твой телефон умеет фотографировать!». Но как же они были неправы — это они маленькие боги, паны, знающие каждую веточку, ягодку и цветочек в своём лесу. Пока взрослые разрезали арбуз, нас пустили погулять в пределах сада. Ребята показали мне его окрестности, и вдруг в одном месте я углядела подкоп и приличную дыру в сетке-ограждении. Оказалось, что когда-то этот проход сделал кабан, обитающий неподалёку, взрослые так и не заделали его, вот дети через эту лазейку и сбегают тайком к горной реке. Они, как ящерки, ловко проскользнули в отверстие, а мне пришлось прилично повозиться — я едва ли не застряла да ещё и в грязи перемазалась. Посмеялись, меня отряхнули, приободрили и пообещали, что когда я увижу их тайное место, то забуду обо всех горестях на свете. Сейчас я понимаю, что те дети — самые счастливые дети. Да, они всю весну, лето и осень бегают босыми, носят самую простую одежду, у них нет ничего из техники, кроме маленького телевизора, и значки у них вызвали абсолютно неописуемый восторг, но зато они свободны, им открыты тысячи маленьких и больших тайн. Мы сползли по крутому берегу и стали перепрыгивать с камня на камень, пытаясь не упасть в воду. От солнца нас защищал купол из крон прибрежных деревьев. Кругом летали стрекозы, они садились на нос, на пальцы, если их вытянуть, на голову или даже на плечо. Вода под ногами была невероятно живой, она смеялась, брызгалась, играла в догонялки со светом и подпевала гулу вековых деревьев. После мы вышли на место, где растительности было меньше, сели на огромный камень на солнышке и стали окунать ноги в речку, а потом сушить их, чтобы на обратном пути не подскользнуться. Это был маленький рай. Конечно, родители нас по приходу отчитали; поход к реке — дело не из безопасных, там ничего не стоит наткнуться на медведя, волка или кабана, но всё как-то забылось, главное, что мы уже побывали в этом сказочном месте. Уезжая, я пообещала привезти им немного значков из Москвы. Думаю, в этом году у меня будет возможность выполнить своё обещание. Дед же на прощание отдал мне целую горсть шоколадных батончиков из своего маленького магазинчика на обочине дороги. Родственники усмехнулись и покачали головой в ответ на это: старый дурак, пол-магазина раздаёт детям, а после едва ли успевает долги выплачивать.